Собрание сочинений в шести томах - Юз Алешковский

24

Вопросы есть?.. урка международный у нас работает: я устроил… на нем проводят опыты по лечению импотенции… неплохо зашибает, кажется, зафаловал Поленьку… ну что еще?.. Агей дал знать, что мне обеспечено поступление на ветеринарный… считай, говорит, ты уже поступил, то есть принят, елки-палки, не вздумай задавать вопросы, так как мы живем, что стало тебе известно, в совершенно сказочное время, и этим все сказано… поиски твоей мамаши продолжаются, поскольку кислоты массы дам в жилой сфере того Обкома сравниваются с твоей ДНК – недежды не теряй… ха-ха-ха, не будь распиздяем… я и не надеялся на все такое, в смысле отыскания матушки, которую от души простил, поскольку я всегда ее любил и жалел… могла ведь кинуть в помойку – и все, пиздец тому же котенку… ведь просто так детишек не подбрасывают – что-то было у маменьки моей с судьбой… вдруг повесилась или утопилась, поэтому котенка своего и не нашла?.. а так я вовсе не жмурик – живу, люблю, любим, учусь, как-никак просыпаюсь не в окопе, когда, по словам народа, ноздря у тебя в сиропе, в кармане три копейки, вся жопа в молофейке – нет, кирюха… просыпаюсь я рядом с неописуемо прекрасной Владой Юрьевной, а утро красит нежным светом стены древнего Кремля… однажды, когда Авдей интересовался моей производственной деятельностью, я у него спросил: как там африканские царьки-то – небось, успешно размножаются?.. а тебе зачем знать?.. ходят слухи, что Президент-Император Бокасса держит в холодильнике молодую, генетически быстро растущую, так сказать, человетчину, дважды в сутки хавает ее за обе щеки и телевизионно отрыгивает… ну я и подумал, вдруг он где-нибудь на ферме своей людоедской, разводит быковато упитанных, все в меня которые, Николаев Николаевичей, потом забивают их для него на Новый Год, Женский день, Первомай, Седьмое ноября, День полиции и так далее… в общем, как у нас, поросят, телят, барашков… нахуя душе моей, спрашивается, нужен подобный геморрой?.. я, извините, не убойный цех мясокомбината имени Микояна… так же, как не эти мы с вами, Авдей Агеич… ну, блядь, забыл?.. вот именно, мы с вами вовсе не ганнибалы… смотрите, как бы вашему Отделу не налететь на международный скандал да и Хельсинки заебут вас чисто по-фински… это, интересуется, как?.. сначала, поясняю, парят, а уж на морозе петушат… молчит… пять минут прошло, помалкивает… потом возникает: ха-ха-ха-ха, ну, блядь, рассмешил, я чуть не обосрался, как в детстве… вот почему Никита, наезжая на белофинов, брал с собою в Хельсинки тройную охрану… ха-ха-ха-ха… хотел я тебя пужануть, но воздержался, повторяю, ты мне нравишься, отличные от тебя происходят ребятишки, получишь орден… просьбы есть?.. москвича, говорю, хотелось бы сменить на волгу, на фургончик… о’кей, распоряжусь… вопросы имеются?.. мы тут заимели отличных доноров, кровь с молоком ребята, а мне пора в отставку, все ж таки являюсь не племенной бычарой с ВДНХ, я женат, проблемы либидухи-половухи мне не в масть… Агей резко рубанул: отдохни немного, подождешь и ты, как сказал, поэт Лермонтов… тему обмозгую, вскоре заменим, так как незаменимых у нас не было, нет и назло врагам не будет… новые кадры нам необходимы, так как страну заебла демография, кроме того, те же Хельсенки содрать пытаются портки с нашей родины… организуйте самую современную систему сохранности, понимаете, стратегического запаса сдаваемой молофьи, пусть Хреново подготовит смету и группу специалистов… все, работайте.

25

Вдруг Кимза получает через нового директора института Лошадева распоряжение из ЦК от самого Суслова, трупешника нашей партии номер 1. Срочно и во что бы то ни стало осеменить жену то ли шведского какого-то влиятельного политикана из социал-демократов, то ли американского миллиардера – большого друга Советского Союза. Забыл фамилии. Приводят, сажают ту жену, может, и дочь, в спецкресло, велят начинать. Пытаюсь мысленно внушить себе эрекцию, но либидуха что-то помалкивает. Косяка давлю в иллюминатор хавирки. Лаборатория держит ушки на макушке, иначе говоря, все раскрыли ебальники. Кимза командует вырубить ненавистный ему баритон Юрия Левитана, прекратить шуточки, надеть маски, ходить на цырлах, осознавать ответственность момента. Тишина, гадом мне быть, священней, чем в мавзолее. «Внимание – оргазм!» – кто бежит к рубильникам, кто к осциллографам, кто – к стеклянным кишками и кишочкам, то есть все занимают свои места, а главная у них, у всех фигура впечатления – это я, Николай Николаевич. Раньше от всего такого понта он вставал, теперь – неподвижен. Осеменяемая, в натуре-то мною, а вовсе не нашим великим, могучим Советским Союзом, вся уже раскрывается в своем кресле, как, видите ли, развратная роза, и лыбится, заебанка.

Представляешь, кирюха?.. лаборантки стоят по стойке «смирно» возле ее раззявленной, как варежка, Пионы Здановой… большой друг Советского Союза, небось, в фойе нервозничает, одну за одною, сука, в пепел изводит сигары, букет красных гвоздик теребит, а я, как назло, ну никак, сука, не налажу эрекцию… без нее, скажу я тебе, отвлекаясь, только ссать приятственно, особенно, если нету в жизни радостей иных… в остальном мой, как обычно, болтается без дела, не знает куда ему себя девать… страх меня взял – за осеменением из ЦК наблюдают… Суслов давит косяка… Госбанк валюту считать приготовился… того и гляди, думаю, дернут тебя, Николай Николаевич, за саботаж на Лубянку… и вообще пригрозят, что перестанут искать мою маму… нажимаю кнопку-экстра вызова… прибегают Кимза с Поленькой… Влады Юрьевны в тот день не было, ее в Академию наук вызвали.

– Осечка, – говорю Кимзе. – Не стоит.

– Ты о чем думаешь на работе? – скрежещет он зубными своими верхними и нижними протезами.

– Вчера о гражданской войне читал самиздат, как красные пытали белых и наоборот, а все такое для нервишек – ледяная вода с серной кислотой.

– Осел! Всех нас под монастырь подводишь! Начинай снова. Мысли, черт бы тебя побрал с твоими думами, о чем-нибудь более эффективно возбуждающем, хотя бы как акробатки голову просовывают между своих ног, или представляй шпагат женского фигурования на льду.

– Лед и снег меня не возбуждают.

– Тогда активно вообрази, что ты, как Дрейзер, мой знакомый по урану, работаешь переодетым в бабу пространщиком в женской бане… пойми, нам лабораторию могут нахер ликвидировать!

– Хорошо, только не шипи в виде кобры.

– Быстро изволь выдать на-гора не меньше полпробирки!

– Быстро только Тузики с Жучками кончают, а я – человек, не забудь, совковый, и у меня нервы исторически издерганы, как у Шаламова, Набокова и у того же Солжа.

– Начитался, балбес, наблатыкался, раз-инте-ллигент-ничался. Приступай к делу. – Кимза отвалил. Поленька ни жива ни мертва.

– Разрешите, Николай Николаевич, я вам снова помогу? – Отлично, думаю, поманипулировала бы Поленька с МПХ, с моим, то есть, моче-половым хозяйством, но тут, помимо моей воли, вмешался в эту проблему все тот же небольшой остаток душевной совести.

– Сегодня справимся, не стоит беспокоится… раз, в данную минуту, сам не торчит – позже сам же и настроится.

– Тогда быстренько взгляните, вот рассказ Мопассана, я полночи не спала, он поинтересней японской порнухи насчет белоснежки, которую, в общем, затрахали семь гномиков – вся обхохоталась, черт знает от чего. У вас, Николай Николаевич, член ужасно чуток на феномен эстетического. Я такого первый раз в жизни встречаю.

– А много ли ты их вообще-то встречала?

– Только договоримся не беседовать о вещах, не имеющих отношения к опыту, а к теме секса я вообще равнодушна, интересуюсь чисто психологически – обиделась Поленька.

– Между прочим, член – далеко не вещь, он выступает как субъект опыта, но ладно, хуй с ним, с членом – с чего начнем?

– С того, что не выражаемся. Мне очень нравятся книги Мопассана об этом деле. С детства люблю их. Они волнуют и приобщают к высоте переживаний, а так же к проблемам материально-телесного низа. Откройте страничку 21… Спокойно, спокойно, прикрепляю к вашему датчики, температурный с кинетическим. Ваше дело – читать и терпеливо добиваться оптимальной эрекции.

– Она нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь – шутка. Датчики мешают читать и вгоняют настроение в угрюмство мысли.

– Без них нельзя – необходима графическая запись показаний.

– Ладно. Поглядим Мопассана, но, может, попробуем «Сказку о золотой рыбке»?.. она еще с детдома расшевеливала во мне либидуху.

– Странно, что там для вашего молодого возраста такого уж возбуждающего?

– А вот поиграем с тобой в бабку-дедку, и я, в качестве такового предка, загадаю рыбке одно желание – да ты в глазунью из двух яиц с ходу растечешься по сковороде.

– Вы имеете в виду воздействие на либидо что ли?

– На нашем либидуха, но фактически имею в виду еблю. Как понимать оптимальную эрекцию? Это оптимизм что ли? Я и без него не малахольный оглоед.