Дуга большого круга - Юрий Клименченко

Не обошлось и без скандальчика. Вероника приготовила на ужин вкусный морковный гарнир. Бурову гарнир не понравился. Он что-то сказал. Вероника выхватила из-под носа у растерявшегося Ваняшки тарелку и швырнула в открытый иллюминатор.

— Ты что? Рехнулась? — закричал испуганный парень. — Психичка. Давай второе.

— Второе пойдешь есть в «Арктику». Там лучше готовят. Ну чего смотришь? Подумаешь — не понравилось. Не голодал, видно, никогда. Или у себя в деревне одними «девалями» питался? Наверное, кроме картошки, ничего и не видел, лаптем щи хлебал, а тут пришел фыркать.

За столом засмеялись. Роман, подавив улыбку, — уж больно смешной вид был у матроса, — строго сказал:

— После обеда, Вероника, зайдите ко мне.

— Вы, товарищ капитан, не волнуйтесь. Тарелку и ложку я завтра куплю. Инвентарь не пострадает. А этот пусть в «Арктику» топает. Не дам ему второго.

Только после приказания капитана повариха выдала провинившемуся Бурову злополучную морковку.

— Вероника Александровна, второе вы сегодня приготовили очень вкусно, — осторожно проговорил Роман, когда девушка поднялась к нему в каюту, — но прошу вас больше таких представлений не устраивать. Денег у вас не хватит на посуду…

Вероника, надув губы, молчала.

— Несправедливо. Ведь сами говорите, что вкусная морковка была. Так зачем языком шлепать? — наконец сказала повариха.

— Все равно посудой бросаться не надо.

— Ладно, не буду.

Вскоре Вероника еще раз показала свой характер. С ее приходом на судно немедленно появились ухажеры. В кают-компании каждый вечер толкался кто-нибудь из них в своем лучшем выходном костюме и поджидал, когда повариха кончит работу на камбузе.

— Вероника Александровна, я взял билеты в Дом культуры. Замечательная пьеса, «По ту сторону». Про разведчиков. Пойдемте?

— Верочка, пойдем потанцевать в «Арктику»…

— Мировая картина идет в кино…

Вероника никому не отдавала предпочтения. Она охотно принимала приглашения, но всегда ходила окруженная веселой компанией. Никто не мог похвастаться, что провел с ней вечер вдвоем. Ухажеры приуныли. И не без основания. После истории с мотористом Лобуко всем стало ясно, что от Вероники надо держаться подальше. А произошло вот что.

Утром, когда команда собралась завтракать, Лобуко, высокий светлоглазый парень, считавшийся на судне покорителем дамских сердец, появился за столом с огромным синяком под глазом. Это сразу заметили.

— На кулак нарвался, Тимка?

— Хорошего «бланша» заработал. Кто это тебя так здорово?

Не успел Лобуко ответить, как в камбузное окошечко высунулась голова Вероники.

— Это я его, товарищи.

— Брось трепаться, Верка. А то и вправду подумают, что ты, — закричал внезапно покрасневший моторист.

— Трепаться? Посмотрите на эту рожу, ребята. Герой-любовник! Выпил для храбрости и ночью ко мне в каюту целоваться полез. Вот я его и поцеловала. Этим… — Вероника высунула в окошко маленький твердый кулак. — Что, не так разве было, Тимка?

Возмущенный Лобуко вскочил с места.

— Да не ври ты! Мне такая шкидла и даром не нужна. У меня другие помоложе и получше есть. Навалом.

— Получше! — передразнила Вероника. — Может быть, и лучше. А тут рядом. Никуда ходить не надо. Как удобно! Эх ты, недотепа! Я жениха сама себе выберу. Запомните, кого это касается.

Роман, присутствовавший при этой сцене, нахмурился. Как бы повариха не бросила фартук и не ушла с судна. Тогда прощай вкусные обеды и хорошее настроение экипажа.

— Лобуко, было это? — спросил он моториста.

— Врет она все, товарищ капитан. Не верьте ни одному слову.

— Все правда, Роман Николаевич. Я напрасно говорить не стану.

— Придется вас наказать, Лобуко. Вы ведь судовые порядки знаете? Что можно и что нельзя.

Моторист сидел красный, опустив голову.

— Не надо его наказывать, Роман Николаевич. Что ж делать. Не устоял перед моей красотой. Я его сама наказала. Больше не полезет. Верно, Тимка? Я нарочно хотела при всех… Не думала, что вы его наказывать будете, а то бы не говорила.

— Ладно, — проворчал Роман. — Выводы, наверное, будут сделаны всеми?

— Ну и ну! — восхищенно хлопнул себя руками по ляжкам Буров. — Вот это баба!

Но все же после обеда капитан решил поговорить с мотористом. Лобуко не стал больше отпираться.

— Было, товарищ капитан. Вот, чертова девка, бесстыжая. Запалила при всех! Я, конечно, перехватил малость. Не нужна она мне совсем. Больше не повторится.

— Хорошо, Лобуко. Только имейте в виду — в последний раз. Надеюсь, понимаете?

— Есть, товарищ капитан.

На ухажеров случай с Лобуко подействовал отрезвляюще. Наиболее ретивые перестали надоедать девушке. Побаивались. Черт его знает, что вздумается взбалмошной бабенке!

Присутствие женщины на «Никеле» чувствовалось во всем. Какой-то неуловимый дух соперничества появился в команде. Каждый, несмотря на возраст, хотел понравиться хорошенькой и бойкой поварихе. Стали следить за собой, меньше ругались, в некоторых каютах начали мыть палубу и застилать койки. А вдруг зайдет, тогда не оберешься насмешек. Посыпятся всякие обидные прозвища — «Мойдодыр», «Чушка», «Чернопуп». Приклеит — не отдерешь!

Все это было на руку капитану.

Каждое утро Роман надевал комбинезон и сам лазил по судну. Он побывал во всех закоулках. Везде был беспорядок. Неожиданно у Романа появились ревностные помощники. Петрович и Буров как завороженные смотрели на капитана, не отходили от него. Оживился и старший механик. Он уже дважды просил капитана нажать на мастерские, которые опаздывали с ремонтом топливного насоса. Из-за этого может задержаться выход в море. Но большинство людей работали вяло и неохотно. Роман видел, как по вечерам группки моряков сходят на берег и держат путь в «Арктику». Возвращались они на рассвете, горланя песни.

Капитан садился в кресло в своей маленькой каюте, закуривал и мучительно раздумывал о том, как расшевелить команду. Может быть, твердой рукой навести порядок? Одному выговор, другого уволить в назидание остальным, потребовать от кадров заменить кое-кого? Станет легче. Его будут побаиваться. Но результат может быть и обратный. Люди озлобятся, и тогда от них нечего ждать поддержки. А она необходима. Один он ничего не сделает. Нет, нужно что-то другое. Но что?

В свободное от работы время Вероника устраивалась в кают-компании, метила судовое белье, шила себе переднички или просто болтала. Ее всегда окружали молодые моряки.

Как-то Руднев попросил капитана:

— Роман Николаевич, вы бы нам устроили вечер воспоминаний о военных днях. Ребята очень интересуются.

— Что ж, с удовольствием. Скажите, когда соберетесь. Я всегда готов.

Собралась почти вся команда. Роман сел на свое место.

— Вот когда я пришел на «Гурзуф» и увидел людей, — начал он, — смотрю, в основном молодежь, мальчики. Ну, конечно, было несколько пожилых, опытных моряков. Так мне беспокойно стало. Боялся, что в тяжелую минуту сдадут. Только об этом и думал. И на мостике, и когда отдыхал, все время думал о том, как люди поведут себя при встрече с гитлеровцами. И вот первый налет…

События прошлого вставали перед ним в мельчайших подробностях. Роман увлекся и часа два рассказывал об участии «Гурзуфа» в конвое, о героизме команды, спасавшей израненное судно, о том, как все-таки дошли до родных берегов.

— Дошли-то дошли. А если бы взорвались? — усмехнулся Коринец.

— У всех была вера, что мы можем спасти судно. У всех, понимаете? А это великое дело.

— Важно, что машина осталась неповрежденной.

Если бы она подвела — не спасти судно, — проговорил Руднев.

— Почему не спасти? Взял бы на буксир тот американец, — вмешался в разговор Буров, — и дотащил до порта.

На него зашикали: — Как просто: «взял, дотащил». Кругом подводные лодки, самолеты рыщут, а он — на буксир. Специалист!

Завязался спор. Роман понял, что его рассказ понравился команде. Вспомнили и другие случаи военного времени. Разошлись поздно.

На следующий день Роману принесли письмо. Оно было от Игоря. Роман не поверил себе. От Игоря! Он схватил убористо написанные листки и не читая их заглянул в конец:

«…теперь мы с Женей и сыном отдыхаем на юге. Я как будто бы родился заново. Набираюсь сил, потом возвращаюсь в пароходство. На судно. Я уже был в главкадрах. Про тебя мне рассказала Женя. Спасибо за все…»

Роман облегченно вздохнул.

«Кончилось, значит. Ах, как здорово! Я знал, что так будет. Игорь не мог сделать ничего плохого. Выяснили, что к чему».

Он принялся читать дальше. Игорь писал:

«…все позади, Рома. За эти три месяца я многое понял. В сложное время мы живем. Ты был прав, когда говорил, что все не так просто, как кажется. Особенно сейчас, когда из-за границы катится обратно такой мощный человеческий вал. Поди разберись кто честный, кто подлец? Я знал, что ни в чем не виноват, а потому был убежден, что меня освободят. Верил в это. Так оно и вышло. Когда мне возвращали документы, начальник отдела, подполковник, на прощание пожимая мне руку, сказал: