Титус Гроун - Мервин Пик

Вторая причина беспокойства крылась в исчезновении Стирпайка. Это случилось еще две недели назад. Когда мальчишка случайно стал свидетелем разговора высоких особ, Флей уже не мог просто так отпустить наглеца – и посадил его под замок. Но когда он вернулся спустя двенадцать часов с миской картофеля и кувшином молока, комната оказалась абсолютно пустой. Сбежал! Вообще-то судьба собственно Стирпайка беспокоила камердинера меньше всего, но вот его язык… Старик опасался, что сорванец, возвратившись на кухню, все выболтает начальству. А уж Свелтер, разумеется, тут же постарается воспользоваться полученной информацией. Ему только дай такую возможность. И теперь Флей перебирал в памяти сказанные лордом Сепулкрейвом слова – те самые, что слышал Стирпайк. Старик взвешивал каждую фразу и напряженно размышлял, насколько она будет опасна для репутации хозяев замка. При условии, разумеется, что сорванец уже обо всем раструбил. Рассуждения и выводы повергли Флея в полное расстройство – как ни крути, а откровения о несомненном уродстве ребенка, сказанные его собственными родителями, сослужат недобрую службу не только самому Титусу, но и нынешним хозяевам Горменгаста. Значит, нужно любой ценой разыскать Стирпайка и запечатать ему рот – каким образом, Флей пока не придумал. Когда у камердинера выдавалась свободная минутка, он рыскал по замку, заглядывая во все уголки без исключения – но юноша как в воду канул.

По ночам Флей судорожно просыпался – ему часто снилось злорадно улыбающееся лицо Свелтера, который уже давным-давно все разузнал. Иногда старику снился не только шеф-повар, но и пропавший непонятно куда поваренок, причем оба они о чем-то перешептывались и хихикали. О чем – догадаться было несложно. Флей вскакивал, весь в поту, подходил к окну, судорожно распахивал створки и смотрел вниз, во двор… Подобное теперь повторялось каждую ночь – можно сказать, Флей потерял покой и сон…

Нет, с этим нужно было что-то делать, и в самое ближайшее время…

Между тем Стирпайк несколько иначе воспринял все услышанное в восьмиугольной комнате.

Когда Флей втолкнул его в комнату, мальчик не успел даже опомниться. Он рванулся было к двери, но остановился на полпути, услышав как повернулся ключ в замке. Всё… Приникнув глазом к замочной скважине, он увидел голову и плечи камердинера, торопливо спускающегося вниз по лестнице. Через минуту где-то рядом хлопнула еще одна дверь, потом наступила полная тишина. Мальчик чувствовал себя загнанным зверем. Конечно, инстинкт самосохранения требовал толкнуть дверь, хотя он и слышал, что его заперли на ключ. Разумеется, чуда не произошло – дверь была заперта. В стене напротив двери располагалось узкое окошко. Стирпайк изловчился и подтянулся, просовывая голову в узкое отверстие. Что там, внизу?

Нет, о спуске вниз просто не могло быть и речи: слишком высоко, к тому же кладка стен тут была слишком основательной, расселин между камнями почти не было. Не спуститься… Сдирая кожу о шероховатую поверхность камней, мальчик поднял голову вверх – теоретически возможно вскарабкаться туда, наверх, где были уложены огромные, грубо обработанные блоки, между которыми было множество щелей и зазоров. Стирпайк знал – в нескольких футах от его головы начинается плоская черепичная крыша. Только бы попасть на нее – и переходи, куда хочешь. С другой стороны кровли есть несколько лестниц… Впрочем, риск для жизни тоже огромный – если сорвешься, то пиши пропало. Поваренок втянул туловище обратно и уселся, пригорюнившись, на холодном каменном полу. Его одолевали сомнения – что делать? Если лезть – можно погибнуть. Ждать своей участи – тоже неразумно, наверняка Флей, когда придет, постарается заткнуть ему рот. Хотя, чтобы совершить побег, нужно иметь всякие подручные средства… Хорошо бы тут была веревка. Но – чего нет, того нет. Наконец парнишка решился – сняв башмаки, он стянул чулки – они могут еще пригодиться. Чулки Стирпайк тут же засунул в карманы и, то и дело испуганно оглядываясь на дверь, уже испытанным приемом начал протискиваться в окно.

ПЛОЩАДКА, ВЫЛОЖЕННАЯ КАМЕННЫМИ ПЛИТАМИ

Поставив пальцы ноги в шов кладки, паренек одновременно приказал себе – думать о чем угодно, но только не о простирающейся под ним бездне. И ни в коем случае не смотреть вниз. Так, хорошо… Стирпайк уцепился за выступ каменного блока. Хорошо еще, что тут они не слишком гладкие, чертовы камни… Как назло, ладони стали потеть. Чертыхаясь, он вытер пальцы свободной пока руки о рубашку и попытался поставить вторую ногу на выступ. Еще раз, теперь чуть выше… Поваренок и сам не понял, сколько прошло времени, как уже перекидывал левое колено через низкий бордюр крыши. Он не знал, что путешествие по стене заняло у него семнадцать минут. В любую из этих минут он мог бы прекратить свои мучения – стоило только разжать пальцы, и спасительная бездна вот она, близко… И тем не менее какое-то неизвестное прежде чувство властно заставляло цепляться окровавленными пальцами за серый камень стены.

Когда Стирпайк подобрался к крыше, с которой свешивались черно-зеленые ветки плюща, он почти не чувствовал рук и ног. Бордюр у края крыши был последним и самым трудным препятствием – потому что он как бы нависал над стеной. Стирпайк, уцепившись за этот бордюр, завис на какое-то время над пропастью. Непостижимым образом ему удалось перевалиться через бордюр, и он некоторое время лежал на разогретой солнцем черепице, жадно глотая горячий воздух. Лежал он долго – около часа. Наконец, почувствовав, что кое-как собрался с силами, Стирпайк поднялся на ноги и неожиданно для самого себя громко расхохотался – вокруг на сотни метров простирались крыши, шпили, скаты. Вот он, Горменгаст!

Совершенно новый мир. Горесть недавних переживаний словно ветром сдуло – паренек сразу вспомнил, что ему семнадцать лет, что сегодня солнечный день, что он благополучно преодолел испытание и сумел удрать от Флея, который как пить дать собирался отправить его обратно на кухню.

Передохнув еще немного, Стирпайк осторожно заскользил вперед по откосу. Он поразился – до чего же громадная, оказывается, эта крыша. Глядя с земли, представляешь ее поверхность куда как меньше.

Понятно, что передвигаться по крыше куда как удобнее, чем по отвесной стене. Потому Стирпайк довольно быстро перебрался с откоса на соседний скат – покруче. Усевшись на самом коньке, он огляделся по сторонам. Отсюда было видно на многие мили вокруг, отчего-то страха не было совершенно. Куда ни кинь взгляд – башни, башенки, стены. Кровли покрыты одинаковой посеревшей черепицей. Гуляй себе по этим кровлям – и никто слова не скажет. Но не будет же он сидеть здесь все время. Подняв голову, Стирпайк прикрыл ладонью глаза от слепящего солнца. Он постарался сориентироваться – строения тянулись к западу. Выходит, и ему нужно туда двигаться. Перебравшись к одной из заранее намеченных башен, юноша начал спускаться вниз. Он даже не подозревал, что несколько камней отделяют его от того, что уже больше четырехсот лет было скрыто от человеческого глаза. За короткое время парнишка полностью освоился с лазанием по откосам и скатам крыш – крутым и не очень. Иногда ему приходилось преодолевать опасные участки, когда по отполированным непогодой плиткам черепицы можно было запросто съехать вниз. Но что значила эта опасность по сравнению с лазанием по вертикальной стене? Обидно было бы расшибиться насмерть, съехав с подобия горки. Потому-то Стирпайк и продолжал свое вынужденное путешествие. Впереди маячило еще некое подобие крыши – даже не крыши, а невысокой гряды, крытой все той же черепицей. Преодолеть ее не составляло никакого труда. Прыжок – и удивлению мальчика не было предела: перед ним расстилалась идеально гладкая площадка, вымощенная тщательно обработанными каменными плитами. Зачем, для чего – на такой-то верхотуре, пронеслась в голове мысль. Площадка была опоясана тем самым гребнем, крытым черепицей. Если площадка и была для чего-то предусмотрена, то уже давно не использовалась – из щелей между плитами пучился черно-зеленый мох, а сам камень был покрыт тонким слоем пыли, нанесенным сюда ветрами. Стирпайк задумался: нужно запомнить это место. Пока оно ему не нужно, но кто знает, что будет потом? Если уж ему довелось носиться по крышам, нужно запомнить как можно больше. А пока… Пока паренек испытал прилив невероятной усталости. Мелькнула мысль – можно лечь прямо здесь, его все равно никто не найдет. Стирпайк привалился спиной к парапету и мгновенно погрузился в сон.