Королева Марго - Андре Кастело

Но вернемся к забияке Бюсси, который зажег в сердце Маргариты новый пожар. Для нее «его храбрость была беспредельна». Вот чем питалась эта великая страсть!

Не стеснялся в признаниях и Бюсси:

Нет ни неба, ни ночи, ни дняБез ваших глаз голубого огня.Небо, солнце — вы все для меня…

Между Бюсси, новым увлечением Маргариты, и дю Гастом, не переставшим шпионить за ней, возникла взаимная ненависть. Последний подослал пять наемных убийц, чтобы устранить любовника Марго. Раненный в ходе этого боя в руку,[24] Бюсси тем не менее отбился от нападающих, и снова в честь возлюбленной полились стихи:

Как бы ни желал я отомстить,Ранить, обесчестить иль убить.Принести вам кровь моих врагов, —Знаю я, что никакая местьНе воздаст вам должное за честь,Страх всегда преследует любовь.

В конце концов неукротимый дух, неистощимая и бесстрашная бравада Бюсси надоели королю, а его неуемное честолюбие вызвало даже ревность.

— Уж это чересчур! — воскликнул король, наблюдая из окна, как добрых две сотни дворян с веселым гиканьем сопровождали Бюсси — ни дать ни взять почетный эскорт.

И баловню короля было приказано покинуть Париж. Перед тем как исполнить его волю, любовник Маргариты попросил Брантома поклониться его даме, в честь которой «он носил два доказательства своей преданности, одно на шляпе, другое на груди»: после боя с наемными убийцами его рука висела на перевязи, сделанной из подаренного возлюбленной шарфа.

Что до Алансона, то и он жил одной мечтой: покинуть двор и бежать в герцогство Анжуйское. 15 сентября 1575 года закутанный в плащ человек с изрытым оспой лицом преспокойно вышел из Лувра, добрался до ворот Сент-Оноре, где стояла карета, а оттуда — до аббатства Сен-Жермен-де-Пре, где его ждал верный Бюсси. Монастырская ограда в то время была составной частью городской стены. Через проделанную в ней дыру Алансон выбрался из города и поскакал в направлении Эвре. Несколько дней спустя он был уже на берегах Луары.

Генрих III приказал искать его в апартаментах у дам, все были подняты по тревоге, однако в конце концов пришлось признать: брат короля ускользнул из Парижа. Владетельным господам приказали сесть на лошадей и привезти беглеца «живым или мертвым». Но все напрасно.

Маргарита разыграла настоящую комедию, чтобы убедить короля и мать, что к побегу младшего брата она непричастна. Она заперлась в своих покоях и рыдала… Невозможно было подступиться к ней с расспросами: у нее даже поднялась температура и держалась несколько дней кряду.

Настроение Генриха III было прескверное. Алансон, его брат — и к тому же наследник престола — встав во главе протестантской армии, придаст коалиции видимость законности и легитимности. Что касается супруга Марго, остававшегося узником Лувра, то он продолжал свои шашни с Шарлоттой де Сов, чьи «упругие белые груди так приятно щекотали мужскую ладонь». Но не менее сладостные минуты переживал Генрих Наваррский и с девицей Руэ, фрейлиной королевы. По словам одного из современников, Екатерина приказала этой молодой изворотливой плутовке «разжигать его влюбчивость и удовлетворять все его прихоти». Королева-мать была убеждена, что это лучший способ заставить Генриха позабыть о серьезных делах. Да он и сам теперь не выказывал желания присоединиться к Алансону. Наблюдая отстраненно за головокружительными любовными похождениями Маргариты, он даже не пытался ей помешать. Он так научился скрывать свои чувства, что пытался провести своими притворными вздохами даже своего друга и оруженосца, протестанта Агриппу д'Обинье. И однажды Агриппа не выдержал:

— Что я слышу, сир, — воскликнул он, отдернув балдахин королевской кровати, — неужто Святой Дух еще не покинул вас? Вы жалуетесь Богу на то, что ваши друзья не с вами. Между тем они живут с оружием в руках, тогда как вы проливаете бессильные слезы. Они клянутся побить ваших врагов, тогда как вы этим врагам служите; они им внушают чувство страха, тогда как вы им угодливо льстите! Они на коне, вы — на коленях… Вы преступно расточаете свое королевское величие и покорно глотаете наносимые вам обиды. Тем, кто устроил Варфоломеевскую ночь, это более чем лестно.

И Агриппа заявил, что намерен бежать из Лувра:

— Помните, сир: те, кто будет служить вам после нас, не колеблясь прибегнут к яду и ножу.

И хотя все это было сказано в сердцах, зловещее предсказание вполне могло сбыться. И Генрих Наваррский не мог этого не знать. Однако он все еще колебался. Конечно, в Лувре он король понарошечный, но намного ли лучше оказаться в провинции — на вторых ролях после герцога Алансонского или кузена Конде, которому тоже удалось бежать, — признанных вождей протестантского дела? Если уж на то пошло, не лучше ли ему возглавить третью партию, которая уже нарождается во Франции? Однажды он скажет об этом с надеждой — и с оптимизмом:

— Может статься, что различие между двумя религиями не столь велико, как кажется из-за вражды между теми, кто их исповедует. Когда-нибудь настанет день, и данной мне властью я постараюсь их примирить.

Осталось лишь дожить до этого дня.

Фаворит Генриха III дю Гаст — командир полка королевской гвардии, один из самых свирепых убийц в ночь святого Варфоломея, — называл Марго не иначе как «королевой шлюх». Она в свою очередь прозвала его Тыквой, — он был ужасно толст. Однажды, надеясь помириться с Маргаритой, он сам доставил ей письмо короля.

«При его появлении, — сообщает Брантом, — она впадала в неописуемый гнев», который даже и не пыталась скрыть. В этот раз она ему заявила:

— Ваше счастье, дю Гаст, что вы предстали передо мной с письмом от моего брата, который вам покровительствует, ибо я люблю его так сильно, что чистосердечно доверяю ему во всем. Иначе я наверняка поучила бы вас, как следует разговаривать с урожденной принцессой, сестрой ваших королей, господ и суверенов.

Сообразительная мадам де Дампьер попробовала все уладить. Почему бы ей не помириться с дю Гастом? Разве это не благоразумно? Маргарита гордо вскидывала свою красивую голову:

— Мадам де Дампьер, ваши советы годны только для вас, ибо вы нуждаетесь в покровительстве, удовольствиях и милости. Мне же, дочери короля, сестре королей Франции и супруге короля, они ни к чему.

Дальнейшее повествование требует от нас вывести на сцену двух новых персонажей. Прежде всего друга и сообщника дю Гаста — Филиппа де Вольвира, маркиза де Рюффе, которого близкие и знакомые звали «толстяк Рюффе». И нового любовника Марго, коим, после отъезда Бюсси в Анжу, стал Шарль Бальзак д'Антраг по прозвищу «красавчик Антраг». Еще один бесшабашный дуэлянт и еще одна безоглядная любовь Марго.