Двуявь - Владимир Прягин

упиравшийся в металлические ворота. Табличку, на которой значился номер дома, с дороги было не рассмотреть, поэтому хозяин не поленился – прямо на створках намалевал белой краской три единицы.

И единицы эти повторяли рисунок, найденный недавно на дереве. Форма, компоновка – точь-в-точь, только размер другой. Теперь можно было не сомневаться – цель Марка здесь, а «ПлодОвощТорг» был лишь приблизительным ориентиром, чтобы попасть на нужную улицу.

Подойдя вплотную, он обнаружил, что створки изъедены коррозией и не заперты. Охраны тоже не наблюдалось. За воротами – деревянная будка с занавешенным окошком, чуть дальше – уродливые кирпичные корпуса, опоясанные ржавыми трубами. Вдоль забора росли полудикие абрикосы; ветер трепал их чахлые шевелюры, и перхоть листвы усеивала асфальт.

Марк остановился у будки и постучал в стекло. Не получив ответа, прошёл между корпусами вглубь территории. Та оказалась весьма обширной и, судя по всему, подвергалась сейчас масштабной санации. Постройки в дальней части уже были снесены, там громоздились кучи разнообразного хлама – битые кирпичи, куски шифера, полусгнившие доски, перепачканные мятые ведра.

А ещё там бродили люди в синих спецовках с красными диагональными полосами на спинах и на груди. Каторжане с временно стёртой личностью, в просторечии – «пустышки».

С минуту он наблюдал. В том, что бедолаг привлекли к разбору завалов, не было ничего удивительного, это как раз их профиль – тупая физическая работа. Поднять-принести, копать от столба до вечера. Любой может их нанять за небольшую плату, обратившись в соответствующее ведомство. Ходит даже слушок, что исправительным учреждениям в перспективе ставят задачу выйти на самоокупаемость. Общественность уже несколько напряглась…

Раз сюда привезли «пустышек», значит, где-то рядом должен быть и надсмотрщик – надо бы его разыскать и поговорить.

Сыщик «Трейсера» ещё раз прошёлся между построек из кирпича, подёргал дверные ручки – закрыто. Только дверь в будку поддалась без проблем, но внутри не было ни души. На столе стоял термос, а ещё валялась газета, открытая на странице с кроссвордом, в котором было разгадано единственное слово – режущий инструмент, пять букв. Неведомый эрудит нацарапал в клеточках: «Ножик».

Сев за стол, Марк покосился на термос. Горячего чаю очень хотелось.

Совесть была не против халявы, но чаепитие пришлось отложить.

Дверь отворилась, и на пороге нарисовался щупленький старичок в замызганной камуфляжной куртке не по размеру. Вряд ли это был надсмотрщик «пустышек» – скорее уж, местный сторож, отлучавшийся куда-то с поста.

Марк вежливо приподнялся и произнёс:

– Доброе утро, я вас искал.

– Здравствуй, здравствуй, – дедуля изобразил улыбку, но глаза смотрели цепко и неприветливо. – Меня-то найти несложно, я тут всегда поблизости, а вот гости нечасто жалуют.

– Я никак сообразить не могу, по адресу пришёл или нет. Подскажите, пожалуйста, что за организация здесь находится?

– А тебе какая нужна?

– «ПлодОвощТорг», – вовремя вспомнилось название с этикетки. – Мне подсказали – Тепличная, где-то в этом районе, а я вот заблудился, похоже.

– Не переживай, разберёмся…

Интонация, с которой это произносилось, Марку не понравилась совершенно. Он сунул руку в карман, где лежал кастет:

– Благодарю, но я, пожалуй, пойду. Извините за беспокойство…

– Сидеть!

Старик резко вскинул руку, и на стол перед гостем шлёпнулся тонкий зелёный жгутик, свёрнутый в кольца, словно пружина. Жгутик этот, распрямившись в мгновение ока, превратился в шуструю змейку. Марк попытался смахнуть её – не успел. Змейка скользнула к нему под куртку, шмыгнула вверх и обвила горло – её чешуйки стали крохотными колючками, яд с которых моментально проник под кожу.

Мир потемнел, в виски ввинтилась жгучая боль, сердце рвалось из груди наружу. Ноги подкосились, он снова рухнул на стул. Нельзя было шевельнуться, но он кое-как дышал и даже оставался в сознании.

– Что там, Ефимыч? – спросил чей-то голос с улицы.

– Да вот, гостей принимаем, – пояснил сволочной дедок.

В дверь заглянул белобрысый мордатый парень. Хмыкнул, поглядев на обездвиженную добычу, и сообщил:

– А я к тебе на чаёк намылился.

– Будет тебе чаёк. Только вот с этим побеседую, как положено.

– Так, может, в блок его? Там просторней.

– Можно и в блок. Зови своих недоумков.

Парень скрылся из виду, а старый хрыч небрежно охлопал пленника по карманам. Найдя кастет, поднял бровь, но от вопросов до поры до времени воздержался. Через минуту в дверной проем просунулись двое «пустышек». Он них разило, как от козлов, в глазах была пустота, а лица казались стёртыми. Головы обриты под ноль, спецовки изгвазданы.

– Взяли, – скомандовал белобрысый с порога.

Марка подхватили под мышки и, спотыкаясь о табуретки, поволокли наружу. Он больно приложился бедром об угол стола, потом головой о притолоку. Дед шагнул к ближайшей из кирпичных построек, вставил в скважину ключ. Пленника, миновав коридор, затащили в пустую комнату, сгрузили на истёртый линолеум. Здесь не было даже мебели – лишь голые бетонные стены. С потолка свисал оборванный провод.

Вонючие «пустышки» наконец-то ретировались. Вошёл Ефимыч, принёс с собой табуретку; сел, по-птичьи склонив голову набок, пожевал губами. После чего, сочтя психологическую прелюдию завершённой, проворковал:

– Пора нам, друг ситный, прояснить кое-что.

Марк неожиданно испытал дежавю. Сутки назад в кафе «Гравитация» разыгрывалась почти такая же сцена, вот только сам он в тот раз не лежал пластом на полу, а пытался вести допрос.

– Уж ты не молчи, пожалуйста, не обижай старика. Язык-то у тебя не отнялся – «змейка» меру всегда блюдёт. Бегать и прыгать, правда, долго ещё не будешь – ну так оно тебе и не надо. Работа у тебя теперь простая, непыльная – лежи тихонечко да рассказывай. Как звать тебя, зачем пришёл, что вынюхивал. Если порадуешь чем, то, может, и жив останешься. Уяснил?

– Да, – выдавил Марк. – Одно непонятно.

– Ну?

– У вас ворота не заперты, значит, ничего секретного нет. Почему так жёстко?

– Это ты, голубь, верно подметил, нет тут секретов. Какие были – все сгинули. Хоть до утра шныряй, ничего не сыщешь. Хозяину эта землица теперь без надобности, другими делами занят. А только мне – веришь, нет? – всё равно обидно, когда на объект чужие суются.

– На объект, значит. Ясно. Так ты – цепная псина на пенсии? Хозяин прогнал с порога, теперь дурью маешься от безделья? Слышь, дед, давай нормально поговорим, без этих присказок-прибауток.

Сторож наклонился к нему и тихо, очень внятно сказал:

– Ты, сука, меня не зли. Руки-ноги поотрываю.

– Верю, дедуля, верю. Только ты упускаешь важный момент.

Ефимыч достал сигаретную пачку, чиркнул зажигалкой, выпустил дым и проинформировал:

– Значит, так. Ты говоришь, я курю и слушаю. Времени у тебя – пока горит сигарета. Сумеешь удивить меня – твоё