Капля чужой вины - Геннадий Геннадьевич Сорокин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первое, что пришло на ум:
«Кто-то из новосибирских шабашников крепко выпил в пятницу и решил отоспаться в раздевалке. Когда он уснул, обогреватель перестал работать и мужчина замерз. Но это до какой степени надо быть пьяным, чтобы уснуть и не почувствовать холод?»
В углу раздевалки стоял небольшой столик, сколоченный из оструганных досок. На нем – пустые стаканы с остатками красного вина, полбулки хлеба, кусочек сала, шелуха от луковицы, банка из-под рыбных консервов, полная окурков. Пустых бутылок не было.
«Судя по остаткам пиршества и стаканам, пьянствовало несколько человек. Как минимум – трое. Что же получается – двое собутыльников ушли и бросили третьего в пустом цехе?»
Я заглянул за лавку. На полу стояла трехлитровая банка с превратившейся в лед жидкостью на дне.
«Нет, ребята, так не пойдет! – возмутился я. – С трех литров вина на троих никто не опьянеет до такой степени, что упадет спать без чувств. Что получается: двое после распития спиртного ушли своим ходом и на проходной не засветились, а третий так ослаб, что не мог самостоятельно передвигаться?»
Я нагнулся к обогревателю и нашел проводок, отсоединившийся от спирали. Стало понятно, почему включенный в розетку обогреватель не работал.
«Значит, так, – осмотрев еще раз раздевалку, решил я. – Этот мужик, скорее всего, один из тех двоих, что «помогли» Горбашу дойти до теплоузла. Свою роль в убийстве главного инженера он выполнил и стал ненужным свидетелем. Сообщники избавились от него, замаскировав убийство под несчастный случай.
На первый взгляд после распития спиртного этот гражданин прилег поспать в тепле и уюте. Пока он отдыхал, проводок от спирали отсоединился и мужик умер от переохлаждения. Я же думаю, дело было так: в пятницу вечером ему вкололи «Старичок» и оставили недвижимого умирать в пустом цехе. Через шесть часов после введения «Старичка» мужик обрел способность двигаться. Попробовал встать с лавки, но сил уже не было, и он свалился на пол, где окончательно замерз».
Перед уходом я проверил карманы спецовок, висевших на вешалке, но ничего интересного не нашел. Оставив свет включенным, я вернулся в общежитие.
– Принес он ключ, принес! – обрадовала вахтерша.
– Ключ – это хорошо! Еще бы поспать сегодня ночью удалось – совсем бы замечательно было.
Я вошел в помещение к вахтерше, не спрашивая разрешения, подвинул к себе телефон, набрал номер:
– Милиция? Инспектор уголовного розыска Заводского РОВД Лаптев. Я нахожусь на проходной хлебокомбината. На территории предприятия мной обнаружен труп неизвестного мужчины. Причина смерти? Скорее всего, переохлаждение… Да! Напился, лег спать и насмерть замерз. Приезжайте, я подожду, покажу, где он лежит.
– У нас, что ли, кто умер? – выпучила глаза вахтерша.
– Сколько новосибирских шабашников было? Десять человек? Завтра на одного меньше на работу выйдет.
Глава 17
Этой ночью я работал не покладая рук, даже в свою комнату не смог попасть. Вначале проконтролировал действия следственно-оперативной группы на месте обнаружения трупа. Следователь из Центрального РОВД, узнав, что труп «мирный», захотел смыться в отдел, оставив одного участкового. Я взбунтовался и пригрозил, что позвоню Шаргунову, если осмотр места происшествия не будет произведен по всем правилам.
– Тебе что, больше всех надо? – разозлился следователь. – Участковый завтра вынесет постановление об отказе в возбуждении дела, и об этом инциденте все забудут. У нас в районе сигналы сыплются один за другим, а ты предлагаешь нам на поднятии трупа работать, как на убийстве?
После повторного упоминания имени начальника райотдела следователь изъял окурки, подробно описал место происшествия. В разгар работы, около двух часов ночи, в пустом пряничном цехе появился Матвеев.
– Прохлаждаешься? – спросил он. – Поехали, делом займемся.
В автомобиле дежурной части Матвеев объяснил свой неожиданный визит:
– Убийство! Вьюгин велел всех поднять. Дело вырисовывается мутное: то ли муж жену убил и сбежал, то ли любовник ее прикончил. Короче, пока всех не найдем, в отдел не вернемся.
– Вот черт, как работать-то! – озадачился я. – Я с вечера выпил, от меня перегаром пахнет.
– Нашел о чем переживать! – засмеялся Матвеев. – После праздника все мужики чуть живые, а их жены так перегара надышались, что ничего не почувствуют. От меня же ничем не пахнет!
– Только стекла запотели, – подал голос водитель.
Убийство раскрыли около полудня понедельника. Я хотел поехать домой отоспаться, но начальник уголовного розыска Зыбин отпустил меня только на обед.
– Работы полно, а ты спать собрался? В твои ли годы после бессонной ночи бездельничать? Пообедай, отдохни часок и возвращайся в отдел. Поедешь с Андреевым кражу отрабатывать.
– Я правильно понял: час могу обедать, а потом часок отдохнуть?
– Нет, конечно! Где это видано, чтобы в рабочее время целый час черт знает где болтаться? Пообедаешь – и за работу! Отдохнешь потом, на пенсии.
Обедать я поехал на хлебозавод. Пока стоял в очереди на раздачу, узнал все новости.
«К девяти часам на демонтаж пряничного цеха вышли всего шесть человек. Один скончался накануне, куда подевались еще трое – неизвестно».
Оплату новосибирской бригаде производили от объема выполненных работ. Сколько человек ежедневно трудилось, кто вышел на работу, а кто нет, руководство хлебокомбината не интересовало. Все вопросы, связанные с трудовой дисциплиной, решал единолично бригадир шабашников Евсеенко. На расспросы участкового, куда подевались трое работников, он равнодушно ответил: «Проспятся после вчерашнего и приползут».
О безвременно почившем товарище бригадир высказался с нескрываемым презрением: «Помер Максим – и хрен с ним! Похоронят за избой, помянут метлой». Покойника, кстати, звали Алексеем, но это так, детали.
Первый из троих пропавших рабочих появился к одиннадцати часам. Он, как оказалось, на праздники ездил к знакомым, в Новосибирск, и не смог выехать назад первым рейсом. Второй пришел в полдень, чуть живой с глубочайшего похмелья. Ему дали стакан вина и уложили спать в раздевалке. Третий так и не появился.
«Если до завтра не объявится, то он уже на небесах», – решил я.
До вечера мы с Андреевым занимались кражей из гаража на его участке. Андреев был оперативником так себе, и меня постоянно направляли ему на помощь. Если же у меня на участке оставалось нераскрытое преступление, то Зыбин помощников не давал – считал, что я сам в состоянии разобраться.
В отделе я наконец-то смог встретиться с Клементьевым. Он уже был осведомлен о событиях прошедшей ночи.
– Как ты объяснил центральщикам, что нашел труп? – спросил Клементьев.
– Сказал, что провожал девушку, увидел дым из пустого цеха и пошел проверить, что случилось.
– Версия слабенькая. Я бы даже сказал: никуда не годная.
Договорить он не успел, в кабинет вошел Шаргунов.
– Все те же и Лаптев! – весело сказал он. – Колись, злодей, ты почему целую оперативно-следственную группу заставил каким-то мирным трупом заниматься? У меня вчера натуральный завал был, а он велел окурки в бытовке собирать! – Шаргунов посмотрел на часы: – У тебя пять минут на объяснения, и мы с Вьюгиным к генералу уезжаем. Будем
