Пси-ON. Книга I - Евгений Нетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для окружающих не прошло и секунды, а на деле я под ускорением детально продумал свой ответ. Последствия такого шага я себе представлял уже давно, и был к ним готов. По крайней мере, если в дальнейшем разговоре мне не откроется ничего нового.
— Мы едва знакомы, но она мне нравится, и я принципиально решил сделать всё для того, чтобы прекратить длящуюся уже полгода травлю.
— Принципиально? — Обер-комиссар вскинул бровь. — Собираетесь помогать всем людям, оказавшимся в беде?
— Я не альтруист, господин обер-комиссар. Скорее даже наоборот. — Все люди эгоисты. Просто некоторые умело маскируются. — И помочь решил потому, что захотел того, не более.
Мужчина шумно втянул носом воздух, скрестил руки на груди и, немного подумав, кивнул:
— Принимается. В таком случае последний вопрос из категории важных: готовы ли вы отказаться от своего прошлого? Начать новую, тесно связанную со службой трону жизнь?
— Да. — Отвечаю без малейшей заминки, ибо иное чревато. Да и само «предложение»… Я уже давно, — субъективно, конечно же, — отказался от прошлого, которое потерялось где-то там, позади минувших десятилетий. Лица, голоса, характеры и общие воспоминания тех, с кем я вообще был знаком напрочь стёрлись из памяти, а что-то если и сохранилось, то выцвело и не вызывало в душе ни малейшего отклика. Родителей я так и не вспомнил, хоть и пытался. Единственный друг мёртв. Учёба, работа и знакомые… они для «нового» меня ничто.
— Быстрый и уверенный ответ. Превосходно. — Обер-комиссар улыбнулся куда шире, едва бросив взгляд на свою подопечную. Ну, говорил же: нужна она здесь! Сидит, не отсвечивает и ловит фон моих эмоций, даже не пытаясь пробраться в разум. Сразу бы так. — Полагаю, вы, Артур, понимаете, что здесь и сейчас у вас присягу брать никто не будет: нам всем предстоит ещё много работы, прежде чем вы сможете занять место, вам уготованное. И перед этим необходимо решить ряд проблем, произрастающих из ряда ошибочно принятых руководством академии решений.
— Я бы попросил вас конкретизировать, обер-комиссар Ворошилов. — Высказался нахмурившийся директор, от которого начала исходить тревога, разбавленная напряжением. Не скажу, что это ожидаемо, но причины более-менее ясны: во все времена вмешательство такого калибра государственных структур в «твою» зону ответственности было чревато проблемами.
— Де-факто мы имеем необученного, не до конца протестированного псиона, который по ряду критериев способен замахнуться на четвёртый ранг. Определение причин этого явления оставим нашим белохалатникам. — Обер-комиссар окинул суровым взглядом всех собравшихся в кабинете, встал со стула и вновь скрестил руки на груди. — От нас требуется лишь обеспечить надлежащее, корректное обучение без вмешательства родов и наращивания влияния оных соответственно.
— Ввиду присутствия здесь Анастасии Белёвской это звучит… не очень честно. — Тихо произнёс директор, скрыв подбородок и рот за переплетёнными меж собой пальцами.
— Алексей Михайлович… — Обер-комиссар хотел продолжить, но не стал этого делать из-за моего присутствия. Не захотел выносить сор из избы, не иначе. — Это мы обсудим после. Суть моих слов неизменна: с этого момента Артур Геслер будет обучаться под патронажем моего комитета. Наши люди также за несколько дней проведут всестороннее его тестирование, максимально точно определив потенциал Геслера как псиона. Обучение будет проводиться на территории академии, но обособленно от остальных студентов…
Моё желание высказаться было замечено, и обер-комиссар замолчал, одним лишь взглядом дав мне слово.
— Я бы хотел обучаться совместно с основной массой студентов. Хотя бы посещать некоторые занятия, и значительную часть времени находиться в центральном здании академии.
— Индивидуальные учителя дадут тебе, Артур, куда больше, чем лекторы, нацеленные на работу с целыми группами. — Как-то плавно обер-комиссар перешёл на «ты». Хороший знак. — Или же причина в ином, и ты не хочешь оставлять свою… подопечную?
— Не только, господин обер-комиссар. Я… ценю общество других людей, и не готов от него отказываться. — Не исключено, что под индивидуальным обучением подразумевается разве что не изоляция, где всё моё время будет расписано по часам. А я хочу жить, и жить хорошо, ярко. В приоритете ли для меня учёба? Если смотреть на всё с точки зрения логики, то — да. Чем быстрее я стану сильнее, тем проще будет в дальнейшем. Но человек живёт не одним только рациональным мышлением, но и чувствами. В довесок к этому в моём случае имеет место быть сенсорно-информационный голод. И утолить его одними только псионическими тренировками будет невозможно. — Есть и более практичная причина. В дальнейшем я так или иначе буду взаимодействовать с аристократией, и здесь, в академии, у меня есть возможность лично разобраться в том, как функционирует этот социальный механизм.
Мужчина посмотрел на меня тяжёлым взглядом, словно бы надеясь на то, что я отступлю, но для меня выдержать эту игру в гляделки было плёвым делом. Так что спустя несколько секунд обер-комиссар выдохнул сквозь зубы и поправил фуражку:
— Это выполнимо. Но на тебя всё равно будут наложены ограничения, с перечнем которых ты будешь ознакомлен чуть позже. Сразу скажу, что касаться они будут только безопасности других людей на территории академии и вне её.
— Я и не собирался злоупотреблять своими способностями, обер-комиссар. Позволите один вопрос, напрямую к теме нашего разговора не относящийся?
О как все напряглись. И самым напряжённым оказался директор. И не зря они чествуют свой страх, ой не зря. Ведь теперь, после того, как я оказался «на карандаше» у комитета по управлению особо опасными псионами, лично наказать отыгрывавшихся на девушке скотов я в ближайшее время вряд ли смогу. Потому что простого плевка в лицо будет мало, а за что-то большее меня по головке не погладят. А это значит, что задачу можно делегировать лицам уполномоченным.
Если те, конечно, не в курсе того, что происходило в этих стенах.
— Спрашивай, Артур. С сего дня я — твой куратор от комитета, так что любые возникающие вопросы будут решаться через меня или через моих доверенных лиц.
— Мне интересно узнать ваше мнение касательно ситуации с открытой, продлившейся шесть месяцев травлей человека, невиновность и непричастность которого к преступлению доказало имперское следствие. — Что ж, сказанное не обратишь вспять, так что теперь мне оставалось лишь в нужном ключе подать всю имеющуюся у меня информацию.
— Никто не в силах запретить кому бы то ни было игнорировать другого человека, пренебрежительно к нему обращаться и иными способами демонстрировать своё отношение…
— Вы не так поняли, господин обер-комиссар. — Мужчина чуть прищурился. — Речь идёт о полноценной травле. Избиение, порча имущества, унижение чести и достоинства, подкуп прислуги с целью продолжения травли даже в доме жертвы. На самое дно участники этого действа не опустились, но остановились не слишком далеко от границы, за которой по нашим же законам их ждёт казнь.
— Тому есть свидетели?
— Один из инициаторов травли был столь любезен, что самолично продемонстрировал мне свои воспоминания, которые я, если возникнет такая необходимость, могу попытаться передать следствию. С этим справится и начинающий телепат. — По крайней мере, если проецировать нужно будет на опытного ментала, который откроется и воспримет воспоминания. — И я уверен в том, что следствие сможет опросить студентов и найти множество подтверждений моих слов. Потому что только слепой не видел, что происходит в академии с преступного попустительства его руководства…
— Вы заходите слишком далеко, герр Геслер! — Вскинулся белый, словно мел Алексей Михайлович. Он не кричал, но его слова прозвучали резко и угрожающе.
— Я всего лишь требую соблюдения законов, господин директор.
— Тишина. — Обер-комиссар поднял ладонь, и все, включая меня, замолчали. — Артур Геслер, сказанное тобой — серьёзное обвинение. ты уверен в том, что твой… оппонент не подделал воспоминания для того, чтобы ударить как можно сильнее?
— Никакому студенту не под силу подделать воспоминание с такой детализацией за десять-пятнадцать минут, которые есть у участников соревнований с момента объявления результатов жеребьёвки и до начала боя. — Чистая правда. Об этом писали в учебниках, об этом мне не раз говорил Синицын, растолковывая прописные истины телепатии и старательно акцентируя внимание на том, что работа с памятью
