Бессердечный - Павел Корнев

– Меня всегда интересовала тема восстания. По какой причине падшие лишились своей силы? Как заговорщикам удалось выступить одновременно по всему миру – в Старом и Новом Свете, Зюйд-Индии и даже Поднебесной? Особенно в Поднебесной, где, согласно мемуарам сподвижников Климента, у них единомышленников не было вовсе?

– Хорошая организация?

– Хорошая организация помогла бы выступить одновременно в заранее оговоренную дату, – согласился со мной Дьяк, – но тогда получается, что Климент и его приближенные наперед знали, в какой именно день падшие растеряют большую часть своих сил. «Возможно, – подумал я, – они сами приложили к этому руку?»

Я скептически поморщился.

– Звучит неубедительно? – понимающе улыбнулся изобретатель. – А между тем мои выкладки полностью подтверждают эту теорию. Единственное, чего я не знаю, это каким образом был послан столь сильный сигнал, что он покрыл всю планету.

– Так уж и всю?

– Вы правы, Леопольд Борисович, – кивнул владелец лавки, – у нас нет достоверных сведений о том, что именно происходило в те дни в Александрии и Теночтитлане.

– Мне видится одно слабое место в ваших рассуждениях, – покачал я головой. – Судя по результатам эксперимента, колебания электромагнитного поля не смертельны даже для бесплотных духов. Что уж тогда говорить о падших? А между тем, хоть среди египтян и ацтеков заговорщиков не было, падшие сгинули и там. С тех пор их больше никто не видел.

– Пирамиды, – просто сказал Александр Дьяк.

– Что, простите?

– Электромагнитные колебания не проникают вглубь земли, – сообщил изобретатель. – Падшие могли укрыться в подземельях под пирамидами. И это полностью объясняет все последующие вооруженные конфликты между нашими странами.

– Не знаю, не знаю, – засомневался я. – Падшие были всемогущи, разве могли лишить их сил какие-то электромагнитные волны?

– У всех нас есть свои слабые места, – пожал плечами владелец лавки. – Говорят, у стекла есть точка, при легком ударе в которую рушится целая витрина. Мои исследования еще не завершены, остается подобрать правильную частоту.

Я отставил пустую чашку и улыбнулся:

– А что, если важна не только частота, но и сам сигнал? Возможно, дело именно в сообщении?

– Заклинания, переданные посредством электромагнитных колебаний? – поморщился изобретатель. – Леопольд Борисович, при всем уважении – не стоит смешивать науку и магию. Это иррационально.

– Само присутствие падших в нашем мире иррационально.

Александр Дьяк обдумал это утверждение, потом махнул рукой:

– В любом случае моя аппаратура не позволяет передавать звук. Это вам не телефон.

– А как же телеграф? – припомнил я собеседнику. – Те же самые электрические импульсы и сигналы Морзе. Это ведь реально сделать?

– Реально, – согласился владелец лавки. – Но заклинания… Я ученый, я не знаю никаких заклинаний, не верю в них и не собираюсь использовать! Я верю в главенство знания и силу науки!

– Давайте не будем углубляться в теологические тонкости, – предложил я. – Просто передайте сообщение, которое я вам напишу, хорошо? Отнеситесь к этому, как к очередному эксперименту. Просто к серии коротких и длинных импульсов, только и всего.

– Если вы настаиваете, Леопольд Борисович…

– Настаиваю! – Я подошел к прилавку и потребовал: – Листок и перо!

Получив искомое, я принялся вычерчивать очередность сигналов:

«Точка-тире-тире-точка; точка-тире; тире; точка; точка-тире-точка; тире-точка; тире-тире-тире; точка-точка-точка; тире; точка; точка-тире-точка…»

Александр Дьяк принял у меня листок, ознакомился с посланием и взглянул с неприкрытым скептицизмом.

– Вы уверены, Леопольд Борисович? – озадаченно огладил он седую бородку.

– Подобное к подобному, разве нет? – беспечно улыбнулся я в ответ. – Это просто эксперимент.

– Морзянка никогда не давалась мне, – вздохнул изобретатель, – а уж в этом возрасте пальцы окончательно теряют гибкость. Боюсь ошибиться и нарушить чистоту эксперимента.

– Думаю, вам не составит труда сделать механизм наподобие музыкального.

– А это идея! – загорелся Александр Дьяк. – Попробую! Отчего нет?

– Попробуйте, – кивнул я и направился на выход, но уже у дверей меня остановил осторожный вопрос владельца лавки.

– Леопольд Борисович! Могу я рассчитывать, что вы никому не сообщите о проводимых мной экспериментах над полтергейстом? В моем возрасте тюремные казематы вредны для здоровья.

– Не беспокойтесь, не сообщу, – пообещал я хранить тайну. – Но мне понадобится от вас ответная услуга.

– Слушаю.

– Ничего серьезного, просто хотел бы загнать самоходную коляску на ваш задний двор. На день или два.

– Нет ничего проще! – с облегчением перевел дух владелец лавки. – Приезжайте хоть сейчас!

– Непременно воспользуюсь вашим любезным предложением, – кивнул я и вышел за дверь.

Голова самым натуральным образом шла кругом, но времени собраться с мыслями и хорошенько обдумать увиденное уже не оставалось. Следовало поторопиться на встречу с дядей. Более того – следовало к этой встрече подготовиться.

Именно поэтому к графу я отправился на броневике. Имелся некоторый шанс, что приглашение – это искусная западня, а мне вовсе не хотелось покинуть этот мир с загнанным под лопатку ножом.

Кто знает, что понадобилось от меня дяде?

3

Дождь лил все сильнее, по улицам текли настоящие реки, а грозовой фронт постепенно смещался к центру города, поэтому людей на улице было немного. Обыватели попрятались по домам, на глаза попадались лишь редкие курьеры да озябшие в своих прорезиненных плащах постовые.

Именно поэтому обнаружить наблюдателей не составило никакого труда. Один парень скучал в распахнутой двери парадного дома напротив конторы адвоката, другой прятался от дождя под навесом неподалеку от черного хода. Я заметил их сразу, как только объехал нелепое здание, на верхнем этаже которого снимал помещение мэтр Ласаль.

Впадать в панику не стал. Само по себе желание дяди подстраховаться вовсе не свидетельствовало о его дурных намереньях; к тому же взять под наблюдение контору мэтра Ласаля могли сыщики, расследующие налет на банк.

Поскольку разглядеть меня через залитое дождем ветровое стекло никто из наблюдателей не мог, я спокойно проехал в соседний двор и оставил броневик в арке. Запер его и по пожарной лестнице взобрался на крышу. Дома в этом районе теснились друг к другу, расстояние между скатами крыш не превышало полуметра, и перебраться с одной на другую не составляло никакого труда. Главную опасность представляли отчаянно скользившая под ногами черепица и резкие порывы постоянно менявшего направление ветра.

Проклиная непогоду, я запрыгнул на соседнее здание, перебрался на другую сторону крыши и соскочил с нее на дом, где арендовал помещение адвокат графа. Под очередной раскат грома взломал прихваченной фомкой чердачную дверь и забрался в темное пыльное помещение. Прислушался – тишина, только изредка стучали срывавшиеся с прохудившегося потолка капли.

Тогда я оттянул затвор «Рот-Штейра» и проверил наличие патрона в патроннике, затем снял с предохранителя «Цербер» и вернул его в левый карман куртки; в правом лежала зажигательная граната. После этого, стараясь не топать, отыскал люк вниз и легко выломал его. Просто засунул расплющенный конец короткого ломика между косяком и крышкой, аккуратно навалился, и тотчас с тихим хрустом подался врезной замок. Никто ничего не услышал.

Спрыгивать не пришлось: к люку вела приколоченная к стене лесенка. Я спустился в глухой закуток верхнего этажа и осторожно выглянул в коридор. Дверь конторы оказалась оттуда как на ладони.

Взглянув на хронометр – на часах было без десяти четыре, я прислонился к стене и на всякий случай достал из кобуры «Рот-Штейр». Особой надежды на пунктуальность графа не было, но тот изрядно удивил меня, когда поднялся на этаж за пять минут до назначенного времени. Что характерно – поднялся в одиночестве, наблюдатели остались караулить внизу.

Дядя постучался в контору, адвокат без промедления запустил его внутрь и лаконично оповестил:

– Не появлялся еще.

Я тотчас выскочил из своего укрытия и, прежде чем успела захлопнуться дверь, ворвался в контору с пистолетом в руке.

– Без глупостей! – предупредил дядю и скомандовал: – Идите!

Мэтр Ласаль возмущенно надулся, но поднимать крик не стал и прошествовал в кабинет. А вот графу Косице сохранить невозмутимость не удалось; он уставился на меня, мрачно сверкнул глазами и потребовал объяснений:

– Что вы себе позволяете, молодой человек?!

– Идите! – повторил я. – Или вы собираетесь вести переговоры в приемной?