Решительная леди - Бронвин Скотт

Она могла чувствовать его вкус, вдыхать запах его тела, наслаждаться его прикосновениями. Он стал для нее всем в то мгновение. Роуланд стал вытаскивать, одну за другой, шпильки из ее прически, пряди темными волнами сбегали на плечи Элизы. Он перебирал их и целовал ее лицо, шею и то место у ключиц, где чувствовалось биение пульса. Сердце выстукивало ритм страсти.

— Я обещал раздеть тебя, — прошептал Роуланд, ловко расстегивая крошечные пуговки на спине от шеи до талии. Одна пуговка оторвалась, он разочарованно вздохнул. — Это платье свело бы с ума твоего жениха.

Роуланд прикусил ей мочку уха и расстегнул последнюю пуговицу. Его теплые ладони уверенно скользнули по плечам Элизы, платье опустилось на бедра, потом осело на пол.

— Повернись, Элиза, позволь мне взглянуть на тебя.

Она повернулась, Роуланд взял ее за руки, лишив тем самым возможности прикрыться. Элиза почувствовала себя совершенно беззащитной. Приятное чувство. Она наслаждалась тем, что дыхание Роуланда сбилось, едва он взглянул на нее без платья, и упивалась собственной властью над этим мужчиной. Он заставил ее повернуться к большому зеркалу в углу комнаты, положил ладони ей на грудь, скрытую тканью сорочки, и заговорил тихим, невероятно соблазнительным голосом:

— Полюбуйся на себя, Элиза. Посмотри, как свет лампы подчеркивает округлость твоей груди, какова она в моих ладонях, как натягиваются твои темные сосочки, когда я прикасаюсь к ним.

Элиза взглянула в зеркало. В нем отражалась женщина, пылавшая страстью, порочная и соблазнительная. Впечатление усиливал мужчина, стоявший позади нее, без сюртука, с распущенными волосами, положив руки ей на грудь, любуясь пикантными округлостями.

— Ты Венера, клянусь, — хрипло прошептал он. — Позволь поклониться тебе.

Он повернул ее лицом к себе, опустился на колени, скользя руками по ее телу, повторяя его изящные линии ладонями, поцеловал Элизу в пупок сквозь ткань сорочки. Элиза вздохнула и разочарованно застонала, поняв, что низ живота останется без внимания.

— Это позже, — возразил Роуланд. — Сейчас пальчики. Только вам нужно сесть, миледи. — Он подтолкнул Элизу к кровати, она охотно повиновалась. — Мне нужно немного времени, чтобы подготовиться.

Роуланд взял со столика для умывания тазик и кувшин и достал из кармана пузырек лавандового масла.

— Что ты делаешь? — Элиза внимательно наблюдала за ним.

— Доверься мне. Тебе понравится, уверен. Я еще ни разу не ошибался, — улыбнувшись, Роуланд опустился на колени возле ее ног. — Думаю, теперь чулки.

Он взглянул на нее. Едва его руки скрылись под длинными, отделанными кружевом панталонами, у нее перехватило дыхание. Роуланд на ощупь нашел ленты, удерживавшие чулки на теплой коже, и стал осторожно стягивать тонкий шелк, наслаждаясь изящными щиколотками. Потом вытащил пробку из пузырька и добавил в воду несколько капель лавандового масла. Его аромат заполнил всю комнату.

— Вдохни глубже, Элиза. — Роуланд и сам сделал глубокий вдох, а потом стал омывать ее ноги, массируя каждый пальчик. — Женские ножки гораздо изящнее мужских, и ухаживают дамы за ними лучше. Турецкие лекари считают, что массаж ступней готовит наше тело к наслаждению удовольствием, ты знала об этом? Большим пальцам нужно уделять особое внимание. — Он осторожно потянул за них. — Что ты думаешь по этому поводу, Элиза?

Что ты думаешь? Он всерьез полагает, что она сейчас способна думать?

Отвечая, Элиза почти не дышала:

— Думаю, лекари правы.

Глаза Роуланда потемнели. Ему нравилось, как Элиза на него реагировала. Она начала понимать, что чем сильнее ее желание, тем сильнее его возбуждение. Он массировал ее ножку. Очень соблазнительно. Так Роуланд будто бы рассказывал, что в скором времени собирается сделать с самой Элизой.

— Еще они говорят, что хорошо помогает посасывание. — Хриплый голос был едва слышен.

Роуланд взял в рот пальчик Элизы и ласкал его языком до тех пор, пока ее желание не стало невыносимым.

— Дориан, прошу тебя…

— Подожди. Я обещал раздеть тебя и еще не закончил. Но кое-что может помочь. Подними руки.

Он стянул с нее сорочку, наконец обнажив ее грудь. Еще никогда Элизу не раздевали с таким бесстыдством и изяществом. Роуланд мягко толкнул ее назад, и когда она легла, стянул с нее панталоны.

В этот момент его возбужденный дружок случайно коснулся ее бедра, Элиза вдруг вспомнила, что раздеться нужно не только ей. Дориану придется расстаться с брюками. Она положила руки ему на пояс, но он накрыл их ладонью:

— Подожди. Сегодня позволь все сделать мне, — потом встал и добавил: — Замри вот так, Элиза. Я хочу, чтобы ты смотрела на меня.

Как можно не смотреть на него? Она не могла отвести глаз, как завороженная любовалась Дорианом, который изящными движениями снимал с себя одежду. Сначала на пол упал галстук, за ним рубашка, за рубашкой сапоги, и только потом, о да, брюки, весь вечер скрывавшие самую соблазнительную выпуклость. Еще в Воксхолле Элиза поняла, как Дориан прекрасен, но теперь, когда он обнажился полностью, оказалось, что он еще красивее. Элиза подалась вперед, желая прикоснуться к тому, что открылось глазам:

— Иди ко мне, Дориан.

На этот раз он не стал спорить, опустился на Элизу и стал осыпать поцелуями ложбинку между ее грудей, медленно спускаясь все ниже и ниже, к влажному треугольнику меж бедер. И когда его губы коснулись самого сокровенного места, внутри Элизы вспыхнул пожар.

Оказалось, неземное наслаждение, которое она испытала в Воксхолле, можно испытать снова. Сегодняшний вечер тому доказательство. Она изогнулась, приглашая его продолжать.

— Раздвинь ножки, Элиза, прими меня, mio сиоге.

Его глаза пылали, как раскаленные угли. Не позволяя Элизе отвести взгляд, он скользнул в нее. Их тела слились воедино, ее захлестнули эмоции. Было что-то дикое и первобытное в слиянии с этим мужчиной. Он поклонялся ей весь вечер, принес в жертву вино и пищу, почтил танцем, поцелуями и ласками. Пробудил огонь и вспыхнул сам от ее прикосновений, и теперь два очага пламени должны были соединиться в страшнейший, всеразрушающий пожар.

Страстно поцеловав Элизу, Роуланд снова скользнул внутрь, она вскрикнула. Так радостно встречают корабли, возвращающиеся после долгого путешествия в родную гавань. Роуланд нашел свой ритм, и когда Элиза стала двигаться в такт, удовольствие начало распускаться, как цветок под солнцем.

Она обхватила его бедра ногами, не желая отпускать прежде, чем достигнет пика наслаждения. Роуланд, как молитву, хрипло повторял ее имя, пока не утратил дар речи, тогда звуки сменили слова, разум совершенно очистился от мыслей. Роуланд и Элиза все выше поднимались к солнцу, и в конце концов все, кроме его лучей, исчезло. Элиза чувствовала Роуланда рядом и вместе с ним наслаждалась ярким солнечным сиянием.