Русалка - Марина Кистяева

Расставание было тяжелым. Если летом Ирина отпускала семью со спокойным сердцем, то сейчас оно разрывалось на части, но она продолжала улыбаться, не желая расстраивать родных. С отцом они простились холодно. Ни Ирина, ни Василий Дмитриевич более не делали попыток примириться и наладить отношения. Пусть всё идет своим чередом.

Сестры долго махали на прощание друг другу. И только когда дорожная коляска скрылась из виду, Ирина дала волю чувствам…. Но делать было нечего, надо было брать себя в руки и возвращаться в имение Ракотиных, которое теперь стало и её домом.

На улице резко похолодало, чувствовалось приближение зимы. Ирина поежилась и оглянулась на хозяйский дом. Сколько трудов было вложено в него! С каким трепетом она приводила его в порядок! Теперь подобные заботы в прошлом, и в этом доме она отныне только гостья.

Всю дорогу назад Ирина думала о последнем разговоре с отцом.

«…в скором времени у тебя появятся свои дети. Надеюсь, хоть в этом ты меня не разочаруешь!»

Эти слова преследовали Ирину. Не давали ей покоя ни днем, ни ночью. Да и вид счастливой Веры, у которой прямо-таки на глазах округлялся животик, вновь и вновь заставлял Ирину призадуматься. А если она заблуждается? Если её страхи напрасны? Тогда к чему её терзания? Пока она не переборет свой страх, спокойной жизни у неё не получится. Поэтому решение пришло само собой: она родит ребенка. А там что будет…. И если ей суждено умереть, давая жизнь другому человечку, на то воля Господа.

К предстоящим новогодним праздникам было много суеты. Вера ещё в начале декабря категоричным тоном заявила:

— Хватит нашим мужьям жить холостыми бобылями. Пора им возвращаться к любимым женам!

Ирина подняла голову от дамского журнала, которому было годков этак пять, и удивленно спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Как что? Скоро праздник, а, как известно, Новый год — праздник семейный! Поэтому я предлагаю завтра же написать нашим мужчинам, пусть они бросают все свои дела и на праздник приезжают сюда! Я безумно соскучилась по Николаю и просто вся извелась, как хочу его видеть!

Ирина улыбнулась. Не проходило дня, чтобы Вера не говорила о том, как она истосковалась по мужу, и эти речи начались на следующий же день после отъезда мужчин.

— Ты думаешь они приедут?

— Конечно, приедут! Пусть только попробуют проигнорировать наше пожелание! Мы им бойкот объявим! Не будем разговаривать или ещё что похлещи устроим, — и Вера демонстративно положила руку на живот.

Ирина так же написала письмо отцу с приглашением прибыть к ним на новогодние праздники. В глубине души она боялась, что батюшка откажет, сославшись на занятность, и когда получила письмо от родных, её руки подрагивали при вскрытии. Но она зря волновалась, папенька и сам собирался с девочками приехать на Новый год в имение.

Так что хлопот было предостаточно.

Декабрь близился к завершению, когда Ирина услышала в прихожей веселый гул детских голосов. Её сердечко учащенно забилось, и она вскочила с дивана, где читала книгу. Не сдерживая эмоции, Ирина стремительно направилась к входу в дом. Так и есть, рядом с гардеробной, отряхиваясь от крупных хлопьев снега, и громко смеясь, раздевались Зоя с Сашей и Василий Дмитриевич.

— Ириночка!!

— Зоя!! Саша!!! Милые вы мои…

Ирина присела, и сестренки с радостью повисли на её шее. Она хотела их, как раньше, поднять, но не смогла, пошатнулась и едва не рухнула на пол, чем вызвала новую порцию смеха.

— Ох, ну, и тяжелые вы стали!

— Мы растем!!

— Не по дням, а по часам! Так все говорят!

— Дайте, я на вас посмотрю! Ох, как же я по вам соскучилась!

— Мы тоже, сестрица!

Они снова дружно обнялись.

Граф Палагин смотрел на эту сцену, и чувствовал жгущее, ни чем не передаваемое раскаяние. Зачем он стремился разлучить девочек? Разве он не знает, как сильно его дети привязаны друг к другу? Ирина в сестрах души не чает, и те ей платят взаимностью!

Наконец, близнецы немного оторвались от сестрицы, и Ирина могла поздороваться с отцом.

— Здравствуй, батюшка. Я рада тебя видеть, — радостная улыбка не сходила с лица девушки.

— Я тоже, — отец первым подошёл к дочери и крепко её расцеловал.

— Ну, что же вы стоите в дверях! Прошу, проходите! Я сейчас распоряжусь, чтобы подавали обед и ставили самовар! Наверное, замерзли в дороге! Вон как метет!

Вера, услышав шум, тоже спустилась посмотреть, кто к ним пожаловал. В тайне она, конечно, надеялась, что это Николай с Петром, по сроку им тоже пора прибыть в имение.

— О, Василий Дмитриевич, здравствуйте, здравствуйте! Добро пожаловать к нам!

Девочки, увидев, Веру Львовну, сделали книксен.

— А это кто у нас тут? Неужели юные барышни пожаловали к нам в гости?

Девочки зарделись и дружно ответили:

— Да!

А Зоя тут же лукаво спросила:

— А вы разрешите нам пожить у вас?

Василий Дмитриевич тотчас строго воскликнул:

— Зоя!

Но девочка стрельнула на папеньку невинными глазенками и снова обратила всё внимание на Веру Львовну.

— Конечно! Будет даже лучше, если вы все поживете у нас, потому что на Новый год, мы устраиваем праздник, а вы самые главные и желанные гости!

Девочки от радости захлопали в ладоши и повернулись к отцу. Но тот сохранял строгое выражение лица:

— Это мы обсудим позже! До нашего имения рукой подать, а вы будете своими играми досаждать Вере Львовне!

— Ну, что вы! Разве дети могут быть в тягость? Напротив, и мне, и, тем более, Ирине будет очень приятно, если девочки немного поживут у нас! Вы же сами знаете, Василий Дмитриевич, что в деревне, порой, бывает ужасно скучно, а Зоя с Сашей нам точно скучать не дадут.

Граф не желал сразу сдавать свои позиции, но всем присутствующим было хорошо известно, что, по крайней мере, сегодня близнецы будут ночевать в имение Ракотиных.

После обеда девочки на перебой стали делиться впечатлениями о жизни в Петербурге. После первой поездки Северная Пальмира их больше не страшила, и они с энтузиазмом принялись её исследовать. Правда, как и в прошлый раз, ночные вылазки им были строго запрещены. Зато с гувернантками им было разрешено гулять по городу без ограничений. Чего греха таить, дети были неугомонны, и Василий Дмитриевич предпочитал отправить их гулять, чем слышать, как они играют и шумят в доме, тем самым, мешая ему работать. Да и внимания они стали требовать куда больше. Ох, не раз он вспоминал, как Ирина одним ласковым словом могла заставить девочек перестать шуметь и вовлечь в тихую, но интересную беседу. Теперь же, без надзора сестрицы девочки чувствовали себя вольготно, и вели себя, по части, как сорванцы. В глубине души, Василий Дмитриевич опасался, что пройдет ещё пара годков, и с ними не будет ни какого слада. И в кого они такие шубутные уродились?