Белый индеец - Портер Дональд Клэйтон

— Я знал, что сенеки ни в чем не виноваты, — вмешался Эйб. — Гонка — честный человек, и остальные тоже.

— Хотел бы я быть настолько уверенным в этом, — задумчиво ответил Уилсон.

— Что будем делать, сэр? — спросил лейтенант.

— Боюсь, придется отказаться от погони и вернуться домой. Усилим охрану и будем ждать дальнейшего развития событий. Даже если у нас появятся доказательства того, что именно французы организовали это нападение, будет очень трудно убедить другие английские колонии отправить войска в Квебек. Но у нас нет даже доказательств.

— А что будет с Деборой? — обратился к нему Эйб.

Полковник нахмурился:

— Не знаю. Нам станет известно, если она попадет в Квебек. Французы не воюют с женщинами. Индейцы, гуроны или те, кто напал на них, могли убить ее или увести в плен. Одному Богу известно, что с ней стало, но у нас нет ни людей, ни средств, чтобы обыскать всю Северную Америку!

Глава восьмая

Барабаны разнесли весть о возвращении сыновей великого сахема, и все жители высыпали на улицу, чтобы взглянуть на белую пленницу.

Братья важно выступали, как и подобает великим воинам, а между ними шла молодая женщина со светлой кожей и волосами цвета спелой кукурузы. Платье ее было порвано, но Дебора шла с высоко поднятой головой, и никто не знал, чего ей стоило скрыть охвативший ее ужас.

Дебора понимала, что индейцы вернулись домой. По обеим сторонам улицы толпились люди. Все они смотрели на девушку с бесстрастным выражением лица, но Дебора не догадывалась, что за равнодушными масками скрывается живейшее любопытство, а вовсе не враждебность, и что жители индейского поселения впервые видят белую женщину.

Только Йала не разделяла общих чувств. Она сразу поняла, насколько опасна новая соперница. Согласно воле отца Йала избегала встреч с Ренно, но и не искала их с другими воинами.

Йала пробивалась сквозь толпу, не желая пропускать ни слова из рассказа братьев, и на мгновение встретилась глазами с чужестранкой.

Никогда еще Дебора не видела столько ненависти во взгляде. Эта злоба причинила ей едва ли не физическую боль. Девушка хотела отвернуться, спрятать лицо, но сумела выдержать взгляд индианки.

Гонка только что закончил трапезу и приветствовал сыновей на пороге дома.

— Поклонись великому сахему, — сказал Ренно по-английски.

Дебора почувствовала себя очень глупо, приседая перед седеющим дикарем средних лет в огромном головном уборе из перьев.

Сенеки никогда не видели подобного движения. Некоторые женщины и дети засмеялись. Ина придержала взбалмошную Ба-лин-ту, хотевшую бежать к братьям.

Ренно подробно рассказал о встрече с гуронами, раскрашенными в боевые цвета сенеков, но не назвал имени Золотого Орла. Это его личное дело, и позже он поведает об этом отцу.

Эл-и-чи шагнул вперед, развязал мушкеты и протянул один из них отцу:

— Вот подарок великому сахему. Он может отдать оружие остальным воинам, которых выберет.

Гонка осмотрел мушкеты:

— Будет ли эта огненная дубинка и те другие убивать моих врагов?

— Будут, — заверил его Ренно, — как только я изготовлю металлические стрелы.

— Тогда я принимаю их, — ответил великий сахем, стараясь скрыть удовольствие. — Ренно, сын мой, верно ли, что ты убил еще пять гуронов?

— Да, великий сахем.

— Эл-и-чи, сын мой, верно ли, что ты убил трех гуронов?

— Да, великий сахем.

Гонка посмотрел на белую женщину.

— Де-бо-ра, — произнес Ренно, — была в плену у гуронов. Мы освободили ее и привели сюда.

Дебора узнала свое имя и встревожилась.

— Ты сделаешь ее своей рабыней? — спросил великий сахем.

Ренно не знал, что сказать. Он не хотел при всех проявлять симпатию к девушке с кожей того же цвета, что и у него.

— Она говорит на языке англичан, которые продали нам огненные дубинки. Мы не хотим, чтобы они стали нашими врагами, так что я не знаю, как поступить с этой женщиной.

Гонке не приходилось сталкиваться с такими сложностями, и он принял единственно возможное решение.

— Ина и Са-ни-ва решат ее судьбу, — поспешно сказал он и прервал беседу, призвав всех хранителей веры и воинов на совет.

Мужчины ушли. Ба-лин-та поняла отца так, будто белая женщина теперь станет членом их семьи, поэтому подошла к Деборе и улыбнулась.

Это был первый дружеский жест с момента похищения, и Дебора присела на корточки, чтобы обнять девочку.

Ба-лин-та потрогала ее волосы, убедилась, что они настоящие, и разразилась счастливым смехом.

Уходя, Ренно заметил эту сцену и облегченно вздохнул. Конечно, мать и тетка найдут для пленницы подходящее место в селении.

Совет начался с посвящения Эл-и-чи в воины. Конечно, юноша был очень молод, но три скальпа за поясом доказывали, что он достоин высокого звания. Никто не возражал, церемония прошла гладко, и Ренно взглядом поздравил брата.

После этого воины разошлись, и Ренно остался один перед старейшинами.

Гонка спустился с помоста, следом за ним шли военные вожди и хранители веры. Все они являлись старшими воинами и были равны между собой. Каждый мог говорить, что считал нужным, не боясь наказания или упрека.

Старейшины уселись, образовав двойной круг. Ренно остался стоять снаружи. Он не знал, что происходит, но был преисполнен почтения и принял подобающий вид.

Первым взял слово военный вождь Сун-ай-йи. Он поднялся, вышел на середину круга и заговорил как всегда коротко и по существу:

— Ренно воин, и ему всего восемнадцать лет. Но за поясом у него двенадцать скальпов, больше, чем у многих бывало за всю жизнь. Если маниту не разгневаются на него, он станет старшим воином.

Дух Ренно воспарил. Никто из его сверстников не удостаивался такого звания. Старший воин командовал в битве и имел бесчисленные привилегии в мирное время.

Потом выступили старые вожди, которые больше не воевали. Старики пользовались огромным уважением, и все слушали их очень внимательно. Один за другим они одобряли решение Сун-ай-йи.

Ренно хотелось кричать от радости, но он продолжал стоять неподвижно, сложив руки на груди, как если бы речь шла о ком-то другом.

Потом встал Гонка:

— Велика моя любовь к сыну, так что я не имею права голоса. Не хочу, чтобы получилось так, будто я собираюсь раньше времени сделать его старшим воином. Скажу только одно: если бы Ренно не был моим сыном, я первый подал бы голос за его избрание.

Многие воины поддержали великого сахема.

Ренно заметил, что отец Йалы все время молчит. Конечно, если бы хранитель веры был против того, чтобы избрать старшим воином человека, рожденного белым, он так и сказал бы, но отец Йалы сидел, поджав губы и глядя прямо перед собой.

Несколько человек вели себя так же, но никто не выступил против Ренно открыто. Из ста человек, присутствовавших на обсуждении, противников можно было пересчитать по пальцам.

Наконец все, кто желал выступить, сказали свое слово. Наступила тишина.

Гонка поднялся на помост.

— Ренно, выйди вперед.

Юный воин подошел к самому помосту.

— Желает ли Ренно стать старшим воином? — спросил Гонка.

— Да, великий сахем.

— Обещаешь ли ты всегда выполнять то, что от тебя потребуется, ради сенеков, твоего народа?

— Обещаю, и пусть маниту покарают меня, если я нарушу слово!

— Пусть он пройдет испытание.

Восемь старших воинов собрались вокруг кандидата и повели его в лес. На поляне был приготовлен столб. Воины врыли его в землю, потом раздели Ренно, забрали оружие и привязали испытуемого к столбу.

В течение четырех дней и ночей эти воины будут попарно охранять Ренно от врагов и диких зверей, а также следить, как кандидат проходит испытание.

Ренно знал, что все это время ему запрещено говорить. Старшие воины рассказывали, что специально старались не спать, боясь, что начнут говорить во сне. Ему не разрешалось есть и пить и нужно было все время стоять прямо. Если он потеряет сознание и повиснет на ремнях, что иногда случалось, его отвяжут. Но тогда, какие бы подвиги Ренно ни совершал в будущем, он так и останется простым воином до конца своих дней.