Орден Небесного клинка (СИ) - Грай Владислав

Собрав вещи, они перепрыгнули узкий холодный ручей и миновали ветхую колонну. Сбоку располагался вход в разрушенную комнату. Когда-то это было квадратное помещение, возможно, даже укрытое крышей. Вдоль стен протянулись стеллажи с глиняными плошками, горшками и кувшинами.

Мари вошла и принялась разглядывать керамику.

— Я видела эту письменность раньше… На браслете из Драсфарита! Вот я дура, зачем продала его?! — Бардо показала Свиверу глиняную миску. — Это оно! Руперт, это тот самый важный тайник, о котором ты говорил.

— Давай сперва найдём выход. Рас уж это важное помещение, мы вернёмся сюда, когда будем уверены, что сможем выбраться.

— Да. Отметим дорогу обрезками верёвки.

Так они и поступили. Руперт шёл впереди, освещая дорогу обоими фонарями, а Мари одной стороной верёвки привязала себя к Рупу, а от второго конца отрезáла по нескольку сантиметров и через каждые десять шагов бросала на пол. Некоторые обрезки пришлось собирать, чтобы не запутаться на обратной дороге.

Лабиринт снова оказался запутанным, и на поиск пути ушло около часа. Как выяснилось, на развилке, где они выбрали центральный проход, нужно было идти вверх, после чего коридор, несколько раз вильнув, устремлялся вниз.

Вернувшись в главный зал храма, они перекусили на скорую руку и забрали ослов с улицы. Руп боялся, что животных загрызут шакалы или какие-то другие ночные хищники, поэтому спрятал их в одной из келий и снова стреножил.

Двигаясь по отметкам Мари, они быстро вернулись к тайному складу, вновь перешагнули ручеёк, и Бардо хотела уже идти дальше, но Руперт напомнил ей про сон. Долгая дорога, лабиринт и падение сильно вымотали их, а впереди ждал ещё и обратный путь.

— Горшки и кувшины никуда не денутся, — сказал Руп.

Они устроились у камня, подальше от ветхой колонны. Под голову сунули рюкзаки, в которые убрали остатки верёвки, укрылись покрывалами и прижались друг к другу, чтобы сохранить тепло.

«Только чтобы сохранить тепло, — подумал Руп, прежде чем его глаза закрылись сами собой».

Руперт проснулся от яркого света, лучи солнца били прямо в лицо. Протерев глаза, он наконец понял, что происходит — в каменном своде пещеры имелось естественное отверстие.

Как выяснилось при лучшем освещении, пещера была заметно меньше, чем Рупу показалось в темноте, а трещины в центральной колонне словно углубились. Ручеёк, протекавший рядом с их лагерем, оказался чистым и холодным как лёд. Он брал своё начало в трещине под потолком и, спустившись вниз по стене, пересекал помещение по диагонали, после чего скрывался в узкой расщелине. Свивер сел перед потоком, пополнил свой запас воды и умылся.

Он глянул на лежанку Мари. На её месте осталось лишь покрывало, шпага и скомканная куфия. Ни рюкзака, ни её самой не было. Руп по привычке начал обшаривать карманы, но тут же вспомнил, что избавился от папирос, он отыскал свой фонарь и, перекинув рюкзак через плечо, направился к остаткам кирпичных стен.

— Ты долго спишь, — произнесла Бардо, когда Руп перешагнул порог. — Уже почти полдень.

— Да, та светящаяся штука на небе мне уже намекнула.

Она стояла перед стеллажом и набивала свою сумку старинной посудой.

— Давай свой рюкзак, у меня места почти не осталось.

— Что тут интересного? — Руп протянул свой рюкзак Мари.

— Всякая домашняя утварь. Но я готова поспорить, что ничего подобного нет ни в одном музее в мире.

Пусть они и обладали необычными формами, Руперт не находил миски с таинственной росписью такими уж интересными. Вместо осмотра керамики он огляделся. Помимо стеллажей в комнатушке имелся стол с какой-то толстой книгой. Свивер подошёл к тому и перевернул несколько страниц. Языка он не понимал.

— Эту ты осмотрела?

— Похоже, что это записи Эйнхарда.

— Он упоминал Роланда?

— Пока что я нашла только запись о его отлучении от церкви, но один момент завёл меня в тупик.

Мари подошла ближе и нашла страницу, где помимо текста имелась иллюстрация с каким-то островом.

— Здесь говорится, что в аббатстве на острове Инис-Монэ обучались маги, и якобы после разрушения этого аббатства были утрачены секреты волшебных символов и каких-то реагентов. Эйнхард пишет, что оставшиеся в живых маги передавали свои знания новым ученикам, но все понимали, что их братству конец. — Она перевернула ещё несколько страниц и остановилась на изображении человека, который то ли жонглировал огнём, то ли сам пытался не обгореть. — Сказано, что с востока начало распространяться искусство управления магией без реагентов и символов, но на обучение нужны долгие годы, а результат весьма ограничен. Новый епископ это направление не поддерживал, и практикующие его маги разъехались кто куда. Бывшие церковные маги начали называть себя Мастерами стихий.

— Да ну, бред какой-то, — махнул Руп. — Это ведь явно художественное произведение.

— А, может, Эйнхард чего-то не понимал и трактовал как сумел, — Мари закрыла том и сунула в рюкзак Рупа. — В любом случае заберём с собой.

Когда Бардо вновь повернулась к стеллажу, Руперт остановил её. Мари слишком сконцентрировалась на посуде. Свивер подошёл и осветил место примыкания стеллажа к стене: там явно чернела какая-то щель. Вдвоём они переложили всю посуду с полок на стол и сдвинули стеллаж.

Перед ними открылся проход. Новое помещение разительно отличалось от пещеры и лабиринта, комната оказалась чистой и хорошо отделанной. На полу лежала узорчатая плитка, стены украшала мозаика с церковными мотивами. Помещение было заставлено столиками с остеклёнными витринами вроде тех, что стояли в альгридском музее. Под запылёнными крышками лежали различные изделия из окисленной бронзы: броши, бытовые инструменты, посуда, сандалии и кольцеобразные фляги, кривые ножи, цепочки и какие-то орудия труда, а на стойках держались бронзовые копья с изогнутыми наконечниками.

Руп глянул на Мари. Из глаз Бардо текли слёзы, её рот приоткрылся, а глаза медленно переводились с одного артефакта на другой.

— Да! — Мари вскинула руки и рассмеялась. — Браслет из Драсфарита был не просто безделушкой, его сделал тот же народ, который изготовил и все эти вещи!

Она скинула с себя рюкзак и принялась вытряхивать керамику.

— Я полтора года не могла разобраться с датировкой и в конце концов решила, что браслет сделали с выдуманной символикой ради оригинальности… А тут такая сокровищница!

Руперт прошёл немного вперёд, его заинтересовали стенды, укрытые тканью. Он скинул материю с одного из них, и уголки его рта поползли вверх. Перед ним стоял большой каменный осколок, покрытый мозаикой. На верхней части изображения раскинулось созвездие вроде того, что Руп нашёл у гробницы Роланда, оно прерывалось с обеих сторон. В центре композиции располагался какой-то зверь: белое зубастое существо с треугольной головой несло на спине замок, а деревья едва доставали ему до колен. Свивер тут же начал шарить рукой по карманам, в поисках дневника и карандаша.

— Мари! Мари, посвети мне!

— Райан был прав! — воскликнула Бардо, подойдя к мозаике.

Руперт дрожащими от волнения руками принялся срисовывать изображение. Пока он водил карандашом по бумаге, Мари, продолжая освещать мозаику, осторожно скинула ткань, укрывавшую соседний экспонат, Руп оглянулся, и оба отпрянули… Перед ними стояла квадратная в сечении гладко отполированная колонна ростом с человека. В камень, словно в жидкость, были утоплены чёрные и блестящие, как антрацит, черепа. Пустые глазницы смотрели в разные стороны, у некоторых не хватало зубов, на других виднелись трещины и даже проломы. Внешне черепа мало отличались от человеческих, за исключением вытянутой носовой кости, более узких челюстей, длинных клыков, ярче выраженных скул и… рогов. Лобная кость и основания рогов образовывали единую плоскость, закруглялись, а затем вверх устремлялись сплюснутые, немного волнистые отростки размером с локоть, их острые концы почти касались друг друга.

Увиденное напомнило Свиверу Чёртову Дюжину — предвестников конца света. Согласно Книге Пятерых, когда Копилка душ переполнится, Дитя Гармония велит Смерти выпустить на Терру армию призраков. Войску будет поручено уничтожить мир, чтобы Боги создали новый из того, что останется. Предводителями армии встанут тринадцать рогатых чудовищ, созданных Тьмой, на церковных фресках они всегда изображались, как чёрные рогатые скелеты.