Геополитика постмодерна - Александр Дугин

Проекты интеграции «старого света» существовали всегда. По мере того как «новый свет» претендовал на все большее давление, они становились многочисленней и интереснее. Примером тому может служить проект Шарля де Голля, в котором Европа простиралась от Владивостока до Дублина, от Атлантики до Тихого океана. Данная концепция интеграции «старого света» основана на утверждении ценностной системы истории и культуры, где естественное противостоит искусственному, культурное — цивилизационному. Этот проект объединения в великую Европу исходил от революционной части европейских элит. В древности нечто подобное пытались сделать Александр Великий с помощью интеграции евразийских пространств, а также Чингисхан — создатель самого крупного мирового царства.

Сама идея интеграции старого света в единое стратегическое пространство является вторым уровнем евразийства — континентализмом. Определенные духовные, интеллектуальные круги в Европе разрабатывали эту идею и в ряде случаев пытались воплотить ее в реальную политическую конструкцию. Возникло множество мистических, католических, протестантских, православных, а также светских, экономических проектов интеграции. Это второе определение евразийства как интеграции старого света привязано к географическому фактору, но тем не менее гораздо шире, нежели оно было в понимании отцов евразийства.

Третий уровень евразийства — интеграция трех больших пространств, или проект четвертой зоны. Теперь мы уже переместились в рамки географического контекста Евразии. Если присмотреться к устройству различных частей евразийского континента, к цивилизационным и историческим его особенностям, мы увидим три фундаментальные зоны, разделенные между собой меридианами, или меридиональными границами, на стыке которых происходят серьезные культурные расслоения.

Если идти с Запада, мы попадаем в европейское «большое пространство», которое геополитики называют Евро-африкой. Оно раскинулось от Северного моря до субтропической Сахары и включает в себя Средиземноморье, арабский мир и Черную Африку. Оно имеет внутри себя массу градаций, но тем не менее постоянно тяготеет к экономической и стратегической интеграции, выражающейся посредством либо колониальных захватов, либо процессом возникновения средиземноморских империй, распространяющихся к северу и к югу от Средиземного моря и вовлекающих в свою орбиту различные народы, расы, религии и культуры.

Второе «большое пространство» является для нас самым интересным, так как оно связано с Россией. Это российско-азиатский континентализм, включающий собственно территории России, территории Средней Азии, часть стран Восточной Европы, Центральную Азию, Афганистан, отчасти Пакистан, Индию и Иран, с возможностью влияния этой зоны на Турцию. Континентальный ислам этих стран значительно отличается от арабского, они имеют совершенно иной культурный код, степень универсальности и самобытности. Конечно, на этой территории совершенно разные религиозные, социально-политические и экономические уклады, но то же можно отнести и к Евроафрике, где Европа фундаментально отличается от Африки, но в геополитической системе координат рассматривается как единое евроафриканское пространство.

Третья зона называется Тихоокеанским Сино-Ниппонским кондоминиумом, то есть совместное господство двух держав — Японии и Китая. Хоть в региональном контексте они являются антиподами, тем не менее их влияние на весь Тихоокеанский регион весьма значительно. Основные направления внешней политики этих государств: сближение с Россией и проект выполнения геополитических функций в пользу США и глобализма.

Три данных полюса показывают внутриконтинентальные цивилизационные разломы. Конечно, они довольно общие, ибо, углубляясь, можно проводить деление сколько угодно, как и обобщения. Евразийство во внутриконтинентальном пространстве представляет собой альянс трех глобальных зон, географически принадлежащих евразийскому континенту, интегрированному по оси север—юг. Данное определение является третьим уровнем евразийства. Тут важно, что это именно альянс, а не объединение. Интеграция этих пространств должна идти по меридианам, то есть с севера на юг, согласно законам геополитики.

Перейдем к четвертому уровню евразийства — это процесс российско-азиатской интеграции. Тут проявляется упомянутый ранее меридиональный характер. Затрагиваются не все части евразийского материка, а преимущественно Россия, страны Центральной Азии, Афганистан, Иран и Индия. Речь идет о создании системы осей. Приоритетными здесь являются ось Москва — Тегеран и Москва — Дели; это две несущие конструкции евразийской меридиональной интеграции четвертого уровня. Наряду с ними существует более зыбкая ось, которая, не являясь парадигмальной, представляет все больший интерес, — это взаимоотношения по линии Москва — Анкара. Мы помним, как во время подготовки агрессии против Ирака в значительной степени евразийской и антиамериканской Турция выступила категорически против своих заокеанских партнеров, хотя потом американцам удалось погасить эти настроения. Иными словами, потенциал для такого альянса по меридиану с Россией у Турции есть.

Особое значение имеет территория Кавказа и Средней Азии, поскольку эти пространства на культурно-этническом уровне являются переходными; они родственны как сопредельным России государствам, так и дальнему зарубежью, например Афганистану, Ирану, отчасти Турции. Это пространство близко России, связано с ней русскоговорящим населением («русофонией»). Соответственно с этой частью бывших советских республик у нас существует масса культурных, исторических и генетических связей. Так возникает система полуосей, движущихся к Дели и Тегерану, одновременно выясняя позиции с Анкарой и создавая полуоси на промежуточном азиатско-кавказском пространстве.

Необходимо особо подчеркнуть, что в четвертом измерении евразийства Азия рассматривается в старой, классической географии и не включает Дальний Восток, то есть Китай, Индокитай, Корею, Японию, Филиппины, страны Тихоокеанского региона и страны Океана, которые принадлежат к совершенно иной модели.

Евразийство на пятом уровне является интеграцией постсоветского пространства. Мы уже говорим не о системе осей меридиональных, но о полуосях. Поскольку нас интересует конкретно Россия, наше будущее, мы не станем продолжать их на другие части евразийского континента, ограничившись рассмотрением этой концептуальной модели применительно к России.

Евразийство пятого уровня — это интеграция постсоветского пространства в некое подобие евразийского союза, о котором говорит президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Этот политический деятель прекрасно отдает себе отчет в том грандиозном, достойном Чингисхана начинании в деле интеграции постсоветского пространства, которое заявлено им в качестве основного вектора национальной и внешней политики. Более того, он разработал очень интересные проекты и модели, вплоть до конституции Евразийского союза. И в этом отношении любое препятствие и критика Назарбаева может исходить исключительно из атлантических источников. Ведь когда Чингисхан объединял земли, он стирал с лица земли целые города, целые цивилизации, стоявшие на его пути. Мы и поныне живем остатками его империи. Все великое требует жертв, на что-то обязательно надо закрыть глаза, иначе останется один безответственный гуманитарный треп, часто работающий на враждебные нам исторические структуры. Назарбаевская идея является не какой-то специфической казахской, тюркско-евразийской или исламской. Это идея Евразийского союза, то есть пятый уровень евразийства.

На шестом уровне евразийство внутри России представляет собой некое мировоззрение, философию, смыслом и основным значением которой являются традиционализм, стратегический центризм и федерализм.

Традиционализм — это вера в непреложную ценность прошлого, важность традиции, большое значение исторических корней. Наше происхождение является созидательным и важным фактором нашей национальной истории. Если угодно, этот традиционализм можно назвать также консерватизмом. Стоит отбросить эту систему консерватизма и традиционализма — и евразийство потеряет всякий смысл, поскольку современность и постсовременность, постмодерн, являются нашей слабой стороной. Мы не хотим препятствовать современности, но пытаемся ее в определенной мере корректировать. Таким образом, евразийство внутри России выражено консерватизмом и традиционализмом.

Стратегический центризм — это необходимость сохранения единства России и поддержка концепции укрупнения субъектов федерации и особенно стратегических федеральных округов. Вы знаете, что федеральные округа введены не конституционным образом, а указом президента, то есть не имеют никакого юридического статуса. Тем не менее они выполняют важнейшую функцию объединения, сохранения единства страны, и стратегический центризм стремится легализовать, конституционализировать сам аппарат федеральных округов.