Тропическое безумие - Робин Доналд

— Не потому ли ты сбежала от меня, как только я попросил тебя остаться со мной? — спросил он строго, но, когда Иона открыла рот, поднял руку. — Нет, я понял. Я все понял. Любить кого-то, а потом потерять — это трагедия, да еще вскоре погибли твои родители… — Люк едва заметно вздрогнул. — Смерть моей матери была для меня трагедией. — Затем, помедлив, мрачно добавил: — И для отца — тоже. — Бросив взгляд на наручные часы, он посмотрел на Иону, и во взгляде его горело желание. — Признание в любви должно быть закреплено поцелуем, но я не смею притронуться к тебе.

Впервые Люк открыто и искренне выразил свои чувства к ней. Иона так хотела этого! Нет, подумала она, ощущая безмерное счастье, не просто хотела, а страстно желала.

— Почему? — поинтересовалась она.

— Сейчас уже поздно для того, что я жажду с тобой сделать, — долго-долго ласкать тебя. Кроме того, Энджи считает, что это плохая примета — заниматься любовью накануне свадьбы.

Иона сдержала смех:

— Я готова рискнуть. А ты?

— Я могу подождать, — стоически произнес он. — После того как мы впервые признались друг другу в любви, нам не надо торопиться. Завтра нас ждет брачная ночь, и мы сможем заниматься любовью до утра — если я выдержу.

— Я люблю тебя.

Люк напрягся, и на секунду Ионе показалось, что сейчас он обнимет ее. Однако Люк отступил назад:

— Я слишком слаб, по-человечески слаб, когда дело касается тебя! Теперь я пойду. Но завтра в это же время, завтра…

И хотя он не договорил, его улыбка и золотистые искорки, вспыхнувшие в глазах, вызвали радостный трепет в теле Ионы.

— Люк…

Люк скользнул рукой по ее бедру, затем погладил упругие груди:

— Что такое, дорогая?

— Вчера утром, когда мы готовились к свадьбе на пляже, Хлоя спросила, может ли она называть меня мамой.

Рука его застыла.

— И что ты ответила?..

— Сказала, что может.

Приподнявшись на локте, Люк прильнул к губам Ионы в долгом и нежном поцелуе, а затем положил ее голову себе на плечо.

— Мне в голову не приходило, что она испытывает потребность в матери. — Он снова поцеловал жену. — Ты дала ей то, что не смогла дать Нелли.

— Я думала о Нелли, — вздохнула Иона. — Возможно, она и не проявляла к Хлое материнских чувств, но искренне любила ее. Как ты думаешь, захочет ли она стать для Хлои бабушкой? — Поскольку Люк промолчал, она продолжила: — У нашей дочери нет бабушек.

Он тихо сказал:

— Своей добротой ты смягчила мое сердце. Мы сделаем все, чтобы Нелли стала членом нашей семьи. — Помедлив, он добавил: — У меня есть новость. Сегодня утром — до брачной церемонии — ко мне приходил отец.

Иона напряглась.

— Зачем? — выдохнула она.

— Он сообщил, что прекращает дело об опекунстве Хлои.

Онемев, Иона неотрывно смотрела на мужа.

— Мне кажется, ты впервые не нашла что сказать, — улыбнулся он.

— Почему? Зачем?.. Что заставило его изменить решение?

— Девочка очень похожа на свою бабушку, мою мать. А отец очень любил ее.

Люк потянулся, и Иона подвинулась, освобождая ему место, но он только крепче прижал ее к Себе.

— Я люблю, когда твои волосы падают на меня, — расслабленно пробормотал он. — Такие теплые, шелковистые.

Иона осторожно спросила:

— Ты думаешь, он сдался именно по этой причине?

— Странно, но нет. Вероятно, ты тоже напомнила ему мою мать, хотя и не похожа на нее.

Потрясенная, Иона спросила:

— Почему?

— Моя мать была искренней, любящей женщиной, не боявшейся высказывать свое мнение. Отец сказал, что она полюбила бы тебя. И он прав.

Иона прикоснулась рукой к его подбородку, ощущая легкую щетину и тепло кожи:

— Я чувствую, что тяжелая ноша упала с моих плеч. Ты думаешь, это конец?

— Скорее начало конца, — предположил он.

Приподнявшись на локте, Иона взглянула на мужа, лаская взглядом любимое лицо:

— Что ты думаешь насчет всего этого?

— Я пока еще не начал думать. — Он попытался пожать плечами. — Я никогда не нападал на отца, просто отражал его удары, когда он хотел сбить меня с ног. Если когда-нибудь он придет ко мне и объявит, что готов покончить с прошлым, я буду этому рад.

— А сейчас?

Люк подумал секунду, затем медленно произнес:

— Надеюсь, со временем мы с ним построим новые отношения на руинах старой вражды. Думаю, отец понял: не я, а он сам страдает оттого, что отверг меня.

Иона кивнула:

— Ты хочешь сказать мне что-то еще?

Нахмурившись, Люк с иронией улыбнулся:

— Я ревновал тебя к Джакобо.

— Что?!

— Да. Мне показалось, что вы нравитесь друг другу, и я так тебя приревновал, что уволил парня.

— Я не давала тебе никакого повода!

— Знаю, — весело подтвердил он. — Ревность, наверное, у меня в крови. Это был шок для меня — но целительный шок. Кстати, Джакобо без работы не остался.

Руки его сжались, и Люк легко, одним движением уложил Иону на себя. Понизив голос, он сказал:

— Я всегда буду беречь тебя, холить и лелеять и говорить правду. И всегда, моя радость, я буду любить тебя — всем своим сердцем, всем своим существом. — Слезы ее закапали на грудь Люка, и голос его задрожал: — Что же заставляет тебя плакать?

— Я плачу, потому что счастлива. — Вытерев слезы, Иона склонилась и поцеловала мужа. — Я тоже всегда буду любить тебя и говорить тебе только правду, даже когда ты не захочешь этого, — добавила она.

Люк рассмеялся.

— Я знаю, — с удовлетворением заметил он, вновь целуя ее.

Иона почувствовала трепет и разгорающееся желание, которое она наконец могла свободно выражать.

Приподняв голову, она поцеловала его грудь, медленно и сладострастно облизав языком выпуклые мышцы, и стук сердца Люка показался ей сладкой музыкой.

— М-м-м… как ты замечательно пахнешь, — прошептала она.

— И ты тоже.

Люк всегда отдавал приказы, организовывал чужие жизни, непреклонно и жестко управлял своим бизнесом, но Иона с самого начала поняла, что с близкими людьми он совсем другой. Она, Хлоя, а также дети, которые родятся, будут жить спокойно и счастливо в окружении его любви.

Рука Люка коснулась ее груди… ямки на животе… округлых бедер… Иона, вздохнув, прошептала:

— Теперь научи меня, как сказать по-гречески «Я люблю тебя».

— Потом, — взмолился Люк. — Потом, потом…

А затем они вознеслись к небесам, которые обрели в объятиях друг друга.