Зачистка в политбюро Как Горбачев убирал врагов перестройки - МИХАИЛ СОЛОМЕНЦЕВ

К величайшему сожалению, перестройка, реформы, «демократический» режим самым разрушительным образом сказались не только на экономике, но и на культуре. Продолжают уничтожать классику во всех сферах, а также народную музыку, народные песни. Теперь если что‑то передают по радио и телевидению из недалекого прошлого: спектакли, кинокартины, песни ― люди всех возрастов и поколений, подчеркиваю, всех возрастов, с восторгом принимают все, что было создано за годы Советской власти.

Произошло трагическое явление: прекрасная, яркая, богатая культура круто повернула в сторону Запада. Произведения классики, десятилетия и столетия шедшие в наших театрах, теперь если и ставятся, то в новом прочтении, которое используют для того, чтобы делать со спектаклем все что угодно. Внедряется разврат, пошлость и нередко явная русофобия. К новому прочтению хорошо подходит перефразированная поговорка: сюжет― что дышло, куда повернул режиссер ― туда и вышло.

Еще хуже обстоит дело с кинопроизводством. Кинокартин создается мало, и они не пользуются спросом у зрителей. Кинорежиссеры подражают американским боевикам. В их картинах, как и в американских, сплошные ужасы, погромы, убийства, секс, мародерство. Американцы, правда, с технической и исполнительской стороны все делают профессионально. У наших же мастеров кино таких достоинств пока нет, видна лишь слабая самодеятельность.

Выродилась и эстрада. Мастеров пения остались единицы. Появилось много новых, но большинство из них безголосые, музыка удручающая. Ее убожество заглушается грохотом барабанного боя. Текста нет, он состоит из двух–трех фраз, которые повторяются множество раз…

В заключение этой главы позволю себе поделиться своими впечатлениями от посещения одной из выставок уже в новые «демократические» времена. В конце 90–х годов по приглашению своих земляков я побывал на художественной выставке, посвященной 45–летию со дня образования Липецкой области. Разместилась она в одном из думских коридоров, по которому непрерывно снуют какие‑то люди ― то ли сотрудники Думы, то ли посетители. Мне жалко было смотреть на тех, кто открывал выставку, и земляков, пришедших на ее открытие. В коридоре царил бедлам, толком рассмотреть ничего невозможно. Спросил одного из руководителей землячества, почему они организовали выставку в этом коридоре. Он ответил, что специальное помещение они не могли арендовать, так как нет денег. Разве такое допустимо? Разве область за 45 лет трудной работы и развития не получила права достойно показать свои достижения? Дело все в том, что основные помещения, подходящие для организации выставок, перешли в частные руки.

Новых же хозяев интересуют только деньги, поэтому за аренду они требуют баснословные суммы. Это позор! Разве можно так относиться к показу достижений трудящихся целой области? В советское время липчане получили бы под выставку хорошее помещение за мизерную арендную плату, а скорее всего бесплатно.

И второе впечатление от выставки.

Один из скульпторов Липецка, действительный член Академии художеств, показывая мне произведения живописи и скульптуры и давая пояснения, в самом конце обратил мое внимание на одну скульптуру и сказал, что он предлагал властям города Ельца приобрести ее для музея. «Я бы, ― говорит он, ― продал бы ее в 2–3 раза дешевле ее реальной стоимости, но не покупают. А мне очень нужны деньги, жить‑то надо».

Я его спросил, а как другие скульпторы и художники живут. Он ответил, что живут, как правило, за счет продажи работ за рубеж. Наши не покупают, мало у кого есть деньги.

Часть 9

Ю. В. Андропов. Последний шанс страны

В середине 1983 года ушел из жизни Арвид Янович Пельше, член Политбюро, Председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Во время похорон ко мне подошел сотрудник Общего отдела ЦК и сообщил, что сразу после траурного митинга состоится заседание Политбюро. Повестку заседания не назвали. Как только урна с прахом была замурована в Кремлевскую стену, все члены и кандидаты Политбюро, секретари ЦК направились на заседание.

Юрий Владимирович Андропов, открыв заседание, сказал: «Арвид Янович Пельше продолжительное время болел и не мог в полном объеме исполнять свои обязанности. Практически все это время Комитет партийного контроля (КПК) работал без председателя. Теперь, поскольку Арвида Яновича не стало, необходимо определиться, кого мы будем рекомендовать Пленуму ЦК КПСС на пост Председателя КПК. Пост важный и ответственный, поэтому я думал над этим, советовался с членами Политбюро, с рядом членов ЦК, в том числе и на местах. Предложение одно: рекомендовать Пленуму ЦК КПСС избрать Председателем Комитета партийного контроля при ЦК КПСС тов. Соломенцева Михаила Сергеевича. Вы его хорошо знаете. Его хорошо знают в партии, в народе. Прошу высказаться по данному предложению».Слышу хор голосов: «Правильно… Поддержать предложение».

Я попросил слова и сказал: «Юрий Владимирович! Убедительно прошу вас и Политбюро не принимать такого решения. Мне пошел уже седьмой десяток, перенес две сложные операции. Уже просился и сейчас прошусь на пенсию. Если по каким‑то соображениям нет возможности отпустить меня на покой, прошу оставить меня на ныне выполняемой и хорошо знакомой работе Председателя Совмина РСФСР. На новой должности потребуется немалое время на освоение и учебу».

Андропов отвел эти доводы, сказав, что у меня большой опыт партийной работы, я прекрасно знаю, чем занимается КПК, и в нынешней ситуации нужен именно на этом посту. Политбюро поддержало Генсека и приняло решение.

Скажу честно, был удручен, огорчен и страшно нервничал. Думал, какие шаги предпринять, чтобы не оказаться на новой работе. Решил даже позвонить Андропову и еще раз попытаться убедить.

Но он был неумолим: «Пойми и ты меня. Здоровье тоже не блещет, возраст почти такой же. На мои плечи взвалили еще большую ношу. Один я не справлюсь, нужны надежные соратники. На пост Председателя КПК рвутся три человека, но к ним полного доверия нет. Ты мне нужен в составе Политбюро и во главе КПК, я рассчитываю на твой опыт, на твою поддержку. Прошу понять это и поработать вместе со мной».

С такими доводами спорить было невозможно. Идти на работу в КПК мне действительно очень не хотелось. На уровне области и республики я знал, чем занимаются контрольные органы партии. В определенной степени представлял и функции КПК. Главное ― рассмотрение вопросов, связанных с соблюдением требований Устава партии, апелляций коммунистов, получивших наказания. Согласно Уставу член партии, получивший наказание от первичной организации, имеет право обжаловать это решение во всех вышестоящих партийных комитетах и даже обратиться к съезду. К XXVI съезду КПСС, например, обратилось 13 600 человек. Большинство― исключенные из партии. За каждой апелляцией люди, их жизнь, их близкие. Каждый заявитель с огромным напряжением старается доказать свою правоту и невиновность, предвзятое или невнимательное отношение к себе. Рассматривать такие дела всегда тяжело. Знал это по опыту и не хотел, находясь уже в солидном возрасте, взваливать на свои плечи такую психологически тяжелую ношу.

За двенадцать лет работы на должности Председателя Совмина РСФСР я хорошо узнал Россию, ее проблемы и наиболее слабые и болевые места. За эти годы приняты очень важные постановления Политбюро и союзного правительства по развитию экономики и решению социальных вопросов в Российской Федерации, выполнение которых требуется организовывать и контролировать. Ряд вопросов подготовлен для рассмотрения в директивных органах страны.

Я любил эту работу, постоянно учился, отдавал ей все свои силы и здоровье, никогда не считался со временем. В повседневной напряженной работе фокусировалась вся моя жизнь. В таком режиме я работал более сорока лет и был убежден, что с полной пользой для дела мог бы поработать еще несколько лет на благо России.

Понимая мое состояние, Андропов и другие товарищи успокаивали,, говорили о высоком доверии, которое мне оказывает Политбюро. Все это так. Однако переломить себя, чтобы перестроиться с одной работы на совершенно по своему содержанию другую, не так‑то просто.

Привязанность к работе в Совмине во многом объясняется и тем, что моими заместителями и помощниками были хорошо подготовленные опытные профессионалы.

Работали они самоотверженно, инициативно. Строились наши взаимоотношения на принципиальных и демократических основах. У нас не было склок, сплетен, неуважительного отношения друг к другу.

Вскоре состоялся Пленум ЦК КПСС, меня единогласно избрали Председателем Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, а затем на сессии Верховного Совета РСФСР освободили от работы Председателя Совмина. В декабре 1983 года меня избрали членом Политбюро. Я понимал, что новая работа ― последний и, может быть, самый трудный этап моей трудовой деятельности.