Превосходящими силами - Олег Герантиди

– Слышь, я даже понять ничего не успела, – с дрожью в голосе призналась Женька.

– Тебе хорошо, а я вообще ночью теперь спать не смогу, – ответила Светка. – Испугалась до смерти…

– Ладно, пошли на КП. А то потеряют нас.

Когда они уже подходили к расположению эскадрильи, к ним подбежала связная из штаба:

– Саламатова, к комэску!

– Лен, а что там?

– Сама узнаешь.

Евгения торопливо направилась к командному пункту.

– Жень, ну, что Марина говорит? Не дают нам «сушку»?[1]

– Ага, размечталась! Передислоцируют нас с тобой. Приписывают к штабу танкового корпуса. Помнишь тех, которым мы помогли немцев раздолбить? Ну, танковую колонну-то? Мы их еще «коробками» называли.

– Это когда хохотали в полете, а потом выговор получили за болтовню в эфире?

– Значит, помнишь. Вот, будем «глазами» их корпусной разведки. Так сказать, оком недремлющим!

– А разве у них нет самолетов-разведчиков? Я думала, у корпуса должна быть целая эскадрилья разведывательная.

– Да. Сейчас, при таком наступлении, все поперепуталось.

Девчата ошибались. Не перепуталось ничего. И перевели их не в корпус, а в танковую бригаду.

Румыния

– Цыганка гадала, цыганка гадала, цыганка гадала, за ручку брала… – Игорь Стариков ходил вокруг башни своего танка и, бубня себе под нос песню, напряженно думал. Понастроили подземелий, мать их. Что делать-то? Рядом разводил руками механик-водитель: мол, а я что, знал, что ли, что у них земля танки не держит!

Это происшествие собрало население всего городка Петрошени. Что там война! Тут русский танк в подземелье провалился. Одна башня над мостовой торчит. Старики в расшитых жилетах, в бараньих островерхих шапках качали седыми головами. Тяжел, однако, танк! Потяжелее немецких будет, они-то легко проходили здесь. Это вам не ваши снега топтать. Здесь Европа. Здесь на таких танках нельзя. Кто-то принес оплетенную бутыль. Уже и стаканчик с желтым вином суют механику: мол, успокойся, дрожишь весь.

– Сандро, скажи этим доброхотам, чтобы механика мне не спаивали. Если помочь хотят, пусть скажут, все подземелье обрушилось или нет. Нам вытягивать его танками. Не провалимся еще раз?

– Они не знают, Игорь. Видно, подземелье очень старое.

– А клад там есть? – поинтересовался заряжающий.

– Константинов! Иди, снимай тросы. Что у тебя на лбу?

– Треснулся об пушку, когда упали. Хорошо, в шлемофоне, а так бы шишкой не отделался.

– Давай, тащи тросы.

Словакия

Группа Чернышкова высадилась в лесном массиве под Брагиславой. Ночные прыжки на лес раньше отрабатывались многократно. Главное тут – не усесться, как на кол, на верхушку дерева, а падая вдоль ствола, не выколоть глаза, не распороть сучьями живот. Да парашюты, которые зацепились за верхушки, могут выдать. Поэтому и парашюты особые. Висишь в нескольких метрах над землей. Висишь хорошо, прочно. Нужно раскачаться, дотянуться до ствола, с помощью ремня, похожего на страховочный ремень электрика-высотника, привязаться к дереву. Затем выщелкнуть зачекованные карабины, соединяющие «упряжь», которой обвит парашютист, и стропы, но стропы далеко от себя не отпускать. Спичкой, толщиной с карандаш, поджечь стропу зеленого цвета. Огонь, словно по бикфордову шнуру, убегает вверх. Ткань парашюта, шелк, пропитанный черт знает чем, загорается почти без вспышки.

Конечно, есть опасность обнаружения. Но на то мы и Осназ, чтобы рисковать. Хотя опасность для диверсанта больше, если днем заметят полотнища парашютов на деревьях. А ночные вспышки в летнем лесу – то ли зарницы, то ли обман зрения.

Приземлились без происшествий. Собрали снаряжение, закопали остатки парашютной подвески. Пора работать.

Методы работы советских разведывательно-диверсионных групп просты и надежны. Советский офицер не ломится в офицерское казино, нарядившись мистером Икс, не лакает водку стаканами и не требует на закуску советский шоколад фабрики «Рот фронт». Не ломится потом под благовидным предлогом в штаб, круша по пути челюсти, и не улетает на самолете, заблаговременно спрятанном на крыше этого штаба.

Действия были гораздо проще. Рассыпавшись по городу под видом типичных жителей Братиславы или ее гостей, поговорили с дворниками, официантами, портье, почтальонами, прочими незаметными людьми. Почитали местную прессу, особенно раздел поздравлений и рекламы. И через два часа уже знали все что нужно о немецких химчастях, стоящих в разных районах города. Когда, где, кто, что, почему, зачем и сколько – на десятки вопросов были получены четкие и недвусмысленные ответы.

Чернышкову оставалось только выбрать один из нескольких продуманных заранее алгоритмов решения задачи, наполнить сухую схему подробностями, уточнить давно отработанные роли. Потом проверить все на практике, уточнить хронометраж. Подготовка операции «Разбитый горшок» перешла в заключительную фазу.

– Товарищ старший лейтенант, – обратился к Чернышкову лейтенант Пилипенко, громила с фигурой и лицом борца-вольника абсолютной весовой категории, – а почему операция названа «Разбитый горшок»?

– Думай, Пилипенко, думай!

– Ну, не знаю.

– Лейтенант Пилипенко! Приказываю разгадать смысл названия операции.

– Есть. Значит, так. Разбитый…. Это значит, мы его разбить должны. Логично?

– Логично.

– Далее… – он призадумался. – Немецкие химчасти носят опознавательный знак – желтый ночной горшок… следовательно, если я догадался, то и немцы могут нас расшифровать! – неожиданно заключил он.

– О названии операции знают я, ты, товарищ Сталин, товарищ Берия, товарищ Голиков. Кто из нас может проговориться?

– Уверен, что никто.

– А я?

– Да что вы, товарищ старший лейтенант! Я в вас уверен больше, чем в себе!

– А зря. Знаешь анекдот?

В загородном домике, в зале которого сидели на полу над картами двенадцать человек, стало тихо.

– Что, черти, подслушиваете? Ладно, слушайте. Стоит часовой на посту. Ночь, пурга завывает. К часовому прямо через забор лезет командир полка. Ну, часовой, неграмотный парень из Туркестана, узнал его, встал по стойке «смирно». Тот подошел, ругает его, мол, ты такой-сякой, разэтакий, Устав не знаешь, кого должен подпускать к себе часовой?! Часовой ему: «Так это же ты, командира!» Тот опять: «А откуда ты знаешь, что я командир твой, может, я шпион, диверсант какой?» Выстрел. Туркмен качает головой: «Вот, гад какой, шпиён, а как на нашего командиру похож!»

Так, все, сверяем часы. Присядем на дорожку. Если что не так, отбой – трехзвездная красная ракета. С Богом, парни!

Не взлетела в три часа ночи над Братиславой красная ракета, не распалась на три яркие звездочки. Вместо нее грохнул взрыв. Взорвалась заложенная в водосточную трубу бомба в доме напротив здания Государственной почтовой службы Словакии. Завыли сирены. Понеслись по улицам пикапчики пожарной службы, кареты скорой помощи. Подняли на ноги полицейских чинов.

Поднятый по тревоге личный состав гарнизона уже построился на плацу, когда грохнул второй взрыв. Невесть откуда взявшийся грузовик, стоящий за решетчатым забором, исчез в адском пламени. Сотни шариков от подшипников, болтов, гвоздей, любовно добавленные в тонну тринитротолуола, выкосили бойцов комендантского полка. Стоны, мольбы о помощи, лужи крови… Дымящаяся воронка с вколоченной в мостовую, перекрученной, изрешеченной рамой грузовика.

Поток пожарных, скорых, репортеров понесся к Братиславскому замку. В это время на другом конце города у железнодорожного вокзала запылали деревянные здания железнодорожных складов. И кирпичные запылали. Стены-то у них кирпичные, а полы, потолки, перекрытия – из высушенного за временем дерева.

Высокий берег Дуная осветила вспышка. Оранжевая дуга на секунду соединила берег и здоровенный речной танкер, вернее, нефтеналивную баржу, вывезенную из Румынии ещё до советского нападения. Баржа лопнула по швам, разорванная диким давлением нескольких сотен тонн взорвавшегося бензина. Огромный черно-оранжевый грибоподобный столб дыма выплеснулся в небо, осветив облака и весь город.

Часовой, стоявший на посту перед зданием словацкого Генштаба, увидел грузовик, который несся по тротуару и высекал искры, чиркая крылом по стене дома. А несся он по улице, которая упиралась прямо в здание Генштаба. Не теряя времени на предупреждения и выстрелы вверх, часовой вскинул винтовку и пуля за пулей начал стрельбу по кабине водителя. Безуспешно. В последний момент часовой успел выскочить из-под колес ревущего монстра. Тот, въехав передними колесами на крыльцо, разбил входную дверь и застрял в широком дверном проеме.

Взрыв был такой силы, что от пятиэтажного здания осталась лишь задняя стена высотой в два этажа. Все остальное превратилось в руины. А задний мост грузовика нашли утром в двухстах метрах от места взрыва, в подвале старинного особняка. Попал он туда, пробив и крышу, и три этажа перекрытий. К счастью, не увлек за собой никого.