Вервольф. Заметки на полях 'Новейшей истории' - Алесь Горденко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, допустим, про мир на грани катастрофы – чистая пропаганда и клевета… – брякнул ошарашенный генерал-майор.
– Сам знаю, что клевета и пропаганда. Ты это объясни читателям этой паскудной газетёнки и в штабе кандидата в американские президенты Рейгонда... А заодно объясни – где ты нарыл этого мудака и что нам теперь со всем этим делать? И с мудаком, и с этим… как его… Лиандром Джорджем Марковичем?
При словах о мудаке – последовал указующий жест в сторону майора Брахта. Впрочем, тот уже тихо лежал в уголке генеральского кабинета без сознания.
4
…Этот день не заладился с самого утра. Голова болела, память подводила, внимание и сосредоточенность – почти на нуле; бумаги на столе чуть не сами собой путаются. Кое-как доработав положенное время, судья Ульрих прямо на середине закрыл очередное заседание, быстро переоделся, вызвал такси. Домой, домой, скорее домой! Принять ванну, выпить что-нибудь, как выражается жена, от головы и – спать. Спать, спать, спать!
Он даже не успел удивиться и испугаться. Ну да, сегодня он был рассеян, измучен головной болью и поэтому в ловушку загнал сам себя.
Такси за ним явно прислал Крысолов.
Как только судья рухнул на переднее сиденье рядом с водителем, ему в затылок упёрлось дуло пистолета.
– Спокойно, Ульрих. Не дёргайтесь. Иначе я буду вынужден вас сильно огорчить.
Водитель профессионально обыскал судью. Нет, это были не какие-то бандюки. Это спецслужба. Крысолов ведь уже около года – руководитель Службы безопасности Президента Северной Федерации.
Этот образ возник в голове Ульриха сразу после прочтения в жёлто-криминальной прессе очередного сенсационного репортажа больше года назад. На пустыре на окраине столицы найден труп вора в законе Коростеля, которого опоили «царской водкой» – жуткой смесью кислот, разъедающей даже чистое золото. Потом были ещё публикации. Только-только отменили цензуру – освободившиеся, наконец, из-под гнёта тоталитарной системы золотые перья упражнялись в сенсациях кто как мог.
Крысолов! Да, именно так. Жуткий Крысолов из средневековой легенды, которого сильно обидели глупые горожане. Тогда он сильно разозлился, заиграл на своей волшебной дудочке и увёл из города всех детей, чем обрёк его на вымирание.
За прошедшие полтора года Крысолов увёл почти всех. С поистине адской изобретательностью. Доставившего ему неслыханные нравственные страдания вора в законе – заставил почувствовать, что это значит – «жжёт внутри». Продажного начальника тюрьмы, иуду – нашли задушенным. …Для полного счастья в минувшем августе Крысолов увёл в небытие Страну Советов. Остался только судья Ульрих.
Господи, да сегодня же!.. – осенило его.
Сегодня – седьмое июля 1992 года. Ровно 10 лет назад судья Ульрих вынес свой приговор по уголовному делу Крысолова.
На бешеной скорости лжетакси уносилось прочь от Мошковца.
Пистолет от головы убрали, но судья не дёргался – бесполезно.
И разговаривать они, наверное, не будут. Так что он молчал.
…Автомобиль остановился во внутреннем дворе кафе. Кафе было закрыто; на дверях висела табличка: «САНИТАРНЫЙ ДЕНЬ». Ну да, сегодня Крысолов завершит свою санитарную обработку. И место выбрал... Это городок Варский, то самое кафе, где Крысолов когда-то встретил свою Большую Любовь. Которую потом убили, так что у Крысолова осталась только Большая Ненависть к тем, кого он считал виновными в смерти Большой Любви.
Крысолов вообще любит спецэффекты и театральность. Тонкая натура, склонная к художественному творчеству. Десять лет назад он отлично, высокохудожественно резал по дереву. Впрочем, резать у него и сейчас неплохо выходит.
– Проходите. И без глупостей.
Какие уж глупости. В сопровождении двух мрачноватых типов судья через кухню прошёл в полутёмный зал кафе. Его усадили за дальний столик в углу.
Напротив сидел Крысолов. Молча рассматривал приведённого к нему гостя поневоле. На столике стояла бутылка коньяка, два хрустальных стакана, тарелки с какими-то нехитрыми закусками. Крысолов открыл бутылку, плеснул немного в оба стакана.
– Вы выглядите измученным, Ульрих. Выпейте, вам полегчает.
Судья внимательно посмотрел на бутылку. На жидкость в стакане. Принюхался. Крысолов рассмеялся.
– Ульрих, я не повторяюсь! Это – не «царская водка». Это всего лишь хороший армянский коньяк. Расширяет сосуды, успокаивает нервы, предотвращает преждевременные инфаркты и инсульты. Пейте, не бойтесь.
Судья отхлебнул. Крысолов указал на тарелки.
– Закусывайте, не стесняйтесь. Вы ведь ещё и поужинать-то не успели…
– А зачем мне теперь ужинать? Джордж Джорджиевич, вы ведь привезли меня сюда, чтобы убить? Ну так и убивайте.
– Вы что же – готовы к смерти?
– К смерти нельзя быть готовым. Её всё равно боятся все. Но... Я знал, что однажды это произойдёт и со мной. Я видел, как вы убирали всех, по очереди... Всех, кто вас тогда посадил.
– Ну, допустим, не всех. Например, мой драгоценнейший папаша был расстрелян вполне официально, за хищения в особо крупном размере, по приговору советского суда. Сначала ваш коллега назначил ему в качестве меры исправления пулю в затылок, потом коллегия ваших коллег… извините за каламбур… это всё одобрила. Впрочем, я отметил это забавное совпадение – его расстреляли 20 марта 1985-го. В этот день Марии должно было исполниться 28…
Крысолов отхлебнул из своего стакана, мрачно посмотрел на судью и продолжил:
– Моего братца Джозефа – тоже, по большому счёту, отправили на тот свет ваши. Сначала он вместе с папашей, за соучастие в хищениях, тоже сгоряча схлопотал расстрел; потом апелляционная инстанция заменила высшую меру на 15 лет строгого режима. Я потом специально перечитывал дело о его смерти – и, как
