Школа Добра и Зла - Зоман Чейнани

— Садись сюда!

Кико, милая девушка с короткими волосами, отодвинулась в сторону. Остальные хихикали, а Агата пошла втискиваться рядом с ней.

— Теперь они тебя возненавидят, — пробормотала она.

— Не могу понять, как они могут считать себя Добрыми и быть при этом такими грубыми, — прошептала Кико.

— Может быть потому что я чуть всю школу не спалила.

— Они просто завидуют. Ты можешь осуществлять желания. Ни одна из нас этого пока не умеет.

— Счастливая случайность. Если бы я могла осуществлять желания, то была бы уже дома со своей подругой и котом. — Мысль он Жнеце заставила Агату переключиться на другую тему. — Гмм, а как там поживает тот мальчик, которого ты загадала?

— Тристан? — Кико погрустнела. — Ему нравится Беатрикс. Всем мальчикам нравится Беатрикс.

— Но он же отдал тебе свою розу, — возразила Агата, припоминая её желание на озере.

— Случайность. Я выпрыгнула перед Беатрикс и поймала её. — Кико бросила на Беатрикс злой взгляд. — Думаешь он пригласит меня на Бал? Не все парни понимают, что она волчица.

Агата ухмыльнулась, а потом нахмурилась:

— Что еще за бал?

— Снежный бал Счастливцев! Устраивается прямо перед Рождеством. Каждая из нас должна найти мальчика, который возьмет ее туда, иначе мы получим неуд. Мы получаем оценки, как пара, которые будут основаны на том, как мы будем выглядеть, как себя вести и как танцевать. А почему ты думаешь мы все загадали на озере разных мальчиков? Девочки разведали что да как. А мальчики просто всегда хотят самую прелестную. — Кико улыбнулась. — А ты на кого глаз положила?

И прежде чем Агата успела изобразить рвотный рефлекс, двери распахнулись и в комнату вплыла пышногрудая женщина в красном тюрбане, украшенном драгоценными камнями и платке в тон платью, ярким макияжем, черной густой подводкой вокруг глаз, с цыганскими серьгами-кольцами и звенящими браслетами на запястьях.

— Эээ… профессор Анемон? — вытаращилась Кико.

— Я Шахерезада, — прогудела профессор Анемон со смешным акцентом. — Королева Персии. Султанша Семи морей. Владычица сумрачной пустынной красоты.

Она распахнула свой платок и изобразила, повергающий в ужас, танец живота.

— Видите, как я обольщаю вас своими бедрами! — Она прикрыла лицо вуалью и заморгала как сова. — Видите, как я искушаю вас своими глазами! — Она всколыхнула грудью и громко звякнула браслетами. — Видите, как я становлюсь Полночной соблазнительницей!

— Больше похожа на подкопченый кебаб, — пробормотала Агата. Кико прыснула смехом.

Улыбка профессора Анемон исчезла, как и её акцент.

— Я думала, что научу вас, как выжить в арабских тысяче и одной ночи — макияжу в условиях песка и дюн, моде хиджра, даже правильному танцу Семи покрывал, но похоже нужно начинать с чего-нибудь попроще. — Она потуже затянула свой тюрбан.

— Феи мне тут сообщили, что из Прибежища Гензеля исчезли конфеты, даже несмотря на то, что класс находился на ремонте. А как нам всем известно, наши классные комнаты сделаны из конфет, как напоминание о всех тех соблазнах, которые встретятся нам на пути за воротами. — Она сощурилась. — А мы знаем, что случается с девочками, которые любят конфеты. Однажды начав, они уже не могут остановиться. Они сбиваются с пути. И становятся легкой добычей ведьм. Они тешат себя лакомствами, пока не умрут от ожирения, так и оставшись незамужними и вдобавок покрывшихся бородавками.

Девочки были просто в ужасе от того, что кто-то посмел испортить башню, не говоря уже о своей фигуре. Агата тоже попыталась выглядеть шокированной. Но именно в этот момент из её кармана выпала зефирка, за ней последовал синий леденец, ломтик пряника, и две сливочных помадки. Тут же одновременно раздались двадцать охов.

— У меня не было времени позавтракать! — воскликнула Агата. — Я не ела всю ночь!

Но не последовало никакого сочувствия, даже от Кико, которая, было видно, уже жалела, что вообще была милой с Агатой. Агата виновато уставилась на своего лебедя.

— Агата, ты будешь мыть тарелки после ужина в течение двух недель, — сказала профессор. — Полезное напоминание о том, что соблюдают принцессы, в отличие от злодеев.

Агата запихнула остатки конфет в рот и проглотила их не разжёвывая. Ответ?!

— Надлежащее питание, — вздохнула профессор Анемон.

Пока тюрбанутая учительница несла в массы все больше и больше Арабских секретов красоты, Агата все ниже и ниже оседала на диване. Всего одно занятие, а проблем уже не оберешься. Между ужасом обязательного присутствия на Балу, недели обязательного мытья посуды и решительного избавления от бородавок в будущем, она осознала, что решать загадку Школьного директора нужно как можно быстрее.

— Может траванем её еду? — сплюнула Эстер.

— Она не ест, — сказала Анадиль, топая по залу Зла.

— Может тогда отравим ей помаду?

— Нас тогда на недели запрут в Пыточной! — забеспокоилась Дот, которая прибавила шаг, чтобы не отставать.

— А мне начхать как мы это провернем или чем это для нас обернется, — прошипела Эстер. — Я хочу, чтобы эта змеюка исчезла.

Она распахнула дверь в комнату номер 66 и обнаружила в ней Софи, рыдающей на своей постели.

— Гмм, змеюка рыдает, — сказала Анадиль.

— Ты как? В порядке, родная? — спросила Дот, вдруг посочувствовав девушке, убийство которой они толшько что замышляли.

Всхлипывая, Софи поведала все, что случилось в башне Школьного директора.

— …Но вот теперь нам загадали загадку, а я не знаю ответа, а Тедрос считает меня ведьмой, потому что я продолжаю побеждать в состязаниях, и никто не понимает, что причина моих побед в том, что я хороша во всем!

Эстер готова была задушить её прямо на месте. А потом выражение на её лице поменялась.

— Эта загадка. Если ты на неё ответишь…то отправишься домой?

Софи кивнула.

— И мы больше тебя никогда не увидим? — уточнила Анадиль.

Софи кивнула.

— Решим, — заверили её соседки по комнате.

— Правда? — заморгала Софи.

— Ты ведь так хочешь домой, — сказала Эстер.

— А мы еще больше хотим отправить тебя домой, — добавила Анадиль.

— Что ж, по крайней мере, вы мне верите, — хмуро сказала Софи, вытирая слезы.

— Виновен, пока не доказано обратное, — сказала Эстер. — Это путь Несчастливцев.

— Однако не стоит об этом рассказывать Счастливцам. Они решат, что ты чокнулась, как шляпник, — сказала Анадиль.

— И я так бы подумала, но кто станет лгать о нарушении такого количества правил? — сказала Дот, пытаясь превратить свою эмблему-лебедя в шоколад. — Блин, эта птица просто безнадежна.

— А Школьный директор, он какой? — спросила Эстер у Софи.

— Старый. Очень, очень старый.

— А ты и вправду видела Сказочника? — спросила Анадиль.

— То странное перо? Оно не прекращая писало о нас.

— Оно что? — одновременно спросили все три девочки.

— Но ты же еще в школе! — воскликнула Эстер.

— Что может такого случиться в школе достойного сказки? — недоумевала Анадиль.

— Уверена, что это просто ошибка, как и все остальное, — всхлипнула Софи. — Мне просто нужно разгадать загадку, сказать её решение Школьному директору, и пуф, я исчезну из этого проклятого места. Все просто.

Она увидела, как девочки переглядывались.

— Разве нет?

— Тут как бы две задачи, — сказала Анадиль, не спуская глаз с Эстер. — Загадка Школьного директора.

Эстер повернулась к Софи.

— И почему он хочет, чтобы ты её разгадала.

Если и было слово, которого Агата боялась больше, чем «бал» — это «танцы».

— На балу должны танцевать все девушки-Счастливицы, — сказал Поллукс, шатаясь на ослиных ногах в Палатах доблести.

Агата старалась не дышать. В комнате сильно пахло кожей и мускусным одеколоном от коричневых диванов, ковра с медвежьей головой, книгами обо охоте и верховой езде в кожаных переплетах и головами лосей с лоснящимися неприлично здоровыми рогами. Она скучала по школе Зла и её вонючему кладбищу.

Поллукс гонял девочек по всем танцам, которые будут на Балу, ни один из которых Агата не могла станцевать, продолжая падать и бормотать: В этом было бы больше смысла, будь у него его тело. После легкой разминки копыт на ковре, насаживания себя на рога, и приземления ягодицами в камин, Поллукс рявкнул на них «поняли» и обернулся к группе фей с ивовыми скрипками:

— Играйте вольту[3]!

И они заиграли в таком молниеносном темпе, что Агату швыряло от партнера к партнеру, от талии к талии, кружило все быстрее и быстрее, превращая все вокруг в единое размытое пятно. Её ноги горели. Каждая девочка в комнате казалась Софи. Туфли! Они вернулись.