Новое царство - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Я отравила его.
Хуэй отшатнулся, ее слова были подобны пощечине. Несмотря на это, часть его отказывалась верить, что его мать была способна на такое зверство. Убийство его отца, ее мужа. Проклиная его.
- Теперь Хави мертв. И твое наказание будет поистине ужасным. Я буду пить лучшее вино и поднимать тост за победу, которую я купила для себя и Кена.
- Ты заплатишь за это, - прорычал он.
Он был потрясен холодной яростью, захлестнувшей его. Он думал, что не способен на такую ярость.
Смех Исетнофрет только раззадорил его еще больше. Хуэй просунул руки в щель, и он знал, что если бы они сомкнулись вокруг ее горла, он бы задушил ее тут же, возможно, даже до смерти.
Но его мать отступила назад, за пределы досягаемости его цепких пальцев.
Она сказала: - Я могла бы оставить тебя на произвол судьбы таким же растерянным, как овца, которую тащат на бойню. Но это не было бы справедливой платой за все те страдания, которые я пережила. Ты должен чувствовать боль так же, как и я. Когда ты прячешься здесь, в темноте, знай, что для тебя нет надежды. Как бы ты ни умолял, твоя судьба уже решена. Ты заплатишь за убийство своего отца. И ты будешь страдать от невообразимых мук. И только тогда справедливость восторжествует.
Исетнофрет была безумна - другого объяснения быть не могло. Представить себе, что она так страдала, когда его отец осыпал ее и Кена только добром.
- Это еще не конец, - продолжила она, ее голос был полон эйфории. - Теперь у меня есть сила достичь всего, о чем я когда-либо мечтала. Сет исполнил мои желания. Лахун будет принадлежать мне.
Безумие.
- Еще. Сам Египет будет моим. Я стану царицей, а Кен будет моим супругом. А затем, как только Камень Ка окажется в пределах моей досягаемости... бессмертие. Я вознесусь. Я стану супругой самого Сета.
Хуэй изумился размаху безумных фантазий своей матери.
- Божество, - пробормотала она.
Хуэй вспомнил отвратительный ритуал, который как он видел, Исетнофрет и Кен проводили возле пирамиды. Там она соединилась с Сетом. Должно быть, это всегда было ее намерением – самой стать богом, и теперь она верила, что Камень Ка даст ей такую возможность. Он содрогнулся от чудовищных амбиций своей матери и масштабов безумия, которое ею двигало. Чтобы получить такой приз, она готова на все.
Исетнофрет оторвалась от щели, и в лунном свете она снова стала похожа на ту сгорбленную старуху. Но жестокая улыбка принадлежала только его матери. Прежде чем Хуэй успел высказать свое желание отомстить, она развернулась и зашаркала обратно вверх по ступенькам.
Хуэй бросился обратно в свою камеру. Когда он упал на холодные камни, его мысли были подобны водовороту, и все, что он мог вызвать внутри себя, был звериный вой боли. Он кричал, пока у него не пересохло в горле, этот ужасный вой поднимался по спирали вверх по Колодцу и выходил в Лахун, наконец исчезая в ночи.
***
Дни проходили в компании одних паразитов. В темноте Хуэй пытался сохранить бодрость духа, но с каждым часом его надежда таяла. Он жаждал услышать звук шагов Ипвет по каменным ступеням, но единственным человеком, который отважился спуститься, был охранник со своим скудным пайком. Возможно, Ипвет тоже разочаровалась в нем, оттолкнутая от него Исетнофрет, которая день и ночь изливала ей в ухо яд о своем брате-убийце.
На пятый день они пришли за ним. Папирусная веревка спускалась с круга голубого неба. Хуэй просунул конец веревки под мышками, и охранники вытащили его на яркий солнечный свет. Его подняли на ноги, а затем острием меча поволокли по улицам к дому губернатора. Его дом, который никогда больше не станет домом. Мужчины и женщины, мимо которых он проходил, смотрели на него или делали знак глаза, хотя всего несколько дней назад они смотрели на него как на героя, принесшего славу Лахуну.
В прохладе главного зала Бакари сел на стул с изогнутой спинкой, который когда-то принадлежал его отцу. Его изможденные черты лица теперь напоминали открытую могилу, предупреждая Хуэя о том, что должно было произойти. Там были управляющий и старейшины управляющего совета, а также Кен в качестве исполняющего обязанности губернатора.
- Вас будут судить здесь, в кенбете, - нараспев произнес Бакари, - и в этом суде будет решена ваша судьба.
Какова бы ни была его судьба, Хуэй встретит ее как мужчина, как и ожидал от него его отец. Он обвел взглядом собравшиеся лица и мельком увидел Исетнофрет в конце группы. Ее глаза были опущены, а лицо искажено горем, как и подобает молодой вдове. Ее траур вызвал бы уважение у всех присутствующих. Но когда она увидела, что он смотрит, она позволила себе легкую улыбку, невидимую никем другим. Хуэй изо всех сил старался сохранять спокойствие. Сейчас было не время.
- Я невиновен в тех обвинениях, которые были выдвинуты против меня, - сказал Хуэй.
- Если бы вы не были виновны, - сказал Бакари, - вас бы не обвинили.
Хуэй изобразил уверенное выражение лица, несмотря на свои страхи. Ему придется убедить суд в том, что обвинения были ложными. Но у него не было свидетелей, на которых можно было бы опереться, никаких свидетельств или ходатайств. Исетнофрет знала это, и это оправдывало ее веру в то, что для него потеряна всякая надежда. Исетнофрет, возможно, и призналась Хуэю в своем преступлении, но это было бы его слово против ее слова. Одно говорило в его пользу: не было ни малейшей причины, по которой он хотел бы убить собственного отца.
- Закон земли был передан человечеству богами в Первый день, - сказал Бакари суду в речи, продиктованной законом. - Мы выносим здесь свое суждение на основе принципов, которых требует Маат. Жизнь в мире для себя и в мире перед глазами богов должна быть жизнью, прожитой в равновесии. И давайте не будем забывать, что из всех преступлений, которые может совершить человек, убийство собственного отца - одно из самых чудовищных.
Управляющий выступил вперед и зачитал обвинение
