Мария-Изабель - Юрий Иванович

– Такое лекарство подойдёт?

Вместо ответа Григорий резко притянул её за талию, усаживая на колени и, запрокинув ей голову, впился губами в её губы. Его руки страстно и нежно стали скользить по её телу, пытаясь одновременно охватить всё. Мария не сопротивлялась, а даже наоборот, стала падать спиной на мягкие подушки софы и потянула его за собой. Он продолжал её обнимать и ещё больше усилил поцелуй. В этот момент Мария увидела его глаза и даже испугалась.

Какая в них отражалась борьба! Жуткая и непримиримая! И тут же Григорий, тяжело дыша, оторвался от её губ, с трудом отпустил её из объятий и, словно воин, оглушённый взрывом на поле боя, грузно пошатываясь, встал на ноги. Мария с недоумением и чуть ли не с обидой смотрела, как он потёр свой лоб и щёки ладонями. Потом, еле сдерживаясь от переполняющего его волнения, заговорил вполголоса:

– Мария-Изабель! Ты не представляешь, как ты мне нравишься и как я тебя желаю! Я просто с ума схожу! Всё внутри меня кричит, что я дурак, трус и ещё куча совсем нелестных для меня эпитетов. Я страстно хочу быть с тобой, и у меня бьётся лишь одна мысль: «Не смей уходить!» Но… – он встал на колени возле лежащей Марии и нежно-нежно поцеловал её в плечо. – Я сегодня сам не свой. Не могу всего понять… Всё как-то нереально. Всё немного не так. Возможно, это оттого, что я привык всегда брать инициативу только на себя… Не знаю… Но я раньше никогда так себя не вёл. Не в смысле самих действий, нет! А в смысле самих мыслей, побуждающих к этим действиям. И меня это даже пугает. Мне кажется, я стал терять над собой контроль. И не могу найти этому объяснений. Поэтому я должен сейчас уйти. Если ты не сон и не сказка, то ты всегда останешься явью в моей жизни. И если те чувства, которые возникли между нами, настоящие, то мне нечего бояться нанести тебе смертельную обиду своим уходом. Я хочу все тщательно обдумать и разобраться в первую очередь в себе, – он ещё раз поцеловал её в плечо и встал, тяжело вздохнул. – Ты будешь со мной говорить, если я позвоню тебе по телефону?

Вместо ответа Мария отвернула голову и уставилась в стенку, всем своим видом, как бы, показывая полнейшее безразличие к происходящему. А через минуту молчания вообще закрыла глаза. Если бы могла, то закрыла бы и уши. Что бы только не слышать шаги уходящего Григория и шум закрывшейся за ним двери. В голове у неё не было ни единой мысли и во всём теле было только одно чувство – чувство страшного опустошения и бессилия.

Она так и уснула, ничего не соображая и ничего не думая. Организм задействовал защитные механизмы заставляющие и тело и мозг выключиться из работы на сверхрежиме и перейти на режим спасительного сна. Но какие-то клеточки мозга всё-таки продолжали бодрствовать, потому что утром Мария проснулась с мыслью: «Он же ушёл без денег!» – и тут же другая мысль: «Так ему и надо, пусть идёт пешком!», а потом: «Какая же ты жадная!» и Мария начала спорить сама с собой: «Я жадная?! Я просто экономная!». «Ты?! Да ты нищенкой готова притвориться, лишь бы обчистить карманы тяжело работающего трудяги!». «Я делала это совсем с другим расчётом!» «Но в результате добилась чего желала – оставила его без единой песеты». «Ничего с ним не случится, ещё заработает!» «Пока он шёл пешком, наступило утро! Он же может не успеть на работу, и его выгонят! Из-за тебя!» «Подумаешь! Велика беда! Пойдёт в метро и будет брынькать на гитаре. Ещё больше заработает! Потом даже спасибо скажет!» «Тебе спасибо?! Это он скажет, когда ты ему в шапку мелочь кидать будешь?!»

Мария даже вскочила от такого обвинения и побежала к зеркалу, что бы увидеть с кем она спорит. Но в зеркале было только одно отображение, и в голове тоже осталась только одна мысль: «Дура я дура! Что же мне теперь делать?»

А пора было идти на работу. Но как ей этого не хотелось! Впервые в жизни она пыталась придумать причину, в первую очередь, конечно, для себя, что бы остаться просто дома. Но как она не напрягала свой интеллект, всё равно, на переднем плане маячила одна, самая главная причина: у Григория был только номер её домашнего телефона. Осознав этот факт, внутреннее естество попыталось взбунтоваться: «Где же моя гордость?! Как я могла так низко пасть?! Я себя не узнаю! Всё! Иду на работу!» Но прошло несколько минут, а она как сидела возле телефона в салоне, так и не сдвинулась с места.

«Гордость… – думала она. – Почему я должна к ней прислушиваться? Почему я должна на что-то или кого-то оглядываться? Я сейчас уже другая. Я борюсь за себя, за своё счастье! И наоборот: я не буду собой гордиться, если не добьюсь своего. И не пала я низко. Наоборот возвысилась! Уверена, я стала выше. Перешагнула тот барьер, за которым человек живёт только для себя, и взлетела туда, откуда могу пожертвовать чем угодно, лишь бы милый, желанный, „Мой“ человек, мог ко мне прикоснуться, мог меня видеть и слышать. Да! Со стороны чисто женской, подобного отношения ко мне я не могла ни предвидеть, ни предположить. Ещё ни один мужчина не в силах был от меня оторваться, если я ему давала возможность для сближения. Ни один! А Григорий? Как ему удалось вырваться из двойных тисков? Ведь мы держали его вдвоём. И крепко держали! Но… он ушёл. Я даже не допускаю такой мысли, что навсегда, но ушёл. И как его вернуть? Он ведь утверждал, что инициатива всегда исходила от него. Как это можно использовать? Не знаю… Ждать? Пока он её проявит? И сколько? День, два, неделю… стоп, стоп! Если больше, я просто сойду с ума. Надо что-то придумать! Срочно! Но… в первую очередь перезвоню на работу. Скажу, пусть меня не ждут, у меня дела, могу даже сегодня не прийти. Так, сделано! Дальше! Что там у нас на улице? Ага! Уже все работают, ведь у них на час раньше начинается рабочий день. Прекрасно! Значит, пора выпить кофе. И кстати, там очень удобный вид из углового кафе. Вперёд!»

И через четверть часа Мария, как всегда элегантная и подтянутая выпорхнула на улицу и пошла туда, где должен был находиться Григорий. «Всё равно он сейчас не позвонит, его не отпустят. Но ведь у него есть мобиль! Хочу надеяться, он им не будет пользоваться в рабочее время. А теперь главное, незаметно зайти в кафе!»

И она, подойдя к нужной улице, осторожно выглянула из-за угла. На лесах никого не было видно. Воспользовавшись этим, перебежала дорогу и вошла в кафе, так и не сводя взгляда с ремонтируемого дома. Её никто не заметил. Заказав кофе и круасан, уселась за столик, который был будто бы специально предназначен для шпионов. Попросив вдобавок ещё и утреннюю газету, Мария вообще стала похожа на засидевшуюся посетительницу, лениво перелистывающую страницы и выискивающую последние светские новости. А всё её внимание было сосредоточено на доме. Вот кто-то вылез из окна на втором этаже и стал продолжать работу, недоделанную лысым усачом в субботу. А вот и он сам появился, прикурил у напарника и пристроился работать рядом. Вдруг из темнеющего портала вышли «нечёсаный» мастер и Анатолий. Если бы не патлатый усач, Мария бы вскочила и позвала Анатолия, но ей не захотелось сейчас опять видеть неприятные, бегающие глазёнки и она осталась сидеть. Мастер сел в автомобиль, стоящий напротив входа и перепарковал его через несколько машин вперёд. На освободившееся место Анатолий тут же наставил с десяток мешков с мусором и скрылся в здании. А «нечёсаный», покрутившись под лесами и оглядевшись, юркнул в близлежащий бар и минут через десять вышел оттуда с зажженной сигаретой и с покрасневшим до неприличия носом. Прокричав что-то в подъезд, сел опять в своё авто и уехал. И буквально через минуту, после этого, подъехал контейнеровоз, сразу перекрывший движение в попутном направлении. Водитель выскочил и обратился к работающим на оббивке штукатурки. Те долго не могли ничего понять по-испански и, в конце-концов беспомощно развели руками. Даже сквозь сигналы скопившихся на перекрёстке машин слышно было, как ругается недовольный водила контейнеровоза. И тут вышел Григорий. Он был в облегающей по фигуре синей спецовке и чёрной шапочке с противосолнечным козырьком. Сказав пару фраз разгневанному водителю, который сразу же успокоился и даже заулыбался, Григорий за несколько секунда очистил заставленное Анатолием место, попросту хватая одновременно каждой рукой по мешку и отшвыривая их на тротуар под самую стену. За это время водитель стал сдавать чуть вперёд, а потом сбросил пустой контейнер возле расчищенного места. Григорий подал ему деньги прямо в окно двери, попрощался и, вернувшись к контейнеру, опёрся спиной в один его край. «Он что, толкать хочет?» – не поняла Мария. Да, он толкал! Да ещё как! Сигналящие водители других машин, в нетерпении ожидающие пока освободится проезжая часть, вдруг как-то сразу поутихли, и по их ставшим совершенно равнодушным лицам можно было подумать, что им некуда больше спешить. А Григорий, переходя от одного края к другому, затолкал контейнер вплотную к тротуару и забежал в подъезд. «Какой силач! – вздрагивая, подумала Мария. – Даже никого не позвал на помощь!» Ещё через минуту вышел Анатолий и стал высыпать мусор из мешков в контейнер. Но только Мария решила, что представился удобный случай его окликнуть, как сверху спустились «молотобойцы». Похлопав товарища по плечу, они показали на часы, и махнули в сторону Марии. Она тоже непроизвольно взглянула на циферблат: было ровно десять утра. Видно было, что они звали куда-то Анатолия. А тот вначале не хотел идти. Прокричал что-то в темноту парадного, долго прислушивался, а потом, безнадёжно махнув рукой, присоединился к товарищам, уже начавшим переходить дорогу. И шли они в кафе, где сидела Мария. «Вот и прекрасно! На ловца и зверь бежит! – она сразу воспряла духом. – Главное сейчас выведать как можно больше и что-то срочно придумать экстраординарное. Но что?!» – и заулыбалась вошедшему Анатолию: