Мир Жаботинского - Моше Бела
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И в другом месте:
Когда речь идет о войне, не спрашивают, что предпочтительнее — стрелять или не стрелять? Единственный вопрос, который можно задать: что «хуже» — покориться и спокойно смотреть, как тебя убивают, или защищаться всеми средствами, даже жестокими, потому что понятие «предпочтительности» тут просто неприменимо? Все связанное с войной — «плохо», ничего «хорошего» в ней нет и быть не может. Не надо себя обманывать: стреляя во вражеских солдат, вы стреляете не в «виновных». Я прекрасно помню этих «виновных» на Палестинском фронте в 1918 году — турецкие крестьяне, простые и хорошие парни, и никто из них не имел никаких претензий ни к нам — солдатам Еврейского легиона, ни к Британской империи. Все они хотели только одного — домой... Убийство любого из них было таким же преступлением против Бога и человечности, как и убийство любого из нас. Мы-то хоть были добровольцами... Если бы мы задавались тогда вопросом о «предпочтительности», мы неизбежно должны были бы прийти к выводу, что нам следует немедленно разбежаться и плюнуть на такие вещи, как Дом, Свобода, Родина, Надежда.
Римляне говорили: «из двух зол выбирают меньшее». И приходится выбирать: либо спокойно, «сдержанно» взирать на убийство евреев, либо принять жестокие меры для того, чтобы прекратить это.
Это нелегкий выбор, и я вовсе не рекомендую считать это дело «простым». Но надо отдать себе отчет, что «сдерживаться» — тоже преступно.
«Амен», «дер Момент», 9.7.1939; в сб. «В бурю».И еще одна статья на эту же тему:
«Сдержанность» безраздельно правила в Израиле с апреля 1936 по сентябрь 1937 года. Т. е. у нас у всех было достаточно времени, чтобы картина стала ясна всем. «Картину» следует наблюдать под другими углами зрения: как выглядели евреи, с одной стороны, и как арабы — с другой. Евреи выглядели испуганными мышами. Мышь не боится, пока она сидит у себя в норе. Но стоит ей вылезти наружу, где правит кошка,— ее охватывает страх. Так же и евреи — чувствовали себя вполне уверенно в Тель-Авиве и Петах-Тикве. Но уже в местах со смешанным населением — в Яффо, в Иерусалиме — они чувствовали дискомфорт. Не говоря уж о дорогах. Обычная поездка из Тель-Авива в Иерусалим требовала немалого мужества. И смешно требовать от евреев «презирать опасность». Только дурак не считается с опасностью, и даже герой из героев вынужден, видя опасность, воздерживаться от поездок по дорогам, которые стали настоящими ловушками. Совсем иначе ведут себя арабы. Они не боятся гулять по Иерусалиму или по Яффо. Они не боятся разгуливать в Тель-Авиве. Ведь они же не евреи — никто их не тронет. Вот она — картина «сдержанности». С тех пор, как прекратили «сдерживаться», появилось нечто новое. Невелико достижение, но мы считаем, что и это важно. Арабы перестали ощущать себя безраздельными хозяевами. Ликвидирована прежде существовавшая «диспропорция». Как хотите, но объективно — это хорошо. Дело в том, что еще в юности, еще в России я накрепко усвоил одно: никогда, что бы там ни было, чем бы это ни пытались оправдывать, не следует мириться с принципом «кроме евреев». Свобода для всех, кроме евреев,— есть ложь; справедливость для всех, кроме евреев — есть ложь; «не убий» никого, кроме еврея,— есть ложь.
«Проблема сдержанности», «Унзер вельт», 2.8.1939.Самоопределение
«Учение о национальном самоопределении — это не просто механическая регистрация факта наличия национального большинства где-либо. Это учение — основа исправления мира...»
Жаботинский считал священным и неотъемлемым право каждого народа на самоопределение. Причем, он считал, что это право есть не только у народов, владеющих собственной территорией, но и у национальных меньшинств. Темой своей диссертации на степень магистра права он избрал «Самоуправление национальных меньшинств» (1912 год). Поэтому понятно, что он не мог попросту закрыть глаза на проблему арабов Эрец Исраэль — право решать судьбу страны, в которой они живут,— ибо именно они составляли в ней большинство.
Этот вопрос был отнюдь не теоретическим — британские власти долгое время предлагали создать в Стране нечто подобное парламенту («Законодательный совет»), который, если бы он был создан, автоматически положил бы конец надеждам сионизма. Этот план не был воплощен в жизнь в основном из-за сопротивления недальновидных арабских лидеров. Но он успел посеять настоящую панику среди руководителей сионистского движения — завзятых демократов, которые просто не знали, что делать, ведь воспротивиться этому плану значило отступиться от демократических принципов... Жаботинский не попался в эту ловушку, он сумел показать, что план британцев был хитро рассчитанной политической игрой, имевшей мало общего и с принципами демократии, и с правом народов на самоопределение. Он показал, что проблему нельзя рассматривать, исходя из сиюминутных соображений:
Почти все известные истории культуры были созданы народами, пришедшими в чужую землю без согласия на то тамошних жителей. Так появились Страна Израиля в древние времена, Англия и Франция в средневековье, Америка в новое время. Если бы политика делалась согласно воле аборигенов, то мы не знали бы ни Руссо, ни Вольтера, ни революции 1789 года, ни Шекспира, ни Дарвина, ни Бальфура, ни Исайи и Амоса, ни их ученика из Назарета. Вся мировая культура рождена «во грехе» колонизации, без согласия на то аборигенов. Если бы последние, встречая пришельцев, догадывались немедленно созывать парламент, то трудно сказать, как выглядела бы ныне мировая культура.
И еще — если право «аборигенов» неоспоримо и незыблемо и не ведает исключений, то что же тогда делать изгнанному, скитающемуся народу? Нет на земном шаре клочка суши, сколь-нибудь пригодного для обитания, который не был бы населен «аборигенами». Велико ли, мало ли «местное» сообщество — по отношению к колонистам оно всегда будет «большинством» на первых порах, ибо невозможно организовать единовременное массовое переселение скитающегося и рассеянного народа. И это большинство «имеет право» созвать парламент, взять управление страной в свои руки и закрыть ее ворота для «пришельцев». Это справедливо — когда один народ пользуется всеми благами «своего дома», а другой — вынужден скитаться и быть всюду на правах «бедного родственника»? Сила тождественна справедливости?
Имя такой справедливости — ложь. Земля принадлежит не только живущим на ней и не только обрабатывающим ее. На нее есть право также у тех, кому негде жить и нечего обрабатывать. Учение о национальном самоопределении — это не просто механическая регистрация факта наличия национального большинства где-либо. Это учение — основа исправления мира — народ, не имеющий удела, да получит удел. Священны права большинства, но не менее священны и права поселенцев, в особенности — скитающихся, доселе бездомных. До сих пор скитальцы приходили и отстаивали свои права кулаком и мечом. В нашем случае «пришелец» поступил иначе. Он обратился к суду мировой общественности, к сообществу цивилизованных стран, и они решили — в этой земле ему надлежит поселиться. Это решение — и есть справедливость. И если «местный» народ против, то единственный логичный вывод — не следует давать ему в руки такое «оружие», как парламент, ибо его воля будет злой волей, волей общества, выступающего против справедливости.
«Парламент», «ха-Арец», 21.7.1925.Восстановление справедливости и исправление ради этого существующего неправедного порядка вещей — по Жаботинскому — цель прогресса. Именно это, а не ловкое жонглирование лозунгами:
В войне против сионизма используются все популярные ныне лозунги: «демократия», «право большинства», «право на самоопределение». Дескать, раз арабы составляют большинство в Эрец Исраэль, стало быть, у них есть право на самоопределение, есть право заявить: «Эрец Исраэль — наша собственность, и мы не намерены ею делиться». «Демократия» и «самоопределение» — суть священные принципы, но именно поэтому ими нельзя спекулировать, произносить их «всуе», жонглировать ими ради достижения бесчестных, неправедных целей. Право на самоопределение не в том, что захвативший часть суши волен делать на ней, что ему заблагорассудится, а изгнанный со своей земли должен оставаться скитальцем навеки. Принцип самоопределения — суть ревизия существующего порядка вещей, справедливый передел мира, когда владелец слишком больших земельных наделов уступает часть в пользу обездоленных — чтобы у всех было место, где они могли бы осуществить свое право на самоопределение. И коль скоро мировое сообщество решило, что у евреев есть право вернуться на эту землю, т. е. признало, что и евреи — полноправные граждане и жители этой страны, неправедно изгнанные когда-то и возвращение которых требует времени,— неправедно утверждать, что местное население имеет право запретить евреям возвращаться сюда и что такой запрет вытекает якобы из самого принципа «демократии». Демократия в Эрец Исраэль имеет две составляющие: местное население и население, изгнанное отсюда. Последнее составляет большинство.
