Белый Коршун - Наталия Никульшина

а тут появляюсь я, сопливая девчонка, которой теперь нужно объяснять, что она в этом треугольнике явно лишняя, да так объяснять, чтобы она по глупости потом не сделала ничего с собой, как поступают некоторые люди моего возраста. Но то, как пытается это сделать Марина — обезоружило меня. Она не кричит, не обвиняет меня, хотя могла бы. Наоборот, она делится со мной своими чувствами. А мне стыдно.

— Марин, я…, — тихо начала я, но она меня перебила:

— Карина, я хочу донести до тебя то, что первая любовь бывает не единственной в жизни. Первое чувство, оно… как бы объяснить? Не то, чтобы не настоящее… но всё равно не то. Следующее чувство будет сильнее, пусть сейчас и кажется, что сильнее некуда. И оно будет взрослее и осознаннее. Тебе стоит приглядеться к окружающим, вдруг, ты тоже пока не видишь его? Того, настоящего. Твоего. Может, он уже рядом, а ты напрасно страдаешь. Ведь я сейчас очень жалею, что столько времени потеряла, мечтая не об Илье. Ещё больше я жалею о том, что позволила ему так долго наблюдать за моими глупыми мечтами. Но мне уже ничего не исправить, а ты это сделать можешь.

— Прости меня…, — еле слышно прошелестела я, уперев глаза в пол.

На Марину посмотреть было стыдно, а ещё хуже будет с Ильёй, если он когда-нибудь ещё захочет меня видеть. Но ещё стыднее мне сейчас стало перед их ещё не родившимся ребёнком. Его маме сейчас нужен покой и светлые эмоции, но вместо этого она вынуждена разбираться с глупой малолеткой, которая влюблена в её мужа. И ещё… как долго Марина уже видит всё это и молчит? Ну и терпение.

— Извиняться тебе не за что, Карин. Тем более что этого разговора между нами и не было, — Марина поднялась. — Скажу Илье, что мне всё и правда привиделось, и он прав — чушь какая-то. А ты приглядись к тем, кто всегда рядом, но в тени, хорошо? Вдруг…, — договорив, она вышла из палаты, оставляя меня наедине со всеми этими ужасными чувствами.

Хуже всего было то, что сейчас я кардинально поменяла мнение о Марине, а намного проще мне было её ненавидеть. Вот только — за что? За то, что она любит? Или за то, что её любят?

Я так и сидела на кровати, снова и снова прокручивая в голове этот разговор, а точнее — монолог Марины. Если я до этого позволяла себе мечтать о нас с Ильёй, то сейчас поняла, что не имею права даже на это. Я не имею право мечтать о нём, и тем более — вмешиваться в их семью. Да, я особо и не вмешивалась, но ведь всё-таки была замечена. А это Сергеевым как минимум — неприятно.

В общем, я бы и дальше занималась самобичеванием, но меня отвлекла появившаяся в моей палате мама. Кстати, она вела себя довольно странно с того самого дня, как я в больнице. Какая-то нездоровая опека, чрезмерные забота и волнение заставляли меня всё время искать подвох. Но подвоха как будто и не было! Мама приносила мне разные вкусности собственного приготовления и пыталась меня всячески развлечь. Они даже с Димой при мне ни разу не поругались, а это уже вообще ни в какие ворота.

Кажись, окружающие и вправду думают, что я тяжело больна, раз меня так долго тут держат. Но для меня, конечно, это и к лучшему. Уж лучше я буду для всех болеть физически, чем так, как есть на самом деле. Интересно, а какую тогда болячку ищет во мне Марина, если она догадалась о причинах моего плохого самочувствия?

Сегодня мама была со мной недолго, ей нужно было в салон красоты, и этот факт вернул меня с небес на землю. Я-то уже успела подумать, что отныне отношения изменятся, но нет. Как только мама увидела, что сегодня мне действительно плохо — тут же поспешила слинять, даже не попытавшись узнать причину. Видимо, она и приходила ко мне всё это время только потому, что, по сути, вроде как, обязана это делать. Ну и ладно, я не сильно расстроилась.

После ухода мамы ко мне наведались Света и Ваня. Да, я же забыла о такой важной новости! Моя подружка, наконец, счастлива! Иван ответил ей взаимностью, и теперь они встречаются, Светка на седьмом небе от счастья, а я за неё очень рада. Если бы не одно "но". Меня не покидает ощущение, что Иван не очень-то и хотел её к себе в девушки. Вот не верю я в его чувства, хоть убей! По Светке видно, что она искренне радуется, а он даже обнимает её как-то с натяжкой. Нет, я могу и ошибаться в выводах, потому что зачем-то же он с ней встречается. Даже терпит походы ко мне в больницу и наши вечные разговоры о всякой ерунде.

Я бы такая, чтобы Света ко мне лучше одна приходила, но на такую просьбу подруга может обидеться. Лучше мне в их отношения вообще не лезть. Тем более что Света всё равно не поверит, если я скажу, что Иван у неё странный какой-то, уж очень она эмоционально рассказывает мне по телефону об их встречах. Может, Ваня просто при посторонних стесняется выражать свои чувства? Хотя, я ведь не посторонняя… да и не замечала я за ним раньше, чтоб он был такой хмурый, как сейчас, когда приходит со Светой. Может, просто я ему не нравлюсь? Ну, это ведь взаимно, поэтому не удивительно.

Светка и Ваня были у меня долго, пока я сама их не выгнала, устав терпеть эту тухлую физиономию. Конечно, это я о нём. Мне было обидно за подругу! Света его старалась обнять, коснуться хотя бы, а Ваня в ответ бурчал что-то себе под нос, и вообще, кажется, был больше увлечён телевизором, нежели своей девушкой. Сомнений в том, что он терпит нас и больницу через силу, у меня почти не осталось.

Когда они ушли, я обрадовалась, что, наконец, могу пострадать и снова мысленно себя попинать, но не тут-то было. Сначала пришла медсестра, отвела меня на повторное МРТ. На мои возмущения отвечала, что "так надо" и "Марина Анатольевна просто перестраховывается", но я решила, что, наверное, Марина Анатольевна просто хочет понаблюдать, как мой мозг реагирует на стресс.

Потом был ужин, после я приняла душ, и только к десяти вечера смогла остаться наедине с