Ваше Сиятельство 2 - Эрли Моури
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ваш заем, Жорж Павлович, в тот вечер оказался очень кстати. Как и доставка меня прямиком к месту встречи. Правда опоздал я на пару минут, чем вызвал возмущение капризной княгини. Позволите? — я достал сигарету, собираясь прикурить. — Пока ожидаем князя, может, просветите, как там дела со шпионажем за вашими сообщениями.
— Здесь особо рассказывать нечего. Вычислили мы подлеца. И знаешь для кого он это делал? Как раз для самого Урочеева. Наш эрминговый преобразователь, — сказав последнее граф выпустил еще колечко дыма, — мы не будем проводить через Ведомство Летающих Машин. Зарегистрируем как отдельное техническое устройство, повышающее эффективность систем на цодиевых кристаллах. Урочеев останется с носом. Он это, наверное, понимает и бесится. Поэтому так срочно активировал своих людей в нашей директории. А шпион, увы, один из наших передовых инженеров. Пока он не догадывается, что мы его вычислили. Есть интересная задумка, передать ему кое-какую информацию и посмотреть, где она потом всплывет. Я даже не удивлюсь, если помимо Урочеева она всплывет где-то в Лондоне, не без содействия самого Урочеева. Кстати, этим вопросом как раз и занимается князь Ковалевский. Только ты при нем эту тему не трогай, если он сам не пожелает с тобой об этом поговорить.
— Есть предложение, Жорж Павлович… — когда граф поднял ко мне взгляд, я продолжил. — Вам оно понравится. Пока ждем князя, давайте я прошью несколько преобразователей из того тяжелого ящика?
— Прошью?.. — Голицын уже слышал это слова от меня, но смысл его, наверное, уловил не совсем.
— Да. Магическим образом приведу их в рабочее состояние, — пояснил я. — Для этого мне потребуется стол, сами преобразователи и тишина.
Конечно, мое предложение Голицыну пришлось по вкусу. Он в готовности вскочил с кресла.
Когда приехал князь Ковалевский, я заканчивал с шестым преобразователем. Я услышал его голос, донесшийся из кабинета Голицына, но продолжил работу. Закончил ее минут через пять, отложил готовый преобразователь к другим, громоздившимся справа на лабораторном столе, и направился на встречу с князем.
— О, Александр Петрович! — глаза Ковалевского с хитрым прищуром смотрели на меня. — Рад видеть! И, признаюсь, поражен вашим талантом! Оказывается, вы горазды накладывать чары не только на девушек, но еще и сложнейшие технические устройства.
— Спасибо, Борис Егорович, но вы мне откровенно льстите. Особенно в первом пункте обвинений, — я тоже улыбнулся князю, почти простодушно. — С дамами для меня все намного сложнее. А вот с кристаллами, эрминговыми энергиями и техникой получается ладить лучше.
— Жорж Павлович, а наш Елецкий — хитрец, — князь улыбнулся, тряхнув русой шевелюрой. — Он же наш, я правильно понимаю?
— Целиком наш, — подтвердил граф Голицын, и для верности добавил: — Уж за Саню ручаюсь.
Эти последние реплики мне были пока не ясны, но я не сомневался, что их смысл скоро проступит, ведь не просто так же Голицын придержал меня здесь для встречи с князем Ковалевским.
— Ну раз наш, то увы, буду вынужден вас огорчить. Не получается пока ничего с этим кровопийцей Урочеевым, — Ковалевский кисло поморщился. — Несмотря на собранные улики, Молотов не спешит принять решение. Видимо эта сука, Глория, так крепко держит его за горло, что он даже лишний раз вздохнуть боится. Я знаю, у нее на Ивана Ильича компромат, при чем самый что ни есть грязный — постельный.
— Сука!.. — рассмеялся Голицын. — Зачем же вы так, о самой императрице!
— Друг мой, я люблю правду. Если она сука — то она сука. Будет время, я ей это в глаза скажу. И не один я. Ее многие считали таковой, еще когда она значилась герцогиней Ричмонд и, кстати, по-русски не особо говорить умела. В ней ничего в ней не поменялось за двадцать с лишним лет. Ее дрянную душу не облагородила наша русская земля! Курить буду! — князь порывисто достал коробочку сигарет из бокового кармана, но вдруг передумал. — Ну-ка дай мне твою, — он протянул руку к карибским сигарам Голицына.
О недовольстве дворянством второй супругой нашего императора — Романова Филофея Алексеевича, говорили давно, но в последнее время это недовольство стало обостряться, тем скорее, чем больше сдавало здоровье императора. Хотя он был еще не стар: 68 — не тот возраст, когда будущее становится слишком неопределенным. Если брать, к примеру, правление отца Филофея — Алексея Всеволодовича, то тот держался на троне до 93 лет в полном здравии ума и тела.
— Урочеев, конечно, должен быть отстранен, и мы собираем улики о его преступных связях, но сейчас все это отходит на задний план, — князь посмотрел на меня с тенью сожаления. — Боюсь, не протянет наш Филофей Алексеевич долго. Может быть даже счет идет на месяцы. А наследник до сих пор не определен. Если мы все же одержим верх над устремлениями этой суки Глории, и наследником будет назначен Денис Филофеевич, то тогда война с Британией неминуема — весь Запад усиленно готовится к этому. Ежели наследником престола станет сын Глории — Эдуард Филофеевич, то… — князь выпустил облачно табачного дыма.
— То для нас такой поворот станет хуже, чем война, — продолжил его мысль граф Голицын. — В Имперский Совет пойдут люди императрицы Глории, такие как Урочеев, Козельский и им подобные. По сути, Британия победит нас без всякой войны.
— Именно, — подтвердил Ковалевский. — Вот такой нехороший расклад карт на сегодня. Я бы сказал, критически опасный. У Глории и ее подруги Жанны Козельской слишком много серьезных козырей. Чем старее становится наш император, тем больше влияния они на него оказывают. Наши козыри в правде, в неоспоримых фактах, что эта пробританская свора очень опасна для великой Российской Империи. Но не все так плохо. Не смею пояснять детали, но в ближайшее время чаша весов склонится в нашу пользу — мы добьемся этого. Самые преданные люди империи сплотились вокруг императрицы Анны Станиславовны и ее сына. На нашей стороне большая часть Верховной Коллегии Магов и почти все генералы Всеимперского Военного Ведомства. И война, скорее всего, будет. Люди императрицы Глории упорно насаждают мнение, что если Филофей Алексеевич все-таки сделает выбор в пользу старшего сына, то противоречия с Британией достигнут предела и быть страшной бойне, разрухе в России и на Западе. Мол, тогда покажет зубы Азиатский Союз, и Ацтеки вытеснят нас с Кариб. Этим они пытаются запугать народ и колеблющееся дворянство, но неглупые люди начинают понимать откуда дует ветер и чьи за этим интересы.
Я понимал, что все это князь рассказывает для меня, а значит, я зачем-то нужен самому Ковалевскому. Разумеется, я знал о политических раскладах, и кое-что о дворцовых интригах, но при этом Борис Егорович открыл мне многие интересные детали и позволил взглянуть шире на происходящее в империи.
— Так вот, вопросы к вам, Александр Петрович. Или думаете, все это я вам рассказывал от неуемного желания поболтать? — Ковалевский прищурился, проницательно глядя на меня.
В этот важный момент неожиданно пискнул мой эйхос, и сразу пришла мысль об Айлин.
Глава 17
Свидетельства Бархума
— Я в абсолютном внимании, ваше сиятельство, — сказал я.
На самом деле мое внимание разделилось на две неравных части. Одной из них я в точности воспринимал все то, что говорил князь. Второй пытался определить, жива ли госпожа Синицына. Скорее всего, я бы ощутил миг ее смерти — пока такого чувства не было.
— Как вы понимаете из сказанного ранее, войны с Британией, скорее всего, не избежать. Уже произошло несколько инцидентов на море и в воздухе. Нам нужны боевые виманы, ускоренные вашими устройствами. И это очень серьезно, — произнес князь, глядя на меня сквозь бледный язык табачного дыма.
— Очень хорошо понимаю, но есть два препятствия. Первое из них — это тот самый Урочеев. Вы, Борис Егорович, знаете лучше меня: любое строительство виман или их модернизация для нужд армии и потребностей империи утверждается им. Если в его ведомство предоставить наш эрминговый преобразователь, то решение по нему они намерено затянут, пока не поймут принцип работы — а они его не поймут, — сказал я. — И если Урочеев…
— За это не беспокойтесь, — прервал меня
