Ночь на хуторе близ Диканьки - Андрей Белянин

– Великодушно прощаю, – важно поклонился Николя, периодически ощущавший себя в той же Диканьке то немцем, то москалём. – Поскольку мы, собственно, уже и пришли. Вот тут я спал, вот отсюда появилась прекрасная панночка, вот здесь она шагнула обратно в пруд.

– Добре, стало быть, тут мы и ждать будем. В коем часе дивчина вам быть велела?

– В полночь.

– Ну так и сидайте. Уж, поди, скоро появится…

Вакула вывалил из мешка всё содержимое, аккуратно разложил на траве и даже кивком указал приятелю на бутылку. Николя, разумеется, отказался. Он и в прошлый раз то ли пребывал во сне, то ли под чарами, а сейчас уж точно намеревался разобраться с этой историей на трезвую голову.

И уж если совсем между нами, то сотникова дочка в мокрой рубашке очень ему понравилась. Быть может, он даже надеялся, кто знает, а вдруг, ну мало ли, верно?!

Ох, не травите душу, давайте просто пойдём по следам этой чудесной истории, не гадая, а вот что могло бы быть, ежели бы да кабы…

– Уж полночь близится, а панночки всё нет, – едва ли не дословно цитируя великого русского поэта, пробормотал Вакула. – Може, их там трохи подкормить треба?

И, прежде чем вспыхнувший Николя успел удержать его за руку, кузнец накрошил в ладонь хлеба, щедрым взмахом высыпав крошки в озеро. Пока молодой гимназист подыскивал подходящие случаю не очень приличные слова, сонная гладь дрогнула и одна за одной появившиеся на поверхности мокрые девичьи головки стали ловить хлеб распахнутыми ротиками…

– Гляньте ж, паныч, як воны смачно чавкают, тараньки мокрохвостые, – разулыбался единственный сын вдовы Солохи, быстро хватая засапожный нож и мелко нарезая сало. – А вот я вам ще добавлю!

– С ума сошёл?! Они же… русалки!

– Так и шо с того? Ось бачьте, як сало трескают, за обе щеки уписывают, так шо писк за ушами на всё озеро, а?!

Николя закусил губу, но против фактов не попрёшь, они сами по себе вещь упрямая, и юные красотки активно драли друг дружке косы, вылавливая из воды кусочки солёного украинского сала.

В иной момент, наверное, это здорово бы его позабавило, но не сейчас. Раз уж его сон о прекрасной панночке оказался правдой, раз русалки действительно есть и даже водятся здесь в большом количестве, стало быть, и та ведьма, которую просила найти сотникова дочка, тоже не выдумка.

И ведь не сказать, что ведьм ему до сего часа видеть не приходилось, как вы помните, прямо наоборот! Кучу! Однако же конкретно найти одну, определенную, просила русалка, то есть нечисть пошла против нечисти. А стало быть, та ведьма ох как непроста…

– Паныч, паныч, та смотрите вы уже! Вона они на берег выползают!

Николя вздрогнул, вырвался из плена мутных мыслей и бегом вернулся в реальность. Из пруда неторопливо, с расстановкой, плавными шагами, все в белом, словно балерины Мариинского театра, выходили русалки. Это было то ещё зрелище…

– Держите меня четверо, бо я такого отродясь не бачив, – простонал кузнец, красный, как свекла в борще с галушками. И уж поверьте, добрые мои читатели, его можно было понять.

Николя как раз собирался поддержать друга чем-нибудь ободрительным на латыни и даже открыл рот, только сказать, к сожалению (или к счастью?), ничего не успел.

– Ох, паныч, я ж думал, шо так и помру необразованным дурнем в том грешном деле…

Красавицы-русалки, стройные, длинноногие, с роскошными волосами, рассыпанными по плечам, в мокрых рубашках, облепивших крепкое девичье тело, с шикарными бёдрами, впечатляющими грудями с выпирающими сосками, томно вздыхая, присаживались на коряги в красивых изгибистых позах или возлегали на песке, суша косы свои под лунным светом.

Саму сцену эту было бы легче представить глазами современного человека, который в вопросах искушения и эротики давно уже разбирается не хуже любого профессора.

А описать соблазнительные красоты юных прелестниц в манере девятнадцатого века довольно-таки затруднительно, ибо земля наша малоросская или милые жители её во все времена отличались убедительной скромностью и достойным целомудрием.

Да и кто бы в целой Российской империи, а то и во всём мире хоть на миг сомневался во врождённой добродетельности наших украинских девушек?! Покажите мне этого ополоумевшего дурня, и я первым плюну ему в рожу…

– Ой, мамо-о… Ой, шо ж воны творят… Ой, я ж прямо тут и забуду ту дуру Оксану – бабу снежну, когда от тут, пид боком, скучают такие крали! – с завыванием в голосе и тоской в глазах простонал кузнец. – Та шо ж мы тут сидим, паныч? А може, по чуть-чуть горилки для храбрости да и… э-эх!

Николя молча сунул разлакомившемуся приятелю кулак под нос. Кузнец кротко вздохнул и опустил взгляд.

– Что-то меня накрыло… Звиняйте! Шо ж я, голых девок не бачив?!

– Угу, облизнёшься ещё раз, всё Оксане расскажу.

– Ни, ни, ни, ни в одном глазу!

– Ты пришёл помочь мне, добрый парубок. – Из воды вышла та самая сотникова дочка и, откинув за спину мокрые волосы, одним вздохом приподняв дивные груди свои повыше, обратилась к нашему герою: – Я щедро награжу тебя, если только ты поможешь мне найти мою мачеху.

– Вроде бы речь шла о ведьме?

– Вот не надо цепляться к словам. Мачеха, ведьма, оно не одно и то же?

– Ну, в большинстве случаев, пожалуй, что да…

– Стало быть, договорились, – нежно улыбнулась сотникова дочка. – А этот медведь с тобой?

– Вакула. Кузнец. Местный, из Диканьки, сын вдовы Солохи, – торопливо отрапортовал второй герой нашего повествования, вскочив на ноги и отвешивая низкий поклон.

Панночка милостиво кивнула и ввела друзей в курс дела. А дело сие было сколь чудесно по сути, столь же и печальственно в повествовании. Постараемся изложить его вкратце, так как полная версия известна всем образованным людям.

Раньше, лет пятнадцать – двадцать назад, не так далеко отсюда, за рощей, стоял большой хутор. Доныне остатки его, ещё не разобранные практичными селянами для ремонта свинарников и овинов, можно было бы видеть под зарослями плюща и сорной травы.

В том хуторе жил суровый козачий сотник, водивший запорожские полки на турок и ляхов, а возвращавшийся с тяжёлой добычей и легкими ранами. Жена его волей божьей померла, оставив отцу чудесную, милую красавицу-дочь, на прелестное личико которой вкупе с богатым приданым засматривались многие парубки. Но едва девушке исполнилось шестнадцать, как отец её решил отойти от ратных дел и не придумал ничего умнее, как жениться на восемнадцатилетней.

Юная мачеха была не менее красива и умна, чем её чуть более юная падчерица, а посему неудивительно, что в партерной борьбе за внимание единственного мужчины в доме девушки не нашли гармоничного взаимопонимания. Такое бывает, когда хозяин дома очень занят в Сечи…

Старшая загрузила младшую домашней работой, включая уборку двора и уход за скотом. Младшая в слезах призналась отцу, что новая жена его точно ведьма, что она превращалась то ли в кошку, то ли в собаку и якобы даже приставала к ней по ночам с неизвестными, но явно богомерзкими целями. Мачеха же спокойно заявила, что падчерица психическая, кидается на людей с отцовской саблей и даже продемонстрировала неглубокий порез или просто царапину на руке.

В результате чего сотник (то ли по мужской логике, то ли одурманенный аргументами супруги) наорал на дочку, в жёсткой форме запретив ей нести на людях всякую антинаучную фигню. От шока, душевных страданий и юношеского максимализма девушка утопилась в этом вот самом пруду у мельницы. Но волей божьей не померла, а стала русалкой!

Быстренько сдружилась с остальными – вдруг оказалось, что пруд сей был чрезвычайно популярен у молоденьких девиц как место сведения счётов с жизнью. Старухи тут упорно не топились, наверное, у них было своё тайное местечко. Но наша повесть не об этом…

Так вот, в один из душных июльских вечеров мачехе вдруг стукнуло в башку пойти на мельничный пруд от жары искупаться. Мозг расплавился, видимо…

Естественно, русалки, вдохновлённые призывом юной падчерицы, тут же навалились толпой и утянули её на дно. Вроде бы справедливость восторжествовала: отец с двойного горя запил и умер под забором, его хутор пришёл в упадок, холопы и наёмники разбежались по другим хозяевам.

Но и мачеха оказалась не лыком шита (или на то была воля Божья?), и впрямь оказавшись ведьмой, а потому мигом затерялась в толпе бледных красавиц-русалок, вполне, кстати, похожих меж собой по внешнему типажу – высокие, стройные, длинноволосые, грудь от третьего и выше, плюс все как на подбор сплошь красавицы!

Теперь уже падчерица начала чувствовать себя полной дурой и мечтать о реванше. С коим, как вы уже догадались, всё было не так просто, ибо к заброшенной мельнице давно заросла народная тропа и найти хоть кого-то, кто был бы готов помочь невинной панночке восстановить доброе имя и историческую справедливость, никак не представлялось возможным. Пока на берегу пруда не задремал один молодой гимназист…