Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера - Сирил Паркинсон

Маркьян ответил на оклик с патрульной шлюпке, но опять что-то пошло не так: либо он перепутал пароль, либо неправильно построил фразу, но теперь раздалось уже три мушкетных выстрела, что, по всей вероятности, было сигналом. Патрульная шлюпка исчезла за кормой и больше не появилась, но дело уже было сделано. Минутой позже в небо взлетела ракета и взорвалась ярким белым светом, на несколько секунд освещая всю гавань. Хорнблауэр разглядел фрегат, с которого выстрелили ракету и заметил еще два, которые составляли линию брандвахты. Раздались четыре пушечных выстрела — два и через некоторое время — еще два и Хорнблауэр представил себе картину, как караул поднимается по тревоге, а артиллеристы сбегаются к пушкам. Он понял, что еще полминуты и придется ввязаться в бой на короткой дистанции, в котором ни один шлюп не уцелеет. Поэтому он приказал Маркьяну разделить силы и направить три бомбардирских судна к вершине бухты. Каждое из них должен был буксировать корабельный баркас, но в первое время можно было и не грести — их несло приливом. Четвертое бомбардирское судно оставалось у левого борта «Отчаянного» и, поскольку шлюп повернул к северу, было незаметным для французов. Теперь Хорнблауэр открыл огонь на предельной дистанции, не столько для того, чтобы нанести повреждения фрегатам, сколько для того, чтобы по мере возможности отвлечь внимание противника от бомбардирских судов. Вскоре он оказался под сосредоточенным (хоть и с дальней дистанции) огнем двух кораблей и береговых батарей. Поскольку с обоих сторон пускали ракеты, именно эта перестрелка была в центре внимания. Повернув на другой галс около 1.35 и перетянув бомбардирское судно на другой борт, Хорнблауэр начал отступление, давая бортовые залпы по судам, мимо которых проходил «Отчаянный». Три фрегата преследовали его, стреляя с большой дистанции и медленно сближаясь со своей жертвой. Французам на этом этапе вся операция должна была казаться дерзкой, но несколько бессмысленной. «Отчаянный» и «Достаточный» получили лишь небольшие повреждения, а их противники, вероятно, остались невредимы. Наиболее опасный момент настал позже, когда они пытались поднять шлюпки.

А что же с бомбардирскими судами? Одно из них отделилось от группы, отдрейфовав слишком далеко к югу и уткнулось в песчаную банку, слишком далеко от любой из целей. Про его команду ничего неизвестно, вероятно, позже она была взята в плен патрульной шлюпкой. Два остальных достигли своих позиций незамеченными, встали на якорь и около 2.15 открыли огонь по ближайшему французскому линейному кораблю. Некоторое время французы даже не замечали опасности, так как бомбы падали отвесно и не рикошетировали от поверхности моря, как обычные ядра. Выстрелы из гаубиц, конечно, были слышны, однако их звуки потонули в шуме канонады боя, который шел мористее; а отблески пламени у их дула при выстреле не были заметны, так сами орудия были установлены ниже уровня палубы. Наконец, один из всплесков возник достаточно близко от французского корабля, в результате чего с него выстрелили белую ракету, которая не помогла обнаружить бомбардирское судно, но зато помогла британцам обнаружить место падения их последней бомбы. Это был недолет с сильным выносом вправо. Мистер Маркьян понял, что, ветер в верхней точке траектории должно быть сильнее, чем на уровне моря. Он внес соответствующие поправки в прицел и велел расчету второй гаубицы сделать то же самое.

Стрельба была продолжена, а французы выпустили еще несколько ракет. Наблюдаемые всплески все еще ложились с недолетом, поэтому дистанцию все увеличивали, прибавляя заряд. В это время, очевидно, бомбардирское судно было, наконец, замечено, и ближайший корабль дал по нему бортовой залп. Однако канонирам было трудно целиться и лишь несколько ядер упало неподалеку от лихтера. Гаубицы продолжали огонь, и запас бомб на них постепенно подходил к концу. Французские ядра теперь начинали ложиться ближе к цели, и одно из них попало во второе бомбардирское судно как раз в тот момент, когда стреляла его гаубица. На французском линейном корабле вспыхнула яркая вспышка, и громыхнул взрыв. Недостаточно точно наведенная на цель, гаубица была скорректирована шальным французским ядром и добилась прямого попадания! Больше попаданий не было и люди Маркьяна сели в шлюпки, оставляя свои бомбардирские суда горящими и тонущими. Затем они начали долгий путь на веслах к выходу из бухты, но им помогал отлив, и шансы на их спасение были высоки.

На иллюстрации: Первый рапорт Хорнблауэра, напечатанный в NAVAL CHRONICLE в 1803 г.

В это же самое время, около 3.00, Хорнблауэр ожидал в точке рандеву корабельные шлюпки, возвращавшиеся после атаки. Он дождался их и приказал «Достаточному» обеспечить их безопасность. Затем он приказал оставшемуся бомбардирскому судну занять условленную позицию, встать на якорь и приготовиться к бою. Когда один из ближайших фрегатов подошел, чтобы обстрелять «Отчаянный», на нем были весьма удивлены разрывом бомбы прямо над головой. За первой последовали остальные, все они упали в море, причем одна разорвалась на самой поверхности. Фрегат отступил, не получив повреждений. На нем никто не пострадал, но Хорнблауэр рассчитывал хотя бы на эффект неожиданности и не ошибся. Французская контратака теперь не угрожала, что позволило поднять на борт команды шлюпок. Оба шлюпа двинулись к выходу из Гуля, а ожидавшие фрегаты Прибрежной эскадры двинулись им навстречу. К рассвету они уже достаточно отошли в море и осматривали полученные повреждения. Больше всего пострадал «Достаточный»: семь раненых и пробоина у ватерлинии. На «Отчаянном» пострадал такелаж, однако на нем было всего трое раненых. Пропала команда одной из шлюпок, включая штурманского помощника и четырнадцать моряков с «Мальборо». Что же касается противника, то французский линейный корабль «Прозерпина» (80 пушек) получил одно прямое попадание гаубичной бомбы. Прошло еще несколько дней, прежде чем Хорнблауэр смог доложить, что «в соответствии с полученной информацией», бомба упала в кормовой люк и взорвалась между палубами. Возникший пожар был с трудом потушен, однако спасти бизань мачту уже не удалось. К утру помпы едва удерживали корабль на плаву. Он тут же был введен в док для ремонта, однако представляется сомнительным, что ему вновь удастся выйти в море. (Действительно, «Прозерпину» больше так и не удалось ввести в строй. Некоторое время она использовалась в качестве плавказармы, позже — в виде обычного блокшива, а в 1813 году была разобрана).

В целом, рейд стал очередной удачей Хорнблауэра, однако в своем устном докладе он отметил, что с технической стороны эксперимент не удался. Сама по себе идея была замечательной, но большую часть необходимого оборудования следовало еще усовершенствовать. Корнуоллису не было до этого дела. Ему вполне хватало, что французов в очередной раз проучили и еще больше столкнули в глухую оборону. Очередное письмо в «Газете» доказывало, что на Флоте Канала царит боевой дух и он готов драться хоть с целым миром.