Балтийская Регата - Александр Владимирович Антюфеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мои ноги никто не терроризировал и лысину не причесывал. Разбудили меня птицы. Нет, все-же я ненавижу утром живую природу. Толи дело в зоологических музеях, стоят себе чучела и не орут. По темечку я сегодня от книгохранилища не получил, и то хлеб. Утро было раннее, светлое и тихое. Поел и дал поесть ближним, все вместе искупались под шлангом.
Затем я попробовал ловить треску. Она шла феноменально. За часок-другой я наловил килограмм двадцать отборной трески. Я тут же её пошкерил, отделив головы. Последние и требуху отдал команде, а себе собрал большую сковороду печени. Пока команда лопала улов, я помыл пресной водой тушки рыбы и, завернув их в пакеты полиэтилена, закинул в морозильник. Прибрал за зверьем, отдав остатки птицам, а затем пожарил печёнку, свалил её в банку и поставил в холодильник. Затем я слил весь рыбий жир в другую банку и тоже поставил в холодильник. Тресковый рыбий жир приятнейшая вещь на свете. Можно с ним кушать картошку, можно потреблять с хлебом. Даже пить можно и гораздо полезнее, чем водку. Из чего делают ту отраву, что продают в аптеках, я не знаю, от неё меня всегда рвало.
Делать было нечего день клонился к вечеру. Я вынес на палубу кресло и столик, разложил металл скелета на столике и стал экспериментировать. Взял в руки два отрезка металла. В левую руку серебряный, а в правую золотой и попробовал сделать пару упражнений как гантелями. Неудобно, и вес разный и в руке плохо сидят. Положил их по бокам на кресло. Взял загогулину золотую в правую руку, а хрустальный шар в левую и представил себя фараоном Египта. Вытянул правую руку вперед и мысленно представил, как посылаю тумены, тьмы или, что там у них было, на бой с гиксосами. Резко взмахнул рукой…
Взрыва я не слышал, но ощущение было именно такое. Знаю его, бывал в переделке, обгорел тогда здорово, но взрыва точно не слышал, только хлопок по ушам. Так и тут. Очнулся я в странном совершенно прозрачном шаре, полулежа на приятном светло жёлтом кресле, обтянутом замшей. Оба цилиндра лежали в специальных углублениях по бокам кресла, жезл стоял торчком загогулиной вверх перед правой рукой, а шар покоился в специальном углублении перед левой рукой. Слева от меня стояло пустое такое-же кресло, но там ни жезлов, ни шаров не было, но углубления для них были. Было уже почти темно на палубе, значит я тут находился не менее трех часов. По середине палубы стоял Джасик, выгнув дугой спинку и яростно шипел. С его, вставшего торчком хвоста, летели по ветру яркие искры. Вокруг носился обычно флегматичный пёс и непрерывно лаял, я, кстати, вообще впервые слышал, что он лаять умеет. С его шерсти потоком срывались яркие чуть голубоватые искры, отчего казалось, что это не просто собака Баскервилей, а молниеносная собака из преисподней. На переборке рубки переливался мягкий, похожий на лунный, свет, видимо от сферы, в которой я оказался. Сфера же была приятной на ощупь, но совершенно твёрдой, как хрусталь. Я испытывал дикую головную боль. Казалось, что моя голова стала до метра в диаметре, а знаний в ней прибавилось на много тысяч порядков почти моментально. Казалось, что я знал совершенно всё. Сколько любовников было у царицы Савской, каким был облик царя Соломона. Кто такой был Моисей, Сусанин и Калиостро. Зачем и как Христос превратил воду в вино. Кто изобрел колесо и тринитротолуол. Где кончается видимая часть мира, сколько весит камушек, который тащит муравей в дебрях Амазонки сейчас и многое, очень многое, другое и всё одновременно. Я знал, как управлять этим скафандром и на что он способен досконально. Знал, что могу встретится с мамой, сестрёнкой, отцом и дедом, но жена моя уже ушла к Творцам и с ней нам встретится более не суждено, даже когда я сам стану Творцом.
Мне очень досаждала головная боль и я её просто убрал, без таблеток и микстур. Попутно я понял, что стал молодеть и буду молодеть примерно до биологического возраста в 25 лет, что проживу ещё не менее 550 лет, но и не более, затем уйду в Хранители четвертой категории или, если повезет со знаниями и заслугами, то в Хранители третьей категории, что ниже ранга моих родителей и даже ранга моей младшей сестрёнки на сегодня. Знания приходили ко мне постепенно, по мере надобности, но сразу целыми пакетами, иногда мало связанными друг с другом. Кое-какие знания для меня были закрыты наложенными ограничениями Творцов, но со временем они могли открыться, если Творцы соизволят это сделать. Я мог проникать в прошлое, но не далее, чем на 100 лет, мог нестись в будущее, но не далее, чем на двести лет. С понятием время вообще всё было не так просто. Имея прямолинейную структуру, оно имело, как и свет квантово-волновую природу, оно не имело бесчисленного множества временных линий, как предполагают фантасты, но перед определенными преградами, иногда, могло делится на тысячи струй, которые резко расходились, а затем сходились в одну тонкую линию снова, как параллельные прямые в геометрии Лобачевского. Мало этого время постоянно было не стабильно, оно изменялось моментально, меняя всё будущее иногда от взмаха бабочки на планете Альдебарана, или что там у них летает, а иногда его невозможно было сдвинуть взрывом галактики. Эту физическую составляющую не могли просчитать надолго даже бессмертные Творцы высших категорий, даже их автоматические вычислители. Особенно опасно было вторгаться в прошлое и воздействовать на него. Именно поэтому на меня было наложено ограничение в 100 лет. Считалось, что я не смогу кардинально повлиять на линию времени при таком ограничении, хотя досконально этого не знал никто. Меняясь линия времени меняла всех и даже само изменение засечь было почти невозможно. Времятрясения, происходившие, когда линия времени натыкалось на очередное препятствие смещало всё и сразу. Поэтому возникали провалы во времени и в пространстве. Сам характер таких препятствий и их свойства были никому не известны и расчету не поддавались. Я бы не советовал копаться в таких категориях, от слова совершенно.
Бедный Цыган заходился в лае, а у Джаса могли выскочить из орбит глаза. Следовало отключить скафандр. Это делалось
