Знакомьтесь – Юджин Уэллс, Капитан - Игорь Поль

– Запись концерта, запись вашей репетиции. Джек считает, что из этого он выжмет материала на три-четыре минидиска. Личность ты теперь известная, хороший тираж он гарантирует. Так что предварительно он назвал вот такую сумму, – И она рисует помадой на моей ладони число с многими нулями.

– Нас записывали? – растерянно спрашиваю я.

– Конечно, – удивляется Мишель. – Это есть в условиях контракта.

Я вспоминаю, как мы пускали по кругу бутылочку. Как отвязно играли. Как переругивались беззлобно и рассказывали в перерывах похабные анекдоты, от которых краснели вокалистки. Как взахлеб спорили, а потом выкладывались до упаду. И все это – в записи?

– Мишель, скажи, если меня убьют, ты на этом тоже что-то заработаешь?

Она вспыхивает. Но глаз не опускает. Молчит. Только пальцы сжимает немного нервно. Ей больно. Но почему-то сейчас мне не хочется ее успокаивать. Она откидывается на спинку кресла. Забрасывает ногу за ногу. Негромкий ее голос холоден и тверд. Крошка Мишель умеет держать себя в руках. Я-то вижу, чего ей это стоит.

– Меня трудно оскорбить, Юджин. Я действительно умею выжать деньги из всего. Это залог выживания. Деньги – возможность жить, как тебе хочется.

– Ты имеешь в виду свободу?

– И ее тоже.

– Это иллюзия. Деньги – это инструмент для обретения уверенности. Они не дают свободы. Все вы просто гипнотизируете друг друга нулями.

До самого вечера мы почти не разговариваем. Просто сидим и молчим. Пользуясь случаем, я надеваю наушники и слушаю музыку. В этом отеле хорошая аппаратура. Правда, чувства погружения я почему-то не испытываю. Будто лежу на дне, а звук волнами проносится поверх меня, не зацепив даже краем.

А вечером мне звонит Седой Варвар.

– Привет, старик! – говорит он. Кажется, от него опять попахивает спиртным.

– Привет, Варвар!

– Слышали про твою беду. Твой мужик в галстуке заходил. Ты как, в норме?

– Вроде, да.

– Нам тут бабок не хило набашляли. И твою долю скинули. Ты зря это.

– У меня еще есть. Берите. Не разбегайтесь только.

– Ну, капусты много не бывает. Отказываться не будем. Все равно не возьмешь, ты упертый. Так что эта, как его, – спасибо, чувак.

– Да не за что, Варвар.

– Мы с парнями решили – на Калифорнию рванем. Выкупим кабачок на юге, в Летсорсе, будем вместе лабать. Темы твои я сохранил. И девчонки с нами. Они тебе привет передают.

– Спасибо. И им тоже передай.

– Ты вот что, чувак. Ты, как из дерьма вылезешь, закатывайся к нам, а? Место тебе всегда найдем. С тобой классно лабать. Я тебе пару хороших парней покажу – научат тебя, как правильно горло драть.

– Спасибо, Варвар, – улыбаюсь я. – Я постараюсь заскочить. Я к вам привык уже, пьяницы.

– И мы к тебе, Красный Волк, – говорит Варвар. Потом ведет глазком коммуникатора по комнате, из которой разговаривает. И я вижу рассевшихся кучкой парней. Девчонки между ними. Парни поднимают банки с пивом, пьют за меня. Девушки посылают воздушные поцелуи. Все говорят наперебой что-то хорошее. Так говорят, что становится ясно: их чипы тут ни при чем вовсе. Как же я теперь без вас, черти?

– Счастливо вам, ребята, – говорю я с комком в горле.

А к вечеру по нашу душу заявляется целая делегация. Нас облачают в тяжеленные бронежилеты. И мы идем на выход по бесконечной лестнице – лифты все еще не работают, я придерживаю Мишель под локоть, а вокруг нас топают увешанные оружием парни и Триста Двадцатый почему-то притих настороженно. Вроде бы с нами сейчас такая силища, что волноваться уже ни к чему, и скоро мы будем в полной безопасности, но чем ближе первый этаж и выход, тем сильнее напряжение у меня внутри.

– Сокол – всем, циркулярно. Готовность номер один. Объекты Один и Два на подходе.

– Сокол, я Воробей-три, нахожусь на позиции.

– Воробей-два, на позиции.

– Воробей-один, готов.

– Луч – Соколу, готов.

Снайперы Имперской Службы Безопасности, затаившись на чердаках, держат площадь Мариотт-платц под прицелом. Коптер-наблюдатель бесшумно нарезает круги в небе над отелем. Сотни армейских «мошек» сканируют окрестности. Несколько оперативных групп в штатском затесались в толпу, мгновенно образовавшуюся при появлении машин полиции и броневиков охраны. Все новые любопытные оставляют повседневные дела и присоединяются к зевакам. Всем интересно, что на этот раз происходит у скандально известного отеля «Мариотт». Каждый надеется, что ему повезет и он увидит, как кого-нибудь застрелят или взорвут террористы в масках. Может быть, удастся даже подобрать гильзу на память. Соревнуясь друг с другом, с визгом тормозов подкатывают фургоны вещательных корпораций. Техники спешно срывают с крыш оборудование и устремляются вслед за торопливо лезущими сквозь толпу ведущими. Полиция перегораживает площадь автомобилями с сияющими мигалками. Сплошная цепь полицейских с дубинками и щитами охватывает все пространство перед машинами.

– Что случилось? Кого-нибудь убили? – спрашивают друг друга в толпе.

– Убили вчера. Сегодня еще нет. Ждем.

– Долго еще?

– Не знаю. Как повезет. Может, десять минут, а может и пару часов ждать придется.

– Скорей бы, у меня перерыв заканчивается…

Продавцы прохладительных напитков быстро ориентируются в обстановке. Цена пива и колы вырастает вдвое. Разносчики снуют в густеющей толпе, едва протискиваясь к фургонам своих магазинов.

– Офицер, я Марта Тревис, Новости Восьмого канала. Что происходит?

– Я узнал вас, Марта. Помните, я давал вам интервью примерно полгода назад? – улыбается лейтенант полиции. – Тогда еще перестреляли банду подростков в пригороде.

– А, конечно, лейтенант. Вас не узнать. Так изменились, – ненатурально улыбается ведущая.

– Просто меня повысили. Тогда я был сержантом, – поясняет польщенный полицейский.

– Поздравляю. Вы это заслужили. Что тут у вас происходит?

– Пока ничего. Прошла серия покушений на баронессу Радецки и ее друга капитана Уэллса.

– Там еще погиб спецназ полиции?

– Точно. Сейчас охранная фирма эвакуирует их из отеля. Мы держим оцепление.

– И куда их повезут?

– Точно не знаю. Говорят – на конспиративную квартиру. У кого-то большой зуб на этих господ.

– На конспиративную квартиру? Как интересно! А в чем их повезут?

– Вот в этом броневике.

– Спасибо вам, лейтенант. Надеюсь, как-нибудь пообедаем вместе…

– Я с удовольствием, Марта, – говорит, улыбаясь, лейтенант, но ведущей уже и след простыл. Проталкиваясь назад, к фургону, она скороговоркой бормочет в микрофон-родинку:

– Серж, Генрих, по местам. Собирайте железки. Вызывайте вертолет, срочно. Снимаем эвакуацию Радецки с погоней и перестрелками.

– Ого! В момент сделаем, Марта!

Толпа подается вперед. Полицейские в оцеплении натужно кряхтят, отражая натиск. Тут и там над головами взмывают камеры-жуки, но, не пролетев и пары метров, бессильно валятся под ноги вытягивающих шеи людей – аппаратура не выдерживает помех, что создают системы электронного противодействия СБ.

– Идут, идут!

– Где!

– Вон там, на лестнице!

– Кто это?

– Кого-то арестовали?

– Воробей-два – Соколу, наблюдаю объекты Один, Два, все спокойно.

– Воробей-один, объекты вижу, все в норме.

– Луч – Соколу. Объекты спустились с лестницы. Все в норме.

Идти в плотном окружении людей в броне очень неудобно. Нас так стискивают, что ног не видно. Я то и дело спотыкаюсь на неровностях брусчатки. Мишель и того хуже. В своих шпильках она ковыляет беспомощно, иногда просто виснет на моей руке. Нас практически волокут вперед, подталкивают сзади, не давая осмотреться. Я уже вижу броневик с распахнутыми кормовыми люками – до него каких-то двадцать метров. И тут невыносимое напряжение, сжимавшее мои внутренности, прорывается наружу. Я просто печенками чуял, что эта прогулка добром не кончится.

– Угроза слева! Ложись! – беззвучно кричит Триста двадцатый.

Я выполняю его просьбу-приказ автоматически. Подгибаю колени и изо всех сил тяну за собой Мишель. Не успевшие ничего понять охранники пытаются поддержать нас, одновременно продолжая толкать вперед.

– Ложись, ложись! – кричу я в чью-то бронированную спину, но меня не слышно в гуле толпы, шорохе сотен ног, шуме двигателей.

И тут я слышу выстрелы.

– Полицейский дробовик, пятидесятый калибр, десять зарядов, – спокойно, как на тренировке, комментирует Триста двадцатый.

И мне, наконец, удается упасть. Вместе с Мишель. И вокруг падают и крутят головами телохранители, не понимая, откуда летят пули, вокруг нас образуется куча-мала из бронированных истуканов, кто-то чертыхается от боли – зацепило, и полицейский с перекошенным лицом, уперев локоть в капот своей машины, всаживает в лежащие тела заряды картечи.

– Воробей-два – Соколу. Полицейский из оцепления открыл огонь.

– Воробей-два – огонь на поражение!