Русские войны XX века - Анатолий Иванович Уткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для России это означало, что Германия в мировой политике решила опираться на ее абсорбцию, на полный отрыв ее от Запада. «Нашими целями должны быть экономическая эксплуатация Украины, Кавказа, Великороссии, Туркестана». В поисках спасения Германия бросается на европейский Восток. С Украиной еще в начале сентября было подписано экономическое соглашение. Будущий канцлер Г. Штреземан писал в эти дни: «Хороня свои надежды на Западе, мы должны сохранить наши позиции на Востоке. Возможно, в будущем Германия должна будет целиком обернуться на Восток.»
Ключи от революции в Берлине
Два ноябрьских дня в германской столице происходили революционные события. Русские большевики ждали именно этого. Теперь социалистам Германии и России никто не страшен. Первые поведут вторых к социализму, а буржуа Европы найдут себя в мусорной корзине истории. Очевидец согласился бы с таким прогнозом. Он еще не знал силы германской лояльности и порядка, он исходил из новых революционных ценностей. В центре Берлина развевались красные знамена – над университетом, над Оперой, над Домом гвардии, над дворцом кронпринца, над городской библиотекой. На Бранденбургских воротах размещались два пулеметных расчета. На рекламной тумбе значилось: «Мародерство будет караться смертью». Рядом объявления «Нового режима рабочих и солдатских советов».
И вот теперь, будучи вместе с Эбертом ведущим представителем социал-демократов в правительстве Макса Баденского, Шейдеман становился вдохновителем борьбы против «Союза Спартака». Будет ли продолжительной революция? Тяга к миру становилась неукротимой – об этом говорят дневники и воспоминания всех современников. Немыслимое дело, массы немцев готовы были пойти на поражение, только бы окончился этот ад недоедания, холода, смерти. Военные в Германии стали терять исконное уважение, на них все чаще смотрели злобно.
Накануне в цирке Буша на северном берегу Шпрее заседал Совет, эта новая власть. Здесь выступали вожди наступившего дня, знаменитые социалисты Германии. Социалист Эмиль Эйхгорн разместился в полицейском президиуме на Александерплац, отныне он – Народный комиссар общественной безопасности. Он успокаивал берлинцев объявлениями о том, что «старые аусвайсы будут действительны вплоть до выпуска новых».
На улицах Берлина появились грузовики, которые прежде были видны только в прифронтовой полосе. Солдаты в потрепанной форме сидели в них под красными знаменами. На их фуражках были красные ленты.
Утром 8 ноября 1918 г. Шейдеман, будучи в отменном расположении духа, выступил на заседании Совета министров о положении в столице. «Моя партия будет наблюдать за тем, чтобы в Германии не повторились ужасы большевизма. Но мы будем сдерживать массы только в том случае, если кайзер отречется». И социал-демократы решились. В пять часов вечера в день годовщины Октябрьской революции в России – 7 ноября 1918 г. они выдвинули политический ультиматум из пяти пунктов: свобода общественных собраний; полиция и армия находятся под жестким контролем; кайзер и кронпринц отрекаются в течение суток, к полудню 8 ноября; влияние социал-демократов на правительство усиливается; прусское правительство претерпевает ту же эволюцию, что и общегерманское правительство, резко реформированное в октябре 1918 г.
Канцлер встал на дыбы. Но возглавивший социал-демократов Эберт и не думал оправдываться: «Вы должны быть благодарны нам за то, что мы берем на себя ответственность. Ваши солдаты сдаются повсюду». Была пятница, а берлинцы не бастуют по пятницам – в день получения зарплаты. Временной предел для кайзера и его сына передвинули еще на одни сутки вперед. Если же кайзер и кронпринц не откажутся от трона до полудня субботы, то социал-демократы покинут правительство и возглавят массы.
Вооруженные люди с красными бантами готовы были восстать, и начнется гражданская война. Социал-демократы во главе с Эбертом и Шейдеманом достаточно отчетливо видели эту возможность, столь грозную для них. Но один из кандидатов в диктаторы, генерал фон Линсинген (командующий берлинским округом), сомневался по-своему: «Возможно молодые солдаты, подчиняясь приказу, и будут стрелять, но ветераны не будут».
У Линсингена были лишь три ударных батальона, на которые он мог положиться определенно. Линсинген отдал (в пятницу утром) приказ авиации бомбить поезда с матросами и солдатами, идущие в берлинском направлении. Но военное министерство вмешалось – погибнут тысячи невинных, это подхлестнет анархию. Военного решения этой проблемы уже не существовало. Когда кайзер спросил генерала Гренера, согласится ли армия подавить выступление революционных сил, тот ответил отрицательно.
9 ноября 1918 г. пост канцлера занял Фридрих Эберт. Шейдеман провозгласил социалистическую республику, а Карл Либкнехт одновременно провозгласил германскую советскую республику. Члены «Союза Спартака» и так называемые «независимые социалисты» находились в тесной связи с посольством Советской России. Это посольство разместилось на Унтер ден Линден и украсило фасад своего здания огромными серпом и молотом с надписью внизу «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
Крупская вспоминает, что «те дни были самыми счастливыми в жизни Ленина». Он, по словам Крупской, был на вершине блаженства, он сиял, улыбался, разъезжал с митинга на митинг по всей Москве, приветствуя германскую революцию.
Однако далеко не все разделяли эти восторги в Германии. Германские газеты писали о необходимости борьбы с «социализмус азиатикус». Москва обратилась к пролетарскому Берлину 11 ноября 1918 г.: «Шейдеманы вместе с эрцбергерами продадут вас капитализму. Во время перемирия они найдут общий язык с британскими и французскими капиталистами, которые заставит вас сложить оружие… Вы должны использовать это оружие для того, чтобы создать правительство во главе с Либкнехтом». На второй день после начала ноябрьской германской революции Советская Россия послала в Германию пятьдесят вагонов с зерном и другим продовольствием – и это в условиях голода в самой России.
Советское правительство предлагало немцам: «Если вы желаете хлеба, вы должны быстро отогнать англичан. Германские Советы должны немедленно послать радиограммы и оповестить своих эмиссаров среди германских солдат на Украине». Достаточно ясно, что большевики не только хотели пожара мировой революции, но и преследовали оборонительные цели – они боялись быстрого появления (после вероятного ухода немцев) войск Антанты.
Пока же в голодном и холодном Берлине 1918 г. европейская революция для очень многих виделась выходом из исторического порочного круга. Она виделась продолжением дела монтаньяров в 1792 г., дела парижских коммунаров 1871 г., делом построения более справедливого общества и более справедливых международных отношений, окончанием царства жадности капитализма, выходом на дорогу стремительного прогресса.
