Русский Моцартеум - Геннадий Александрович Смолин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эту группу людей не объединяли такие понятия, как работа или совместная деятельность, кроме, разве, учебы на языковых курсах. Зато азюлянты были удивительно похожи своими незаурядными судьбами. Они очень охотно и много о себе рассказывали, и из этих повествований можно было бы составить целый цикл рассказов под рубрикой «Как мы там, в СССР, жили!». Когда-то на радиостанции «Голос Америки» был такой почти одноименный цикл передач «Как мы живем!». Продолжая эту традицию и коллекционируя рассказы азюлянтов о дне сегодняшнем, можно было бы скомпоновать цикл под названием «Как мы здесь, в ФРГ, попали!», состоявший из сплошного негатива: трагизма положения, недоразумений, разбитых надежд и глубоких обид.
Это естественно. Потому что, как бы внешне благополучно ни складывалась жизнь эмигранта, все равно мысли о прошлом постоянно возникают в его голове, и следует бесконечный процесс пересмотра ситуации в сослагательном наклонении: «а что было бы, если бы…». Но подобное никому не нужно: людям по сердцу – радость, рассказы об успехах, удачах, богатстве, о буржуинской и сладкой жизни в СССР. Да и дело было в 199… году, а рассказы такие гуляли только из сказочного прошлого. Все правильно, поскольку негативные отзывы о жизни на Родине, – это подсознательное желание убедить себя, что решение об отъезде было принято правильно. И потому «правильные» эмигранты тешат себя мыслями и разговорами о том, что они вырвались из тоталитарного государства, где царил произвол: повсеместное нарушение прав человека, информационный вакуум, нищенствующая интеллигенция, господство бездарей и идиотов да и просто абсолютная несвобода.
Вот почему у «неправильных» эмигрантов их прежняя жизнь была наполнена непрекращающимся праздником в той жизни, в СССР. Это были люди коммерческого таланта, успеха и большого риска. В их тусовку входили цеховщики – короли трикотажа и галантереи, виртуозы-оптовики и великолепные биржевые маклеры, а также директора процветающих совместных предприятий. Они жили яркой и насыщенной жизнью, полной перспектив и радужных надежд! Их деятельность приносила только победы, радость и благополучие. Они зарабатывали чудовищно много, им было доступно абсолютно все, эти господа одевались только у модных кутюрье, катались исключительно на дорогих иномарках. Ничто не омрачало их жизнь. Все как один проживали в престижнейших домах, ну а дачи у всех были почему-то с рабами на огородах и плантациях. Жизнь протекала в роскошных ресторанах с купеческими загулами и беззастенчивым развратом. По их жизнеописаниям можно было бы тиражировать сценарии и снимать одноименные киношедевры типа «Однажды в Крыжополе…», которые смело претендовали бы на каннские, берлинские и голливудские премии.
И шло бы все это так по-сказочному хорошо, и они достигли бы таких высот, что магнат Березовский показался бы ну просто щенком и жалким неудачником перед такими зубрами, как они. Жизнь у них была бы прекрасна и удивительна и полна неожиданностей… Как вдруг затарабанили в дверь события, и позвала труба в поход за счастьем, за еще большей удачей, в неизведанный путь за процветанием и богатством. И от вновь открывшейся перспективы у наших героев закружились головы, а вчерашние успехи стали казаться жалкими и никчемными…
Но больше всего удивляло то, что никто из них не собирался вернуться назад и занять свое истинное место в обновленной России или незалежной Украине. И если первый тезис еще и можно было как-то объяснить, то второй, я думаю, оказался бы не под силу уже никому. Ни психологам, ни социологам, ни экстрасенсам.
Вот и я, Владек Функе, поздний переселенец, азюлянт, или «шпэти» по воле случая, оказался в компании этих бывших крыжопольских бизнес-воротил в общежитии, будучи в гостях у кузины (то бишь «моей» двоюродной сестры Анны). В столичном хайме.
Надо отдать должное Анне: она вела себя предельно органично; ей это окружение безумно нравилось, она очень дорожила дружбой с ними, их женами и старалась быть на них похожей во всем. И мне уже казалось, что они сами неотличимы друг от друга.
На тот период в хайме доминировали два модных направления: сити-стайл – а'ля Майкл Дуглас и стиль – а'ля браток. Если первый базировался на культовом кино-триллере того времени «Основной инстинкт», а это длинные до земли белые плащи, двубортные пиджаки и зачесанные назад набриолиненные волосы, то второй был родом из СССР, а его адепты – нукеры из преступного бомонда, сверкающие лысыми башками и толстенными золотыми цепями на полуголой груди, облаченные в куртки-косухи из свинячьей кожи, американские джинсы и пестрые «крассюки».
Застал я этот «английский клуб» в довольно плачевном состоянии, и тому были объективные причины. Западная группа войск (ЗГВ)[33] выходила из Германии, а вместе с этим исчезал товар, размещенный на их территории, а значит, и рынки сбыта разнообразной продукции. А эти господа из хайма уже привыкли успешно приторговывать, одновременно не расставаясь с социалом. Но теперь нужно было смиряться со своей гордыней. Вояжи в воинские части случались все реже, зато чаще они стали бывать на совместных посиделках для распития кофе, чая, пива, водки, вина. А сколько здесь было дискуссий, споров и, конечно же, сладких сердцу воспоминаний!..
Я был ими любезно принят и даже допущен на заседания клуба. Это было так своеобычно и интересно – вообразить трудно! Правда, позже у меня стали закрадываться серьезные сомнения и подозрения в правдивости всех этих крыжопольских жизнеописаний с хэппи эндами. Ошеломительные удачи этих джентльменов в советский период меня настораживали. Проверить все их легенды, истории и повествования было попросту невозможно – они (авторы) приехали из разных городов.
Эти экс-олигархи никогда не показывали своих фотографий или собственных видеофильмов, в отличие от их менее удачливых соотечественников – учителей, врачей, инженеров. А когда нечто подобное случалось, – по неосторожности, реже по глупости, – то абсолютно все становилось на свои места, а их рассказы можно было бы уже вносить в рубрику «Я мечтал бы так жить!».
Практически все они имели высшее образование и после института длительное время работали инженерами. А их рассказы о «буйстве капиталов» и о лихой жизни приходились именно на тот «инженерный период», когда их реальный доход был равен ужину в ресторане, где эти господа имели обыкновение, по их рассказам, оттягиваться.
Наслушавшись интересных историй, я пришел к выводу: так дальше нельзя – только слушать, нужно некое ответное действие. Тем более что мои, как мне раньше казалось, очевидные успехи могут
