Письмо Софьи - Александра Девиль

– Ничего, успеем, – пообещал Терешка, подгоняя лошадей. – Тут недалеко село с почтовым двором, с трактиром, место там приличное. Я же здесь все знаю, все почтовые ямы наперечет, сам когда-то ямщиком служил на этом тракте.

Но, едва кучер успокоил свою хозяйку, как случилась неприятность, которая привела к новой задержке в пути. Объезжая пригорок, одна из лошадей переступила постромку, начала биться, другие лошади тоже испугались и понесли по ухабистой дороге, так что Терентий при помощи Франсуа с трудом их остановил. Карета не пострадала, но часть веревочной сбруи изорвалась, пришлось остановиться, чтобы привести в порядок упряжь. Домна Гавриловна и Эжени совсем разволновались, глядя на краснеющие закатные лучи: они обе боялись ездить по темноте. Что же касается Софьи, то она была совершенно спокойна; после всего, что с ней случилось в последние дни, девушка стала равнодушна к любым опасностям, даже если бы они угрожали самой ее жизни.

Наконец, сбруя была приведена в порядок и экипаж снова тронулся в путь. Однако дорога становилась все хуже и хуже. Видимо, в здешних местах недавно прошел дождь, и колеса поминутно застревали в грязи. Домна Гавриловна и Эжени охали и молились, но это не помогло: на очередной рытвине карету вдруг сильно качнуло, раздался треск, и спрыгнувший с облучка Терентий скоро объявил, что ось сломалась и починить ее без помощи кузнеца вряд ли удастся. Это означало, что до села с почтовой станцией путники едва ли смогут дотянуть.

Домна Гавриловна в отчаянии принялась бранить Терешку и плохие дороги, Эжени ахала и причитала, Франсуа хмурился, но стоически молчал. Софья вышла из кареты и, обходя грязные кочки, приблизилась к каменистому пригорку, с которого хорошо просматривалась вся местность. У пригорка росла купа деревьев, а за ними виднелась неширокая, но мощеная дорога, ведущая к воротам барского имения, по внешнему виду которого девушка сразу определила, что оно принадлежит богатому человеку. За воротами располагался парк, главная аллея тянулась к двухэтажному дому с колоннами и бельведером. Дом светлого камня стоял на некотором возвышении и в закатных лучах красиво выделялся на фоне темной зелени. По одну сторону от усадьбы виднелись полускрытые деревьями деревенские домики, по другую блестела узкая речка с живописными берегами, вдали просматривался купол церкви.

– Тетушка, Эжени! – крикнула Софья своим растерявшимся спутницам. – Не бойтесь, мы не в пустыне: тут недалеко помещичья усадьба, можно попроситься на ночлег.

Домна Гавриловна тотчас оживилась и спросила кучера, кому принадлежит эта усадьба. Однако Терентий, видимо, сильно преувеличивал, когда заявлял, что знает здешние места как свои пять пальцев. Во всяком случае он понятия не имел об этом поместье, хоть оно и было расположено невдалеке от почтового тракта. Тогда Софья предложила тетушке и Эжени, оставив мужчин возле кареты, пойти, пока еще не совсем стемнело, в усадьбу и попросить там помощи и ночлега. Ничего другого, впрочем, и не оставалось, и измученные дорогой и волнениями женщины поплелись вслед за девушкой, которая по-прежнему не чувствовала ни усталости, ни страха.

Подойдя ближе, они увидели возле ворот двух мужчин, занятых беседой. Тот, что стоял лицом к дороге, был немолод, бородат и одет как дворовый слуга. Заметив приближающихся женщин, он что-то сказал своему собеседнику, который тотчас оглянулся. Это оказался юноша лет восемнадцати, невысокий, но стройный, с миловидным и несколько женственным лицом. Одет он был в нечто среднее между сюртуком и кафтаном, так что трудно было определить его звание и род занятий. Решив, что оба собеседника принадлежат к домашней прислуге, Евгения, как заправская экономка, уверенно обратилась к ним:

– Эй, мужички, здоровы будьте, у нас карета сломалась. Видите, там, на дороге? Есть у вас в усадьбе кузнец?

Пожилой поклонился, глянул на молодого и, переминаясь с ноги на ногу, сказал:

– Есть, как не быть. Да только кто ж будет сейчас работать, на ночь глядя? Это уж, барыни, завтра, с утра.

– Завтра так завтра, – кивнула Евгения. – Но это значит, что мы сегодня до почтовой станции не доберемся, а нам надо где-то переночевать. А кому принадлежит эта усадьба?

Бородач пожал плечами:

– Ну, известное дело, кому – нашему барину Артемию Степановичу Призванову.

– Графу Призванову, – добавил юноша.

Софья вздрогнула, как от удара, и поспешила спросить:

– А Даниил Призванов ему кто?

– Известное дело – сын, – с видом некоторого удивления ответил пожилой, покосившись на молодого.

Теперь Софья была не рада, что заметила барскую усадьбу, и, перейдя на французский язык, заявила своим спутницам:

– Я ни за что не стану ночевать в доме, который принадлежит родителям этого негодяя!

– Мне бы тоже не хотелось, – хмуро сказала Домна Гавриловна, а Эжени отчаянной скороговоркой возразила:

– Но не ночевать же нам среди дороги, в чистом поле!

И вдруг молодой человек, до этого почти не принимавший участия в разговоре, подошел ближе и, поглядывая на Софью с явным интересом, обратился к женщинам на ломаном французском языке:

– Сударыни, я прошу оказать нам честь… Зачем вам терпеть дорожные неудобства, когда вы можете переночевать у нас в доме? А наш кузнец и другие слуги помогут починить вашу карету.

Несколько смущенная Софья переглянулась с Эжени, а Домна Гавриловна недовольно дернула племянницу за рукав:

– Видишь, как неловко получилось! Впредь не болтай лишнего, попадешь впросак!

Но юноша вдруг с понимающим видом улыбнулся и сказал Софье на том же ломаном французском:

– Не смущайтесь, барышня. Я знаю, что многие обижаются на моего брата, но сейчас его нет в имении. Поэтому не бойтесь, Данилу вы не встретите.

– Вы его брат?… – удивилась Софья, вглядываясь в лицо юноши, совершенно не напоминавшее лицо Даниила. – Вот уж не подумала бы…

Молодой человек засмеялся и сказал уже по-русски:

– Наверное, потому, что я одет в простое платье? Так иногда удобней, я ведь помогаю отцу присматривать за поместьем. Батюшка болен, а на управителей, сами знаете, нельзя положиться. Однако позвольте вам отрекомендоваться: мое имя Захар, я сын Артемия Степановича Призванова. Приглашаю вас на ночлег и уверен, что батюшка будет рад таким гостям.

– Тогда позвольте и нам представиться, – сказала Домна Гавриловна и назвала себя, Софью и Евгению.

– Там еще с нами лекарь-француз, мой муж, – кивнула Эжени в сторону кареты. – А также кучер.

– Всем будем рады, – заверил юноша.

Эжени умоляюще посмотрела на Домну Гавриловну, и пожилая дама, которой тоже не терпелось найти приличный ночлег, вздохнув, вынесла решение: