Под куполом - Стивен Кинг

И все-таки. Не следовало бы ей оставлять Доди Сендерс в одиночестве. На удивление, она будто бы держала себя в руках, хотя, может, она так спокойно отказалась из-за шока. И из-за дури, конечно. Однако же, на вид она была в полном порядке.

— Не надо меня ждать. Я не хочу, чтобы вы меня ждали.

— Не знаю, разумно ли тебе сейчас оставаться в одиночестве, дорогая.

— Я пойду к Энджи, — сказала Доди и, показалось, даже немного расцвела при этих словах, хотя слезы непрерывно котились ей по щекам. — Она пойдет со мной искать моего отца, — кивнула она. — Энджи мне нужна сейчас более всего.

По мнению Джулии, дочь Маккейнов имела разума только на чуть-чуть большие той девушки, которая унаследовала физические данные своей матери, но, к сожалению, мозг своего отца. Впрочем, Энджи была ее подругой, а при таких обстоятельствах задушевная подруга для Доди Сендерс значила намного больше, чем какая-то чужая тетка.

— Я могла бы пойти с тобой… — произнесла она нехотя, понимая, что даже в своем теперешнем тяжелом состоянии от свежей потери девушка, наверняка, заметит это ее нежелание.

— Не надо. Здесь всего лишь несколько кварталов.

— Ну, тогда…

— Мисс Шамвей,… а вы уверены? Вы уверены, что моя мама…

Очень неохотно Джулия кивнула. Она получила подтверждение от Эрни Келверта: бортовой номер самолета. От него она также получила и кое-что другое, вещь, которая должна была бы попасть в полицию. Джулия могла настоять, чтобы Эрни передал ее туда, если бы не ужасная весть о том, что Дюк Перкинс мертв, а его место теперь занимает этот некомпетентный лентяюга Рендольф.

Вещью, которую ей принес Эрни, были залитые кровью водительские права Клодетт. Они лежали у Джулии в кармане, в то время как она стояла на крыльце Сендерсов, там они и остались. Она отдаст их или Энди, или этой бледной, с растрепанным волосами девушке, когда случится другая, более подходящая возможность… но не сейчас.

— Благодарю вас, — сказала Доди печальным формальным тоном. — А теперь уходите, пожалуйста. Мне не хотелось бы выглядеть невежливой, но…

Она так и не закончила свою мысль, просто закрыла двери посреди этой фразы.

И что сделала Джулия Шамвей? Выполнила приказ убитой горем двадцатилетней девушки, которая, возможно, была такой обдолбанной, что не могла даже отвечать за свои действия. Но самой Джулии было за что отвечать в этот вечер, в первую очередь она несла ответственность за Гореса. И за газету. Пусть люди и подсмеиваются с зернистых черно-белых снимков Пита Фримэна и витиеватых репортажей в ее «Демократе» о таких местных событиях, как бал «Очаровывающая ночь» в Милловской средней школе; пусть говорят, что польза от газеты состоит только в том, что она годится на подстилку в кошачий туалет — они в ней нуждаются и, особенно, когда случается что-то плохое. Джулия хотела, чтобы завтра утром они получили газету, даже если ей придется не спать целую ночь. А благодаря тому, что оба ее репортера уехали на уик-энд из города, так оно наверняка и будет.

Джулия сосредоточилась на мысли, как ей справиться с таким вызовом, и скорбное лицо Доди Сендерс начало уплывать из ее памяти.

3

Зайдя в дом, она встретилась с укоризненным взглядом Гореса, но мокрых следов на ковре не увидела и коричневой кучки под стулом в коридоре тоже — магическое место, которое пес считал невидимым для человеческих глаз. Она пристегнула поводок, вывела Гореса и терпеливо ждала, пока он, при этом пошатываясь, обссыкал свои любимые водосточные трубы. Ему было уже пятнадцать лет — староват как для корги. Тем временем она засмотрелась на белое сияние, которое отсвечивалось на южном небосклоне. Ей это напомнило кадр из какого-то фантастического фильма Стивена Спилберга. Сияние нарастало, до нее доносили звуки чуп-чуп-чуп, вертолеты лопотали чуть слышно, однако непрерывно. И сколько же это они там понаставили прожекторов? Такое впечатление, словно Северный Моттон превратился в аэродром где-то в Ираке.

Теперь Горес уже лениво кружил, вынюхивая себе удобное место для завершения вечернего ритуала испражнения, исполняя вечно модный собачий вальс «Какашечка». Джулия воспользовалась паузой, чтобы вновь подвергнуть испытанию свой мобильный. Как почти во всех случаях в этот вечер, телефон сначала выдал несколько нормальных гудков… и тогда окончательно замолчал.

«Мне придется печатать газету на ксероксе. Это означает — максимум семьсот пятьдесят экземпляров».

«Демократ» уже двадцать лет, как не печатался автономно. С 2002-го Джулия каждую неделю отвозила макет в типографию «Вью Принтинг» в Касл Роке, а теперь она даже этого не должна была делать. Каждый вторник вечером она просто отсылала гранки по электронной почте, и уже на следующий день, еще до семи утра, из «Вью Принтинг» привозили готовые, аккуратно запакованные в пластик, экземпляры газеты. Для Джулии, выросшей с корректорским карандашом при машинописных листах, которые, после завершения работы с ними, назывались «пригвожденными», такой процесс выглядел магией. И, как всякая магия, казался немного ненадежным.

Сегодня ее недоверие получило подтверждение. Компьютерную верстку она еще, наверняка, способна переслать в «Вью Принтинг», но никто не в силах привезти сюда утром готовые газеты. Она подумала, что утром никто не сможет подойти к границам Милла ближе, чем на пять миль. По всему периметру. На ее счастье, в бывшей комнате для печати стоял большой мощный генератор, фотокопировальная машина была — зверь, Джулия также имела запас бумаги, свыше пятисот пачек. Если удастся привлечь на помощь Пита Фримэна… или Тони Гая, который пишет о спорте…

Тем временем Горес наконец-то принял позу. Когда он закончил свое дело, за дело принялась она с маленьким зеленым пакетиком, помеченным надписью «Собачий помет», гадая, что подумал бы Горес Грили об этом мире, в котором сбор из водосточных труб собачьего дерьма является не просто социально ответственным действием, а прописанным законом обязанностью. Он бы, наверняка, застрелился, подумалось ей.

Заполнив и завязав пакет, она вновь попробовала позвонить.

Безрезультатно.

Джулия отвела Гореса домой и накормила.

4

Мобильный зазвонил, когда она застегивала плащ, собираясь ехать к барьеру. Поковырявшись в кармане, она едва не упустила на землю камеру, которую перед тем повесила себе на плечо. Надыбала телефон, взглянула на входящий номер и увидела надпись АНОНИМНЫЙ.

— Алло? — произнесла она, и что-то такое, вероятно, было в ее голосе, потому что Горес в ожидании под дверями теперь, когда его выгуляли и накормили, более чем готовый к ночной экспедиции, насторожил уши и взглянул на неё.