Красавица - Робин Мак-Кинли

Даже моя попытка сделать самодельную кормушку для птиц оказалсь успешной. В самый первый день я заметила, что семена кто-то трогал: они лежали маленькими кучками, в которых, как я с надеждой думала, виднелись следы птичьих лапок и клювов, ведь не ветер же их так раскидал, хотя в этом замке невозможно быть в чем-то уверенной. Но на следующее утро я увидела, как две миниатюрные крылатые тени покинули карниз, как только я подошла к окну, а через две недели меня посещало уже полдюжины маленьких птичек, знакомых мне - три воробья, зяблик, желтый соловей и крохотное черно-белое пернатое существо с полосатой грудкой, которого я не знала. Они так привыкли ко мне, что сидели у меня на пальцах и ели зерна с руки, щебеча и посвистывая в ответ на мое щебетание и посвистывание. Но никого крупнее голубки я не видела.

Погода в этой заколдованной местности была почти всегда хорошей. Весна, должно быть, была уже в разгаре там, где живет моя семья: везде лежит грязь, а деревья покрываются первой хрупкой весенней листвой, а жалкая прошлогодняя трава прячется под новой, свежей. В замке же сады оставались идеальными и нетронутыми: ни сменой времени года, ни животными или чем-либо еще. Здесь не только не было и следа садовников (видимых или невидимых), но и не возникало нужды в них: живую изгородь или деревья не надо было подстригать, цветы – пропалывать; мелкие ручейки в своих каменных бассейнах, выложенных мозаикой, никогда не переполнялись весенними водами.

Окрестные земли, по которым я ездила с Великодушным, были охвачены сменой времени года: полоски снега таяли на земле, а свежая листва появлялась на деревьях. Но даже здесь было мало грязи: почва нагревалась и становилась мягче под копытами коня, однако, не превращаясь в топи; не было и следа прошлогодних растений ни под ногами, ни у кустов и деревьев. Свежая зелень цвела на чистых и блестящих ветках и стеблях, не заменяя что-то выцветшее или подгнившее.

Время от времени, однако, шел дождь. Однажды утром я проснулась (наверное, через пару дней после приезда) и заметила, как тускло светит солнце сквозь мое окно. Я выглянула и увидела, что идет спокойный, но сильный серый дождь. Сады блестели от воды, словно драгоценности, или как те города с русалками, волшебные виды которых я высматривала на дне глубокого тихого озера.

– Ой, – грустно произнесла я. Этот новый вид замка и садов был прекрасен, но это означало, что утреннюю прогулку придется перенести или отложить. Я оделась и не спеша поела, затем без интереса спустилась вниз, размышляя о том, не прогуляться ли мне немного по замку, и, возможно, нанести мирный визит к Великодушному, прежде чем начать долгое утро своих занятий.

Чудовище стояло у главных дверей, которые были распахнуты. Он стоял спиной ко мне, пока я спускалась по витой мраморной лестнице; на мгновение я решила, что он похож на Эола[10], стоящего у входа своей грозовой пещеры на горе богов; теплый ветер облетел его и направился ко мне, чтобы поприветствовать – на меня пахнуло свежестью зелени из неведомых краев. Как только я спустилась с последней ступеньки, Чудовище развернулось и угрюмо молвило:

– Доброе утро, Красавица.

– Доброе утро, Чудовище, – сказала я, немного сбитая с толку, поскольку прежде встречала его лишь по вечерам. Я пересекла холл и подошла к нему, чтобы встать рядом, в дверном проеме.

– Дождь идет, – произнесла я, но он понял мой вопрос, потому что ответил:

– Да, даже здесь иногда идет дождь, – Чудовище словно решило, что необходимо объяснить это, и продолжило. – Я обнаружил, что не стоит слишком баловаться с погодой. Сады позаботятся о себе сами, если я не буду сильно умничать. Снег исчезает за ночь, как ты знаешь, и здесь не бывает холодно, но и только. Обычно дождь идет ночью, – извиняющимся тоном добавил он.

– Выглядит очень красиво, – заметила я. К этому времени я уже знала, что его доброта искренна, как и его интерес к моему состоянию. Было весьма плохо с моей стороны жаловаться на дождь: стало заметно, что я становилась эгоистичной и испорченной, когда исполнялись все мои желания.

– Так туманно и загадочно. Прости, что я была так угрюма; конечно, здесь должен идти дождь, как и везде.

– Я подумал, что возможно, – нехотя проговорил он, – ты захочешь посмотреть замок этим утром, поскольку не можешь выйти. Кажется, ты много чего не видела.

Я кивнула и криво улыбнулась.

– Знаю. Почему-то никак не могу запомнить все коридоры, но как только я теряюсь, то повернув за угол, всегда нахожу свою комнату. Так что все равно ничего не запоминаю. Не подумай, что жалуюсь, – поспешно добавила я. – Просто я так легко теряюсь, что у меня нет возможности все хорошо рассмотреть, прежде чем… меня отправят домой.

– Я все понимаю, – сказало Чудовище. – То же самое раньше было и со мной.

«Две сотни лет, – подумала я, – наблюдать, как капли дождя медленно катятся вниз по сверкающему светлому мрамору».

– Но сейчас, полагаю, я довольно сносно ориентируюсь здесь, – продолжил он. Наступило молчание. Дождь просачивался в рыхлый песок на дворе и тот блестел как опал. – Есть ли что-нибудь здесь, что ты особенно хотела увидеть?

– Нет, – ответила я и улыбнулась ему. – Все, что ты захочешь.

С проводником, огромные комнаты, от избытка которых у меня все расплывалось перед глазами, в моменты моих одиноких прогулок, вновь стали ясно видны и полны удивительных чудес. Через некоторое время мы подошли к портретной галерее – первой, которую я увидела в замке; все картины, что я видела до этого, не изображали людей, ни в каком виде. Я остановилась, чтобы взглянуть на эти поближе. Мужчины и женщины были почти все прекрасны и все – благородны. Я мало знала о стилях и технике рисования, но мне показалось, что это была серия портретов, растянутая на продолжительный отрезок времени, возможно – несколько веков. Я заметила семейное сходство, особенно среди мужчин: высокие, сильные, с каштановыми волосами и карими глазами, немного печальной линией губ; у всех были отличительные черты – слегка изогнутая бровь, подбородок и плечи.

– Похоже, это семья, – сказала я.

Все они были написаны давно, казалось, этот клан перестал существовать долгое время назад.

– Кто они? – поинтересовалась я, пытаясь звучать непринужденно, изучая портрет красивой женщины, зеленоглазой и золотоволосой, с глуповатой пушистой собачкой на коленях; на самом деле я гадала, что за тайны скрыты в глазах мужчины.

Чудовище так долго молчало, что мне пришлось вопросительно посмотреть на него. Было сложно спокойно глядеть на него после того, как я любовалась красивыми и гордыми лицами на портретах.