До последнего звонка - Бен Элтон

— «Я рада, что он умер»?

— Именно. Сколько раз мы будем слышать это в ходе расследования?

— Значит, ни Брэдшоу, ни Тэтум не были особо приятными людьми. Как насчет мичмана Спенсера?

— Ну, его подразделение сейчас находится в Афганистане, так что лично поговорить ни с кем не удалось, но я отослала некоторые вопросы по электронной почте местным военным полицейским, и они очень помогли. Наверное, соскучились по настоящей работе полицейских, им надоело иметь дело с одними алкашами. В любом случае у нас снова портрет человека, который уж точно не был всеобщим любимцем. Им восхищались как опытным бойцом, но его подчиненные ненавидели его и боялись. Он считал, что единственный способ закалить солдата — это забить его до полусмерти. Ты знаешь таких людей — если вы переживете меня, вы переживете все на свете.

— Не слишком популярное отношение в наших современных, заботливых и прогрессивных вооруженных силах.

— Да уж, и Спенсер чуть не потерял свои лычки на погонах из-за ряда случаев издевательств над подчиненными. Парню, который играл на казу на его похоронах, пришлось вылизать дочиста ботинки целого взвода якобы за то, что показался на параде в нечищеных ботинках.

— Гадость какая.

— Да, в общем, такие вот дела. Что ж, могу сказать, твоя интуиция тебя не подводит, хотя в деле Брэдшоу и Спенсера твоя догадка более верна, чем в случае с Тэтум.

— Но все же все пятеро наших жертв были в большей или меньшей степени уродами.

— Да. Кажется, у нашего серийного убийцы очень тонкий вкус.

19

На следующий день была встреча выпускников, которую очень тщательно организовала Кристина Копперфильд, разослав множество сообщений с вопросами и указаниями. Она так и не упомянула интернет-атаку Хелен, видимо решив просто ее проигнорировать. Наверное, остальные решили сделать то же, потому что Кристина обещала устроить отличную тусовку в «Гайд-парк Хилтон», где всем предстояло собраться в час дня.

«Прикиньте, ребята! Я получила эту комнату ДАРОМ! Ура! Круче всех! Они были рады отдать нам ее ради выручки в баре. Так что НЕ приносите с собой, пожалуйста, или нас вышвырнут! Я говорю про ТЕБЯ, Пит Вулфорд. Я помню, как ты вечно протаскивал бухло на школьные вечеринки. Заметь, я не жалуюсь, ты всегда давал мне глоточек (на что ты НАДЕЯЛСЯ, а?). В общем, я сказала, что комната бесплатно, но за шведский стол нужно скинуться по десять фунтов. Я выбрала „Корпоративный фуршет № 2“: йоркширский мини-пирог с говядиной, креветки с чесночным соусом, бутерброды с икрой и crème fraiche, тайские роллы и разные бутерброды. Надеюсь, вам понравится. И наконец, сообщаю тем, кто идет на концерт „Круче всех?“ (а большинство из нас туда ИДУТ — ура!), билеты стоят сорок фунтов с носа. ИЗВИНИТЕ, что приходится говорить о деньгах, но цена того стоит! Дани Миног появится в четыре часа и заведет толпу, поэтому у нас будет КУЧА времени для теплых воспоминаний. Вы РАДЫ?»

Ньюсон прошел в фойе «Гайд-парк Хилтон» в солнцезащитных очках, надеясь, что выглядит круто. Оглядевшись, он попытался придать себе вид человека, который точно знает, чего хочет и куда идет. Он рассчитывал, что на доске будет прикреплена записка: «Встреча выпускников 81–87 годов». Такой записки не было, и Ньюсон подошел к секретарю.

— Добрый день, я ищу комнату, заказанную на имя Кристины Копперфильд. Возможно, там сказано «Встреча выпускников Шелфордской средней школы».

Назвав цель своего визита, Ньюсон смутился. Возможно, потому, что девушке за стойкой было лет семнадцать, и в ее понимании встреча выпускников была не чем иным, как сборищем старых пердунов.

— Да, я знаю, — вдруг разоткровенничался он. — Полное безумие. Правило номер один: никогда не оглядывайся в прошлое. Никогда.

Девушка либо не поняла, что Ньюсон сказал, либо пропустила мимо ушей.

— Комната двести три. Второй этаж, — сказала она, указывая Ньюсону в сторону лифта.

Повернувшись, он наткнулся на толстяка со смутно знакомым лицом.

— Эдвард? — спросил мужчина. — Эд Ньюсон, так? Это ты. Твой цвет волос ни с чем не перепутаешь! Коротышка Ньюсон! Господь мой всемогущий! Сам Ньюсон! Поверить не могу!

Ньюсон всмотрелся в лицо мужчины.

— Кейран Битти?

— Да, Толстяк Битти, — сказал он, хлопая рукой по выдающемуся животу. — По-прежнему толстячок.

— Да, а я по-прежнему коротышка.

— Маленькая собачка — до старости щенок.

— Рад тебя видеть, Кейран. Сколько уже?

— О-о-о…

— Что?

— Сколько? Очень давно, парень. Ха-ха.

— Я хотел спросить, сколько уже мы не виделись?

— Понял. Восемнадцать лет.

— Ух ты. Целая вечность… восемнадцать лет. Как дела?

— Хорошо, нормально. Зажигаю. Правда зажигаю.

Ньюсон с самого начала понял, что у Кейрана далеко не все хорошо и что он точно не зажигает.

— Издалека приехал?

— Из Дагенема. Я работаю на «Форд». Отличная компания.

— Да.

— Я так не думаю. Ха-ха.

— Ну что, пойдем наверх?

— Да, пойдем. Ты теперь полицейский? Здорово. Я всегда считал, что там есть…

— Ограничение по росту? Да, все так думают. Но его уже отменили.

— Инспектор. Это круто, да? Старший чин.

— Вроде того. Но на самом деле… В общем… Черт, неужели это Салли Уоррен?

В дверях показалась женщина за тридцать с очень большим животом и коляской. Салли Уоррен была второй звездочкой после Кристины Копперфильд, неоспоримый второй номер в группе классных девочек У нее и сейчас были по-прежнему светлые волосы, но все остальное было не узнать. Привлекательная внешность осталась в прошлом. Некоторые женщины расцветают в период беременности, но Салли Уоррен явно была не из их числа. Она выглядела уставшей, вымотанной и потухшей.

— Салли? — сказал Ньюсон, подходя к ней.

— Коротышка! — воскликнула Салли, слишком громко для общественного места, и широко улыбнулась, увидев старого друга. — То есть Эдвард! Как здорово, что ты здесь. Я так рада, что ты пришел. Ты кого-нибудь еще видел?

Кейран Битти широко улыбался, стоя всего в метре или двух позади Ньюсона, но Салли смотрела прямо сквозь него.

— Я здесь… Привет, Салли, я Кейран. Кейран Битти.

Было очевидно, что Салли его не помнит.

— А, да… Конечно. Кейран. Привет!

— Мы не очень много общались, — некстати добавил Кейран.

Потому что ты был жирным придурком, а она красоткой, подумал Ньюсон. Расположение сил с тех пор выровнялось, но Салли Уоррен не собиралась этого признавать. С ее точки зрения она по-прежнему состояла в высшей лиге. Она немедленно снова повернулась к Ньюсону:

— Ну, Эд, как ты? Ты сказал, что работаешь в полиции. Старший детектив. Это круто, да? Что ты расследуешь сейчас?

— Ничего особенного.

— Это просто ужасно, что Хелен Смарт написала о Кристине! Вообще-то, я помню, когда это произошло. Я была там, и она все наврала в своем письме. Мы просто пошутили. Она всегда была заносчивая, эта Хелен Смарт, завернута на политике и все такое. По крайней мере, у тебя было чувство юмора, Эдвард.

— Да, Эд был прикольный, — добавил Кейран, но Салли Уоррен его словно не слышала.

— Это Джош, — сказала она, показав на ребенка в коляске. — Я родила его сама, дома.

— Здорово. Может быть, поднимемся уже?

— У меня уже все поднялось, — сказал Кейран Битти.

— Это на втором этаже. Лифт вон там.

— Круто, — сказала Салли Уоррен.

— Ну, как ты? — снова спросила Салли, толкая коляску к лифту, но ее слова заглушил Джош, без предупреждения разразившись воем, словно сирена. Ньюсон, не привыкший к детям такого возраста, никогда в своей жизни не слышал такого плача. Это было ужасно, потому что звучало так, словно мальчишка прощался с жизнью.

— Джош, пожалуйста, — попросила мама. — Пожалуйста, перестань. Что такое, милый? Пожалуйста, не кричи.

Люди со всего фойе начали поворачивать головы в их сторону. Кейран Битти ободряюще улыбнулся:

— У меня своих двое. Ужасно, когда они такое устраивают на людях. Нет, их даже шлепнуть нельзя, так что остается только терпеть. Думаю, мне повезло, потому что я вижу их только раз в две недели.

Если Салли Уоррен и слышала Кейрана Битти сквозь вопли ребенка, ей было явно на него плевать. Присев на корточки, с трудом пристроив огромный живот, она совала ребенку сандвичи из «Мармайта», но Джош размахивал руками, рассыпая крошки по безупречному ковру на полу.

— Хочу! Хочу! Хочу! — это единственное, что можно было различить среди его воплей.

— Что, милый? — повторяла Салли, пытаясь передать истеричному ребенку частичку своего спокойствия.

— Уйти! Уйти! Не хочу туда! Уйти!

— Думаю, он не хочет ехать в лифте, — предположил Ньюсон.

— Он постоянно это делает, — сказала Салли. — Я пытаюсь не поддаваться.