Мертвое царство - Анастасия Александровна Андрианова

их россказни не беспочвенны. Чем ты занимаешься, Ивель? Зачем ходишь на могильники каждый вечер?

Он остановился напротив меня. Ноздри Раве раздувались, показывая, что его терпение на исходе. Таким он всегда был со своими солдатами – с ними, но не со мной. Во мне шевельнулась обида.

– Я изучаю мёртвых, это верно. Но не граблю могилы и не собираюсь возрождать Морь.

– И не ворожишь?

Я выдержала его жёсткий взгляд и покачала головой.

– Не ворожу.

Раве ударил ладонью о ладонь, а потом схватил со стола какие-то бумаги и сунул мне под нос. Я ахнула, узнав мои драгоценные рисунки нечистецей, купленные у антиквара Штиля.

– Это не твоё!

– Стало быть, твоё?

Я вскочила на ноги и требовательно протянула руку.

– Раве, отдай мне мои вещи.

Раве, облизав палец, пролистал рисунки, рассматривая каждый со смесью жадности и отвращения на лице.

– Голые нечистецкие девки. Спереди перси, сзади – кости. Думаю, лучше подарить эти рисунки солдатам, будет больше пользы.

Подойдя ближе, я различила запах хмельного. Теперь мне стало ясно: Раве был пьян.

– За эти рисунки я выложила немало ликов. Если ты испортишь их, я буду вынуждена просить компенсации. Что тебе скажет царь, если ты впишешь новую статью расходов в прошение?

На миг Раве будто растерялся, и я поняла, что попала в точку. Он опасался Сезаруса и хотел сделать всё, чтобы добиться его похвалы. Я подняла руку выше, показывая, что жду рисунки обратно. Раве замялся и неохотно вложил бумаги мне в ладонь. Я спешно спрятала своё сокровище за пазухой, мысленно содрогнувшись: что было бы, если бы он их повредил? Вряд ли я оставалась бы такой спокойной.

– Ты рылся в моих вещах. Зачем?

– Чтобы понять, кто ты, Ивель.

Я криво улыбнулась.

– Ты знаком со мной сотню лет. И не знаешь, кто я? Богатая дочка Лариме. Сестра Лагре. Падальщица.

При упоминании имени Лагре лицо Раве болезненно скривилось. Мне и самой стало труднее дышать. Я решила воспользоваться этим и напомнить то, что успела невольно услышать.

– Лагре не хотел войны, Раве. Мы идём не воевать, а нести мир. Доносить до людей, что можно жить иначе и забыть старые дикарские верования. Показать, что можно быть с нами заодно.

– Ты сама веришь в это?

Голос Раве стал хриплым, и командующий устало опустился на ковёр, придерживаясь за стол. Я встала со стула и села рядом.

– Не наломай дров. Я знаю, тебе непросто – Сезарус назначил тебя командующим после… – Я сглотнула вставший в горле ком. – После того как Лагре…

Раве понимающе кивнул и положил голову мне на плечо. Запах хмельного стал ещё сильнее.

– Не говори об этом, Ивель, – попросил он.

Замявшись, я провела рукой по его чёрным кудрям.

– Не руби сплеча. Будет ли Сезарус рад, если ты развяжешь войну? Да, ради правого дела, но Ферн мне говорил, что мы не станем навязывать веру силой. Никому и ничего. Будем искать мирные пути.

– И снова ты не веришь, во что говоришь. Вперёд пошли стрелки, Ивель. Они уже нападали на заставы. Чтобы застращать, показать мощь. Но разве мир можно принести с оружием и в железных латах? Что ты видишь, Ивель? Разве тех, кто ищет мирных путей?

Я не знала, что ему ответить.

– Царские советники и главы гильдий жаждут быстрой и кровавой войны, – продолжил Раве, облизнув губы. – Княжества для них – лакомый кусок. Обширные богатые земли, погрязшие во внутренних распрях. Сезарус, может, и наивно верит в мир, но все вокруг него хотят войны, только прикидываясь согласными с ним.

– И что ты будешь делать?

Он зашевелился, удобнее устраивая голову. Я скривилась: не хватало ещё, чтобы на мне уснула пьяная туша командующего.

– Я завоюю Княжества для царя. Что ещё мне остаётся? Миром или войной – но лесные земли станут нашими.

Мне хотелось утешить его, но я не могла. Из-за пазухи виднелся уголок рисунка – нечистецы, страшные недолюди. Как он собрался с ними воевать? А князь-чудовище? Кто знает, какие у него армии? Наше войско не было многочисленным, этого не хватит для масштабной войны. О чём думали советники Сезаруса, когда позволяли ему отправлять столько людей?

– Я буду осторожна, но не перестану изучать могильники. Если тебе это мешает, я могу уйти. Я… я ворожу, Раве, ты прав. Учусь исцелять и… Как же странно это говорить. Учусь поднимать мёртвых. Ферну это нужно, чтобы люди уверовали в Милосердного со всей истовостью верящих сердец. А мне… Если бы Лагре вернулся, Царство обрело бы командующего, которому всё по плечу. Который, уж извини, не станет напиваться из-за навалившихся трудностей. А я обрела бы свободу, которую у меня могут вот-вот отобрать. Так вот, Раве.

Раве поднял голову и посмотрел на меня долгим взглядом. В покрасневших глазах плескался страх.

– Лариме, что ты творишь?

Я передёрнула плечами.

– Вскрываю могилы и пытаюсь поднять мёртвых. Те, кто отмечен Морью, легче отзываются на ворожбу. Поэтому я здесь.

Раве вскочил на ноги, пошатнулся, но устоял, ухватившись за край стола. Пустая бутылка, звякнув об стол, упала на пол.

– Что ты о себе возомнила?! Поднять мёртвого? Воскресить Лагре? Ивель!

Я вдруг подумала: Раве – командующий царя. Если Лагре вернётся… конечно, это звучит маловероятно, но если мне удастся… Раве лишится своего новоприобретённого титула. Что, если как раз-таки воскрешения Лагре он боится больше всего? И… вдруг попытается избавиться от меня? Я покосилась на стол: там лежал длинный кинжал. Ещё один висел у Раве на поясе. Невольно я сделала шаг назад.

– Раве, я ведь даже не знаю, получится ли у меня.

– Но ты пытаешься! Этого достаточно, чтобы привести… Да будь оно проклято, я даже думать не хочу о том, к чему нас приведёт эта твоя ворожба! Не суйся к смерти, Ивель! Ты не Милосердный, не тебе исцелять и возвращать к жизни. Тебе правда лучше уйти. Прости.

Слова Раве задели меня, но всё же не так больно, как я ожидала. Что ж, командующий не обязан терпеть ту, кто навлекает на войско сомнительную славу.

– Мне следовало сразу сказать тебе. Ты прав.

Резко встав, я вышла из шатра, прошагала мимо ужинающих солдат, приветствующих меня по-доброму сальными шутками, и нырнула в свой стряпчий шатёр. Вещей у меня было немного, большинство и так находилось при мне. Забрав мешок, я побрела прочь, не обращая внимания на удивлённые оклики.

Пока я разговаривала с Раве, с севера успела найти тяжёлая туча. Потемнело настолько, что отправляться на могильники сейчас не было смысла. Нос кололо холодом, слякоть под ногами сковало морозной коркой, и единственный путь, который оставался для меня открыт, – это путь в старый добрый кабак.

Глава 7. Цена раздумий

Князь

Трудно поверить во что-то, пока сам этого не видишь. Наверное, я недооценил важность Пеплицыных слов и её соглашения, в которое она пыталась меня втянуть. Что за интересы у Царства могут быть