Сын за отца отвечает - Александр Анатольевич Пересвет
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И что с этими ушлёпками делать? Даже не бойцы. Точно, охлопье, которое вышло приподняться. Неплохо, кстати, придумали: по нынешнему времени возвращение блокпоста никого не удивит. Значит, граждане останавливаются, досматриваются, добровольно лишаются части имущества. Или насильственно. А потом рассказывают всякие вещи про луганских бандитов, захвативших власть в области.
Ненавижу! Слизняки, блин! Уркаганы, м-мать! Прилетели на горе да страдания человеческие, чтобы крови напиться!
И что с ними делать? Из зиминских он не знал никого. Вызывать комендатуру? Местную? Глупо, да и не в его нынешнем положении. К тому же Мишка рассказывал пару недель назад, как тут местные ребятишки аж танки вывели, чтобы отбить склады своей контрабанды, захваченные спецназом официальных властей. Танки! Неучтённые танки!
Ещё кого звать? Комендатуру из Луганска? Тоже смотря на кого нарвёшься этой ночью… Томича разве что дёрнуть? Так это глупо. И не по рангу. А по цепочке передаст, так та же местная комендатура и приедет. И с радостью примет. Поймали бэтменовского боевика!
Милицию? Опять же только в нынешней ситуации и в нынешнем его положении с удовольствием и примут! И выпустят в лучшем случае после того, как Мишка вернётся и обеспокоится, куда пропал его друг. Только уже без ливера выпустят: под кем тут краснодонская милиция ходит, лично ему, Бурану, неизвестно. Под тем же Зиминым, к бабке не ходи, раз уж у него тут всё вплоть до танков схвачено…
В МГБ, тем более что и машина их? Самое мудрое, но ведь Кравченко там только Митридата и знает столь близко, чтобы доверять. Для остальных он там — сегодня, особенно сегодня! — добротная добыча в виде всё того же бэтменовского боевика, к тому же вступившего в перестрелку на дороге…
В общем, ребятишки, и хотелось бы законные процедуры соблюсти, но не то здесь место, на войне. И главное — не то время. Ещё вчера просто позвал бы штатных правоохранителей. А сегодня — стрёмно. Придётся самому тут стать для вас и законом, и судьёй. Как при Сталине, если офицер пристрелит бандита. Ещё и благодарили.
А о происшествии доложит потом. Когда машину Костяну возвращать будет, водителю гэбэшному. Как раз по принадлежности: их машину отнять хотели. А он — о! точно! А Кравченко — защитил!
Он поднялся на ноги. Тронул легонько старшего носком ботинка:
— Быстро оба перевернулись на живот!
Старший заворочался, меся снег здоровой ногою. Второй заныл, заканючил что-то тихо и жалобно.
— Не бойтесь, живы останетесь, — успокоил их Алексей.
После чего дождался, когда они примут веленую позу, и выстрелил два раза.
По ягодицам.
— Перевязывайтесь, — сказал он в ответ на вскрики. — Кровью истечёте. Автоматы свои найдёте через двести метров в «зелёнке». Там же мобилы ваши будут.
И уехал.
* * *
Магазины от автоматов он оставил себе. Мало ли что, доковыляют ребята на страхе да на адреналине. А там стрельнут в кого, не дай бог. Чтобы машину отнять да в больничку кинуться.
Впрочем, вряд ли. Доползли, небось, уже до автоматов и мобил. Вызванивают своих, молят эвакуировать их на базу. Больничка в Краснодоне есть, и не одна. Не помрут. Зато долго будут помнить, что нельзя обижать гражданских на войне. В особенности тех, кого сам же вызвался защищать.
ТТ, отъехав ещё, разобрал, а детали разбросал подальше в снег. Хорошее оружие, был соблазн оставить действительно себе. Какой-никакой, а трофей. Но кто знает, что на нём висело, какая история? Лишний раз подставляться… Да и на ответное мародёрство похоже. Вроде как уподобится он этим незадачливым «гаишникам» зиминским, если возьмёт пистолет.
— Вот, Костян, принимай агрегат, — сказал он в Луганске гэбэшному водителю. — Сдаю в целости и сохранности. Разве что дверца левая может быть помята.
— А что такое? — забеспокоился Костя.
— Да пришлось тут, понимаешь, одного на дороге двинуть. Проезжать мешал.
И в ответ на заинтересованное «а ну-ка!» поведал о приключении на дороге. Оно и на пользу: таким образом, получается, доложился «кому надо» о происшествии в отсутствие Мишки. Как и хотел. Тоже невредно, ежели история получит продолжение. Рапорт-то Костян напишет по-любому, законы у них такие.
О сделанном он, впрочем, не жалел в любом случае.
— Да, говорил мне Михал Вадимыч, что ты отмороженным бываешь. Но чтобы контрольный в жопу делать — это, блин… — покачав головою, подвёл резюме Константин. — Это ж ты им тазовые кости раздробил. Они там от одной кровопотери помрут. Если не уже…
Жалости, впрочем, в его голосе не было. Он был профессионалом, и он был на войне. Просто констатировал факт.
— Да, ладно, что ты меня за зверя держишь, — попрекнул его Алексей. — Там летальность — только двадцать процентов. А я им легонько, по касательной. Только в мышцу. Чтобы сидеть долго не могли, да след чтобы остался. На память о неправильно и потому мучительно прожитом дне.
Водитель посмотрел на него с весёлым остолбенением, потом захохотал:
— Блин, ну ты даёшь! Гуманист, итить! Мужикам расскажу — упрутся со смеху! Контрольно-поучительный в задницу — это сила! Это действительно новое слово в науке и технике!
— Но ты имей в виду, что номер они могли срисовать, — предостерёг Алексей. — Может, не запомнили от стресса. А может и зафиксировали. Так что ежели зиминские на тебя будут гнать, на меня их отправляй.
— Да ла-адно! — махнул рукой собеседник. — У Зимина сейчас и так положение тяжёлое после того наезда. Ну, в декабре, с пограничниками. Теперь ещё с нашим ведомством в такой ситуации связываться ему — вилы. Да к тому ж на ровном месте, из-за двух дубаков, которые рамсы на дороге попутали… Скорее всего, добавит он козлам тем ещё по контрольному. Только уже как бы не в голову. Чтобы сказать при случае: дескать, ничего не было, ничего не знаю…
«Да, тоже поворот», — внутренне согласился с ним Алексей.
— Ладно, — Костя снова махнул рукой. — Давай, отвезу тебя, куда там надо. Михал Вадимыч звонил, велел до Будённого добросить. А то день у тебя нынче не задался, походу, — хохотнул. — Пока сам доберёшься — завтра полгорода сесть ровно не смогут… А дверь — хрен с ней. Не сильно и помята. Подрихтуют ребята.
* * *
Да нет, пожалуй. Не гуманизм двигал Алексеем Кравченко. Ему не жалко было этих ублюдков, которые, по сути, ничем не отличались от тех же укропских мародёров, банда которых убила его отца.
Но он действительно старался не убивать без крайней необходимости. Просто
