Снежный Цветок и заветный веер - Лиса Си

Я еще не стала той госпожой Лу, которую сейчас все уважают за ее доброту, сострадательность и силу. И все же, с того самого дня, когда я вошла в дом Снежного Цветка, я почувствовала в себе нечто новое. Подумайте опять об этом испорченном куске свинины, и вы поймете, о чем я говорю. Я должна была притвориться, что не больна и не заражена, поэтому я и нашла хорошую цель для применения своей силы воли. Я хотела принести честь семье моего мужа своей щедростью и добротой по отношению к людям, находящимся в тяжелых обстоятельствах. Конечно, я не знала, как это сделать, потому что подобные веши не были для меня естественными.

Снежный Цветок выходила замуж через месяц, поэтому я помогла ей и ее матери прибрать дом. Мне хотелось сделать его приличным для вечеринки жениха, но ничего нельзя было поделать с вонью, проникшей во все комнаты. Приторная сладость шла от опиума, который курил отец Снежного Цветка. А другая вонь, как вы, возможно, догадываетесь, шла из его переполненного кишечника. Ни ладан, ни уксус, ни открытые окна (даже в эти холодные дни) не могли скрыть мерзость этого человека и его привычек.

Я наблюдала повседневную жизнь этого дома, где две женщины существовали в страхе перед мужчиной, пребывавшим в своей комнате внизу. Я слышала их приглушенные голоса и видела, как они непроизвольно съеживались, когда он звал их. И я видела его самого, лежащего в грязи и вони. Даже в бедности он был капризным и крикливым, как испорченный ребенок. Наверное, было время, когда он мог ударить жену или дочь, но сейчас он был настолько истощен наркотиками, что лучше было оставить его наедине с его пороком.

Я старалась не обнаруживать своих чувств. В этом доме было пролито достаточно слез, здесь их и без моих хватало. Я попросила Снежный Цветок показать мне ее приданое. Про себя я подумала: может быть, семья мясника будет не такой уж скверной. Я увидела куски шелка, над которыми трудилась Снежный Цветок. Эти люди могут быть относительно богаты, даже если они нечисты духовно.

Снежный Цветок открыла деревянный сундук и аккуратно разложила на постели все вещи, которые она сшила. Я увидела небесно-голубые шелковые туфли с узором из облаков, которые она закончила в тот день, когда умерла Прекрасная Луна. Я увидела жакет, у которого на вставке был использован тот же шелк. Затем Снежный Цветок выставила аккуратно друг за другом пять пар туфель разного размера из одной и той же материи, но с разной вышивкой. Все это показалось мне знакомым, внезапно я поняла почему. Все эти веши были сделаны из жакета, в который Снежный Цветок была одета в день нашей первой встречи.

Мои руки перебирали другие предметы ее приданого. Тут был и лавандовый с белым материал, из которого был когда-то сшит наряд Снежного Цветка для путешествий. Теперь он был перекроен на кофточки и туфли. Здесь была и моя любимая темно-синяя с белым хлопковая ткань, разрезанная на полосы и ленты, чтобы ее можно было вставить в жакет, головные уборы, пояса и сделать из них украшения на одеялах. Приданое Снежного Цветка было минимальным, но она взяла кусочки своих прежних нарядов и создала уникальные вещи.

«Ты будешь замечательной женой», — сказала я, действительно потрясенная тем, что она сотворила своими руками.

Впервые Снежный Цветок рассмеялась. Я всегда любила звук ее смеха, такой звонкий, такой привлекательный. Я тоже засмеялась, потому что все это было… за пределами — за пределами того, что я могла себе представить, за пределами добра и зла в этом мире. Положение Снежного Цветка и то, как она со всем этим управилась, было ужасно и трагично, и в то же время смешно и забавно.

«Твои вещи…»

«Начнем с того, что они даже не мои, — вздохнув, отозвалась Снежный Цветок. — Моя мать перекроила свою одежду из приданого, чтобы сшить мне наряды для визитов к тебе. Теперь я перекроила их снова для моего мужа и его родственников».

Конечно же! Так оно и было, теперь я вспомнила, что некоторые из узоров казались мне слишком сложными для одежды такой маленькой девочки, вспомнила как срезала свисающие нитки с обшлагов, когда Снежный Цветок этого не видела. Я была глупее мокрой курицы. Кровь бросилась мне в лицо. Я прижала руки к щекам и засмеялась еще пуще.

«Как ты думаешь, моя свекровь заметит?» — спросила Снежный Цветок.

«Если уж я была настолько слепа, что не заметила, то…» Но я не могла закончить, потому что все это было слишком смешно.

Может быть, такое может показаться смешным только девушкам или женщинам. Нас считали совершенно бесполезными. Даже если наши родные любили нас, мы были для них обузой. Мы выходили замуж в чужие семьи, уезжали к нашим мужьям, которые нас толком не видели, делили с ними постель, как абсолютные чужачки, и подчинялись требованиям наших свекровей. Если нам везло, мы рожали сыновей и таким образом сохраняли свое положение в доме мужа. Если нет, то мы сталкивались с презрением свекрови, насмешками наложниц мужа и видели разочарованные лица наших дочерей. Мы пользовались женскими хитростями и уловками, о которых в свои семнадцать лет мы, девушки, еще почти ничего не знали, но, кроме этого, мы мало что могли сделать, чтобы как-то изменить свою судьбу. Мы жили для прихотей и удовольствия других, вот почему то, что сделали Снежный Цветок и ее мать, было настолько за пределами. Они взяли ткань, которая когда-то была прислана семьей Снежного Цветка ее матери в качестве подарка, потом из нее сшили приданое красивой девушке, потом переделали ее в одежду для ее красивой дочери, а теперь снова перекроили и перешили, чтобы продемонстрировать мастерство молодой девушки, выходящей замуж в дом нечистого мясника. Все это было женской работой — той самой, которую мужчины считают просто украшательством, и эта работа была проделана, чтобы изменить жизнь самих женщин.

Но еще так много необходимо было сделать. Снежный Цветок должна была отправиться в ее новый дом, имея столько одежды, чтобы ее хватило на всю жизнь. Сейчас у нее было очень мало одежды. Мои мысли рыскали в поисках решения, что мы можем сделать за оставшийся месяц.

Когда Мадам Ван прибыла к Снежному Цветку на ее месяц Сидения и Пения в Верхней Комнате, я отвела ее в сторону и попросила поехать в мой родной дом.

«Мне нужно, чтобы вы кое-что привезли…»

Эта женщина так долго критически относилась ко мне. Она тоже лгала — не моей семье, а мне. Я никогда не любила ее, а теперь еще меньше из-за ее двуличия, но она сделала все в точности, как ей было велено. (В конце концов, я теперь занимала более высокое положение, чем она.) Она вернулась из моего родного дома через несколько часов и привезла корзину с моими свадебными клецками, куском свинины, которую прислали мои новые родственники, свежие овощи из нашего огорода и еще одну корзину с материей, которую я собиралась раскроить по возвращении домой. Я никогда не забуду, как ела мать Снежного Цветка. Она получила тонкое воспитание, и какой бы голодной ни была, она не набросилась на еду, как это бывало в моей семье. Своими палочками она отделяла кусочки свинины от большого куска и изящно подносила их к губам. Ее сдержанность и самообладание преподали мне урок, который помню по сей день. Ты можешь быть в отчаянии, но всегда оставайся женщиной с хорошим воспитанием.

Я еще не закончила с Мадам Ван.

«Нам нужны девушки для Сидения и Пения, — сказала я. — Вы можете привезти старшую сестру Снежного Цветка».

«Ее родственники не разрешают ей приезжать в этот дом».

Я не сразу поняла, что она сказала. Мне никогда не доводилось слышать, что такое возможно.

«Но нам все же нужны девушки», — продолжала настаивать я.

«Никто не придет, Лилия, — призналась Мадам Ван. — Репутация моего зятя слишком уж плохая. Ни одна семья не позволит незамужней девушке переступить порог этого дома. А как насчет твоей матери и Тети? Они-то уж знают…»

«Нет!» Я еще не была готова иметь с ними дело, а Снежному Цветку не нужна была их жалость. Моей лаотун были нужны посторонние.

У меня были монеты — деньги, оставшиеся со свадьбы. Я сунула несколько монет в руку Мадам Ван. «Не возвращайтесь, пока не найдете трех девушек. Заплатите их отцам столько, сколько считаете нужным. Скажите им, что я отвечаю за их дочерей».

Я была уверена, что мой новый статус невестки в лучшей семье в Тункоу будет достаточно убедительным, и все же вряд ли я могла так легко говорить о своей ответственности, потому что мои новые родственники понятия не имели о том, каким образом я использую их положение. Однако я видела, что Мадам Ван обдумывает мои слова. Ей было необходимо продолжать свое дело в Тункоу, и она готовилась получить долгожданную мзду за мое водворение в семью Лу. Сваха не хотела подвергать свое положение опасности, но ведь она уже и так изменила многим правилам ради племянницы.