Вся Правда (ЛП) - Кент Рина

— Я... — я прочищаю горло. — Я больше не буду. Я обещаю, Ари. Я, блядь, обещаю, так что спускайся.

— Серьезно? — она шмыгает носом. — Ты действительно возненавидишь ее?

— Да. Все, что угодно ради тебя, Ари.

Я разрежу свое сердце на куски и растопчу его, если мне удастся удержать Ари. Она единственное, что у меня есть, единственный человек, которого я могу назвать семьей.

Я сделал все, чтобы позаботиться о ней. Если я потеряю ее после мамы, не знаю, что останется от моей жизни.

Она так молода и заслуживает еще одного шанса в жизни. Она заслуживает всего мира.

— Что угодно? — с надеждой спрашивает она.

Я резко киваю.

— Тогда не забывай об этом, Грей.

Ее лицо становится каменно-холодным, когда слезы, сопение и рыдания исчезают.

— Заставь Рейну заплатить за мою смерть.

А затем она раскрывает руки и прыгает, ее платье развевается позади нее.

— Неееет!

Я рычу, хватаясь руками, но все, что я ловлю, это воздух.

Я подбегаю к краю, смотрю вниз.

Тогда мир замирает.

Все, блядь, исчезает, когда меня медленно выпотрошивает зрелище внизу.

Ари лежит на земле с разбитой головой, кровь течет рядом с ней и стекает по ее белому платью, а ее пустые глаза смотрят в никуда.

Рев вырывается из меня, когда я падаю на колени.

— Неееет.

Стоя на коленях, я кое-что понимаю.

Ари не единственная, кто погибла. Сегодня я умер вместе с ней.

Глава 21

Рейна

Настоящее

Я дрожу, мои конечности, мои пальцы и даже мои губы.

Тихие слезы текут по щекам, когда я слушаю рассказ Ашера о смерти Арианны. Он стоял передо мной все это время, но ни разу не взглянул на меня, будто я невидимка.

Как будто меня не существует.

Все его внимание сосредоточено на краю, где я недавно стояла и угрожала броситься вниз. Словно он может видеть свою сестру, словно она все еще там, и он может поймать ее.

Или, по крайней мере, я предполагаю это по тому, как его руки сжимаются и разжимаются по обе стороны от него.

Мышцы его обнаженной груди сокращаются, пульсируя и ни разу не расслабляясь. Мои руки чешутся дотянуться до него, обнять, сказать, что это не его вина.

Но это приведет только к обратным результатам.

Неудивительно, что он ненавидел меня все это время. Неудивительно, что он планировал убить меня. Арианна и ее разрушительная ложь превратили его в машину для убийства, пустое существование без сердца или сердцевины.

Это не значит, что то, что он сделал со мной, приемлемо, но я не могу оставить его тонуть без выхода.

Ашер, возможно, и затаил на меня обиду все это время, но я думаю, что когда-либо испытывала к нему ненависть.

Во всяком случае, мои чувства только усилились, становясь все горячее, ярче и страшнее.

И для этого мне нужно исправить его заблуждения, даже если это разрушит все, что он знал о своей сестре, человеке, которого он считал своей единственной семьей.

— Теперь ты видишь? Видишь, как ты, блядь, оборвала мою жизнь и жизнь моей сестры?

Он говорит тихо и угрожающе, будто находится на грани того, чтобы действовать на основе своих разрушительных эмоций.

Вот в чем фишка Ашера. После смерти Арианны он выжил только благодаря мысли, что однажды он восстановит справедливость по отношению к ней, устранив меня.

Но он этого не сделал.

В течение трех лет ему не удавалось выполнить свое обещание.

— Почему ты до сих пор не убил меня? —

бормочу я.

— Смерть слишком снисходительна к тебе. — он смотрит на меня сверху вниз так сурово, что я чувствую это до мозга костей. — Ты должна страдать.

— Думаю, что я достаточно настрадалась. — я сохраняю голос нейтральным. — Почему бы тебе не убить меня?

Он достигает меня двумя длинными шагами и обхватывает рукой мое горло. Его хватка не является угрожающей или эротичной. Она предназначена для того, чтобы задушить, убить, как в том классе, когда я лежала на полу.

Даже несмотря на то, что мое тело восстает, умоляя о жизни, я не сопротивляюсь ему. Я просто смотрю на него снизу вверх, в то время как мои легкие горят от потребности в воздухе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я не хотела, но слеза скатывается по моей щеке на его руку.

— Блядь! — он отпускает меня толчком. — Не искушай меня, черт возьми, Рейна. Я так близок к тому, чтобы убить нас обоих.

Я массирую шею, тяжело дыша. Маленькая часть меня радуется тому факту, что он не убил меня.

Он не может.

Я вижу эту муку в его глазах; она так ясна, как и чувства, которые я испытываю к нему.

— Почему обоих? — шепчу я. — Тебе нужно только убить меня.

— Заткнись к чертям, Рейна.

— Почему? — я плачу. — Просто почему? Потому что ты не ненавидишь меня так сильно, как говоришь себе? Ты не можешь ненавидеть меня? Ты хочешь быть со мной?

Он приседает передо мной и зажимает мою челюсть большим и указательным пальцами.

— Потому что я, блядь, не могу жить без тебя. Я попробовал, и это был ад.

— Но Арианна...

Он на секунду закрывает глаза.

— Это не значит, что я перестал ненавидеть тебя.

— Тогда ты ненавидел меня по неправильным причинам. — я сглатываю. — Думаю, нас обоих разыграли.

— Разыграли?

— Я помню тот день, когда Арианна разговаривала со мной.

Его челюсть сжимается, но я останавливаю его, положив руку на плечо.

— Дай мне закончить.

Я продолжаю и рассказываю ему, что Арианна рассказала мне о своих чувствах к Ашеру и о том, как она попросила меня оставить его, чтобы он был ее.

Секунду Ашер пристально смотрит на меня, его пальцы все еще сжимают мой подбородок, как будто он нуждается в связи так же сильно, как и мне.

Прежде чем он успевает что-то сказать, я выпаливаю:

— Я не выдумала это воспоминание. Доктор Андерсон сказал, что это невозможно.

— Я знаю. — его голос тихий, даже болезненный.

— Ты... знаешь?

— Да, я говорил с твоими врачами.

Он говорил?

Как получилось, что я этого не знала?

— Кроме того, — продолжает он, — Это похоже на то, как Ари сказала мне, что любит тебя за ночь до этого. Черт.

— Она была... психически нездорова?

— Да, в основном она страдала депрессией, но у нее было такое поведение, ложь и интриги, но какого черта ей убивать себя, если она все это выдумала?

— Не знаю, но не думаю, что кто-то из нас полностью понимал ее душевное состояние. Думаю, что у нее было больше проблем, чем депрессия. Возможно, она была патологической лгуньей и... ну, что-то еще.

— Что-то еще вроде чего?

— Требуется так много усилий, чтобы все это спланировать. Это был просто тщательно продуманный план, чтобы разлучить нас.

В его глазах ярость.

— Думаешь, моя сестра покончила с собой только для того, чтобы разлучить нас?

— Знаю, это причиняет тебе боль, Эш. — моя ладонь касается его щеки, будто прикосновение избавит от мучений. — Но ты должен сохранять непредубежденность, если хочешь узнать правду. Ясно, что она полагалась на наше отсутствие общения, прекрасно понимая, что мы никогда не сядем и не поговорим об этом. Из того, что я узнала, у нас действительно были проблемы со связью, верно?

— И чья, блядь, это была вина, Рейна?

— Хорошо, моя вина, но ты тоже не помогал. — я делаю паузу. — Я пыталась поговорить с тобой, верно? После того, как я во всем разобралась, я помню, что подумала, что хотела бы поговорить с тобой.

Он немного помолчал.

— После похорон Ари, да.

— И каков был твой ответ?

Он продолжает молчать.

— Что ты мне сказал? — я настаиваю. — И не лги мне.

Он вздыхает.

— Точные слова были: Ты, блядь, мертва для меня. Не позволяй мне снова видеть твое лицо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Его слова пронзают меня глубоко и сильно, хотя я их и не помню. Должно быть, тогда они были гораздо болезненные.