Правила неприличия - Ася Оболенская

— Я обязательно поспорю с тобой за честь моего дивана. Позже.

Андрей улыбнулся и назвал водителю адрес, наверное, свой. Наверное, даже в этом городе. Вполне вероятно, что на этой планете. Я вновь не была уверена, потому что уже в следующую секунду он вновь начал меня целовать, сминая мои губы своими, абсолютно не стесняясь, исследуя мое тело руками.

К счастью, несмотря на поведение, таксист высадил нас в месте слабо напоминавшим бордель. Обычный двор, обычные многоэтажки.

— Спасибо! — с чувством поблагодарив мужчину, закатившего глаза, вывалилась на улицу.

Кажется, не слишком довольный таксист ответил что-то не слишком вежливое, но я лишь рассмеялась, поймала губы Ионова своими и жадно в них впилась. Говорю же, рассудительность… Да-да…

— Тише-тише… — смеясь шепчет Андрей и роняет ключи.

Эти слова отрезвляют секунд так на тридцать. Развожу руки, показательно отступаю на шаг, как бы говоря, что солдат ребенка не обидит, но, едва успеваю дойти до подъезда, как чувствую ладони Ионова на своей талии, естественно, сразу разворачиваюсь и ловлю очередной поцелуй.

Я никогда так не любила квартиры на первом этаже, как сегодня! Как же это прекрасно, жить на первом этаже! Никаких лифтов! Всего восемь ступеней. Точно восемь, я считала.

Второй раз ключи упали, когда мы оказались возле двери в квартиру, пришлось вновь отстраниться, внимательно рассмотреть цветочки, стоявшие на подоконнике между первым и вторым этажом, насладиться голубым цветом стен и трижды успеть сойти с ума от ожидания.

В квартиру мы ввалились, Андрей потянул за руку, и я, напрочь позабыв обо всех законах физики, налетела на него. От неминуемого падения нас спасла то ли тумба, то ли комод, нужно будет потом обязательно уточнить и поблагодарить при случае.

Ионов среагировал быстро, прижал к стене, теперь уже не ограниченный теснотой заднего сиденья беспрепятственно скользил ладонями по моим бедрам, заставляя углублять поцелуи, прикусывать его губы, цепляться пальцами за плечи.

Когда он нашел молнию на платье, я застонала от нетерпения. Я хотела показать ее еще несколько мучительных поцелуев в шею назад, но Андрей был тем еще мучителем, не позволив это сделать, и теперь собственнолично стягивал наряд, который уже успела возненавидеть за то, что он просто был, не забывая целовать оголившиеся участки кожи.

Когда его ладони легли мне на грудь, а губы окончательно прописались на шее, я уже даже не пыталась сдерживать стонов, которые наверняка были больше похоже на жалобные всхлипы.

Дрожащими пальцами, наконец, нашла край его футболки и потянула вверх, хорошо хоть что тут он сопротивляться не стал. Этого бы я не пережила, точно не пережила, умерла бы прямо в тот момент, когда его пальцы, очень наглые пальцы, легли на внутреннюю поверхность бедра чуть выше резинки чулок.

Одновременно ликуя от того, как подействовали те самые чулки на парня, о да, я заметила, как он напрягся, даже на мгновение от шеи, к которой явно был неравнодушен отвлекся, и молясь, чтобы эта пытка прелюдией, наконец, прекратилась.

— Нравится? — прошептала хитро, а потом прочертила влажную дорожку языком от его шеи по груди, одновременно расстегивая ремень.

Нравится, точно нравится, я знаю, чувствую, поэтому не дожидаюсь ответа и возвращаюсь к губам, через секунду отталкивая от себя, улыбаясь.

— Кажется, я готова проверить, насколько твой диван хуже моего.

Дышу сбивчиво, только сейчас замечая, насколько сильно колотится сердце, лишь бы не остановилось.

Готова кричать от радости, когда понимаю, что Андрей уже тоже наигрался. Перешагнув через джинсы, делает шаг мне навстречу, легко подхватывает за бедра, а потом толкает дверь, которая, надеюсь, ведет к заветному дивану.

А я… А я вновь целую его, что еще остается делать.

По пути к дивану я теряю бюстгальтер. Правильно, давно стоило с ним расстаться.

Через пару мгновений ощущаю спиной прохладу простыни и губы Ионова на своей груди. Конечно, не просто же так мы избавились от мешавших вещей.

Не знаю, как ему удается выполнять столько действий одновременною Ласкать грудь, стягивать чулки… Я могу лишь задыхаться и без разбора целовать.

Я абсолютно упустила момент, когда оказалась совершенно голая, не испытала стыда, не попыталась зажаться, наоборот, выгнулась навстречу, когда Ионов коснулся губами моего живота.

— Если ты сейчас не доведешь дело до конца, мне придется тебя изнасиловать, а это — статья… — шепчу не своим голосом, а он смеется.

Надеюсь, понимает серьезность угроз, от живота все-таки отрывается, поднимается выше, конечно не забывая про грудь и шею, ну куда же без них, параллельно пропускает свои пальцы между моими и поднимает руки над головой, целует уже в губы. Глубоко, медленно, но при этом так страстно, что я уже совершенно уверена — сердце все же не выдержит.

А потом отрывается. Чувствую, смотрит на меня, поэтому открывая глаза, готовая заплакать.

— Давай договоримся? — пытается шептать серьезно, но дыхание его выдает, и от этого становится чуть легче.

— Прямо сейчас?

— Именно сейчас.

— О чем? — какие глупые вопросы. Да я сейчас даже почку продать соглашусь, в рабство отдамся, лишь бы он уже прекратил разговаривать и взял меня. Неужели это не ясно?

— Ты не сбежишь сегодня ночью.

Сбежать? Да я на этом диване всю жизнь провести готова!

— Не сбегу. — шепчу и тянусь к нему, но Ионов останавливает, почему-то недовольный моим ответом.

— Регина… — говорит спокойно, но чувственно, и тут до меня, наконец, начинает доходить, что он имеет в виду.

Речь идет не о сексе. То есть, не только о сексе.

На то, чтобы принять взвешенное решение уходит несколько очень долгих секунд. Андрей, видимо, понимает, что какие-то мыслительные процессы в моей голове происходят, поэтому чуть ослабляет хватку и совершенно не сопротивляется, когда я во второй раз тянусь к нему.

Вновь отвечаю без слов, которые сейчас совершенно не нужны. И тогда он, наконец, входит. Порывисто, практически сразу замерев, словно сдерживая себя. Но мне этого мало, поэтому я подаюсь бедрами вперед и тянусь к его плечам, шее, чтобы обязательно целовать.

Когда он начинает двигаться, не сдерживаю стоны. Настолько