Спецы: лучшая проза о борьбе с наркомафией - Лев Пучков

– Ну, в смысле, какова реакция на инъекцию.

– Угу… Интересно… И что – со всеми вот так возитесь?

– Ну а чего? Не так уж много народу у нас на ремиссиях. С «борцами» сложнее – приходится постоянно контролировать, где они и чем занимаются. Хорошо – их тоже немного. В основном все правильные, «системные».

– Понятно… Так, а вот эта графа – «Шприцы». В каком смысле – «шприцы»? Заправленные, что ли?

– Нет, просто шприцы. У нас «обязаловка»: к каждому грамму прилагаются три одноразовых шприца и три ампулы с дистиллированной водой.

– Это что, «в нагрузку»?

– Это бесплатно. Исходя из цены грамма – можем себе позволить.

– Ну блин… Прямо-таки какой-то наркодиспансер! Тут тебе и врач, и шприцы, и подход индивидуальный…

– Это что, плохо?

– Да, дела…

Андрей Иванович, склонив голову набок, некоторое время рассматривал меня с нездоровым любопытством, как некое загадочное чудище. Знаете, агрессии в его взгляде я не уловил. Недоумение, интерес, какие-то проблески необъяснимой досады – да. А злобы не было.

Это меня несколько ободрило и успокоило. Хорошо, когда человек, от которого зависит твоя судьба, не испытывает к тебе личной антипатии. Можно на что-то надеяться…

– Вот что, голубь. Ты посиди маленько, я поеду кое-куда, наведу справки по этому вашему Анвару и прочим…

«Посиди маленько» потянуло на остаток дня и всю ночь.

И камера, и сам «прием» – все в этом заведении было как-то неправильно, вне поля общепринятой милицейской специфики. При аресте не обыскивали, все, что было, осталось при нас. Камера – обычный кабинет, помещение четыре на четыре, в ряду прочих на первом этаже, только окна зарешечены да дверь (без «глазка») обита листовым железом. Чистые топчаны, обтянутые дерматином, три стула, стол – ничего не привинчено к полу, – шахматы, кипа газет, в отдельно выгороженном закутке – унитаз и раковина.

Специально нас никто не охранял, вертухай в коридоре отсутствовал, за дверью – глухая тишина, и вообще, создавалось такое впечатление, что в отделе никого нет!

– «Нарики» у них тут не сидят, – пояснил многоопытный Люда. – Здесь, вообще, по делу мало кто сидит. Если ловят какие-то там чмошные «ноги» торквеловские, содержат в ИВС, в горотделе. У них там отдельная камера зарезервирована. Тутошние госкомдурщики с ментами крепко дружат, у них общий бизнес. А тут держат барыг – если возьмут с грехом пополам раз в полгода. Чтобы, значит, прониклись и легко отстегивали потом. Публика известная, бежать им некуда, в общем, все по-свойски, сам понимаешь…

– А ты что, уже был здесь?

– Нет, бог миловал. Камрады рассказывали. Я вообще здесь только как бесплатное приложение к твоей теме. Как пристяжь. Ты, конечно, извини, но с меня взять нечего, поэтому крутить будут именно тебя. Так что готовься. Заработать ты не успел, наверное, придется хату продавать…

Каков режим содержания, такова и отдача. Нас никто не беспокоил, к сумеркам мы освоились и вели себя вполне непринужденно. Если бы не мое подавленное состояние и неопределенность ситуации, можно было бы счесть все это забавным приключением.

Люда позвонил по моему мобильному, камрады принесли ему два «снаряда» (заправленные шприцы) и без особых предосторожностей передали через форточку. Меня это немного развеселило: вспомнил тупую шутку Анвара насчет «ларька с героином у мэрии». Мэрия через площадь наискосок, из нашего окна виден фрагмент ее парковки. Хе-хе…

Люда поставил дозу с моей помощью (на руках и левой ноге – тромбы, ставит под коленку правой, лодыжку бережет на резерв, а зеркала здесь не было) и прилег на топчан. Я к тому моменту успел проголодаться, тоже самую малость обнаглел и позвонил приятелям. Вскоре нам притащили ужин с пивом и постель и таким же макаром передали через форточку.

Приятели мои по плану выходного дня и ввиду вечернего времени были уже в норме пьяными и потому бесстрашными. Несмотря на мои протесты, пошли «наводить мосты» с дежурной службой отдела (а просто подушки через решетку не пролазили – остальное кое-как протащили).

Вернулись они спустя пару минут, с ошеломляющим известием: входная дверь заперта, тишина, и вообще, кроме нашего помещения, в отделе нигде нет света! Короче, отдел закрыт, все ушли на фронт.

Определенно, все-таки есть какой-то особый флер в этой специфической безалаберности провинциальных учреждений…

Утром идиллия кончилась – я вновь угодил в цепкие объятия товарища Исаева.

– Ну что… Не получится у нас Анвара за ж… взять, – скучным голосом сообщил Андрей Иванович. – Я детально навел справки, так что… Короче, он уже из той категории, что у нас не сажают. Или если сажают, то по очень высокому указанию, целевым решением… Гхм…

– И что теперь?

– Что теперь? Да вот, думаю – что теперь… – Андрей Иванович задумчиво смотрел в окно, постукивая пальцами по столу. – Это ведь Анвар для меня недоступен. А ты у меня вот где, – моему взору тотчас же был явлен небольшой крепенький кулачок. – Как говорится, со всеми потрохами!

– Да уж… – согласитесь, не очень утешительное заявление. – Ну и как мы теперь?

– Как мы теперь? Гхм… Знаешь, ты ведь у меня один такой – от Москвы работаешь (интересно… Люда давеча примерно то же самое сказал. Нет ли в этом какой-то связи?!)… Порошок у тебя хорошего качества… Опять же, врач – вон, журнал вел… Идиот, блин…

– И?

– Ну что – «и»? Усадить тебя – проще простого. Но практического смысла в этом я не вижу, хоть убей.

– Я с вами категорически согласен! – горячо поддержал я. – Очень правильная мысль!

– Да еще бы ты был не согласен. Выглядишь ты как нормальный маменькин сынок. Думаю, тюрьма для тебя – хуже смерти.

– Удивительно верное наблюдение!

– Ну так вот… Я сюда пришел в 2003 году. И все это время борюсь с торквеловской наркомафией. А до этого работал в местном ОБНОНе. И также боролся с ней же…

Тут Андрей Иванович вычленил в моем взгляде вотум недоверия и счел нужным поправиться:

– Ну, скажем так: пытаюсь бороться. У меня, между прочим, работа такая: борьба с незаконным оборотом наркотиков.

– Я в курсе.

– Ну так вот. Несколько человек мы посадили, но это все – «ноги». Разобраться – несчастные люди, типа твоего Зверева, который не сегодня-завтра помрет… Мм-да… Ну, одного барыгу усадил, было дело…

– Да, работа у вас – не позавидуешь…

– Ладно, это все туфта, тебе это не обязательно. В общем, получается такая штука. План по сдаче психоактивных веществ я выполняю и даже перевыполняю. Но в числе прочей статистики есть такая дрянь, как соотношение количества учтенных наркозависимых и количества смертей от употребления наркотиков на душу населения. Занижать не можем – это не по нашей теме, это местная медицина считает. И тут у нас полный провал.

– Что, все так плохо?

– Да уж, хуже некуда. Процент этот зашкаливает за триста от нормы! Прикинь? Это закрытая статистика, не всем доступно… Короче, получается парадокс. На территории города нет ни наркомафии, ни хотя бы даже одного нормального, полноценного дилера-барыги. Все рядышком, в Торквелове, здесь – только «ноги». Ну вот. А процент смертей от передоза на порядок выше, чем даже в самом Торквелове! Прикинь? С другими наукоградами даже сравнивать не стоит, на фоне нас они все – детский сад просто…

– Так рядом с ними нет такого гадюшника, как наше Торквелово.

– А кого это волнует? Есть статистика. А есть люди, которые отвечают за конкретный участок работы.

– Да, печальная история…

– Еще бы не печальная! Знаешь, почему меня не гонят за такую статистику?

– Почему?

– Потому что начальство в курсе всех дел и все прекрасно понимает. А сделать никто ничего не может: у этой торквеловской мафии очень сильные покровители. Везде все схвачено и подмазано. Вон, особняки у них там по десять «лимонов» баксов, все знают, на какие доходы, и никто даже пальцем не шевельнет… Мне только выговоры лепят за статистику да сочувствуют: давай работай, мы все понимаем! Но извини – в квартальном приказе мы тебя опять накажем…

– В общем, я так понял, что вы торквеловских ребят за это сильно не любите.

– Не люблю?!!! Хм… Да уж, точно, – не люблю. Так не люблю, что спать не могу. А не люблю в основном не за сам факт принадлежности к наркомафии, а за жадность, неряшливость и неразборчивость. Системы нет. Даже и не пахнет. Торгуют всем, что под руку подвернется: в диапазоне от «пластилина» и ханки до «белого китайца». Этот «китаец» – вещь вообще редкая, так и не разобрался, где достают. Одно хорошо – он в обороте нечасто появляется. А все остальное дрянного качества, и им плевать, как там будет чувствовать себя их клиентура на территории соседнего города. Пусть, типа того, хоть все разом сдохнут, все равно к нам две области ездят за «товаром». Мысль уловил?

– То есть… Гхм… В общем, я так понял, что моя методика индивидуального подхода к пациентам вам импонирует…