Дневник. 2009 год. - Сергей Есин

В институте все по-старому, Надежда Васильевна начала изучать компьютер, Лиза отослала Максиму компьютерный вариант стенограммы обсуждения моих дневников в Доме литераторов. Максим, возможно, из этого что-то сделает. И еще литературная новость, взятая опять из газеты: «В Центре Мейерхольда в Москве прошла презентация новой литературной премии». Премия называется «Нос» (новая словесность). От места к участникам и гостям: президентом премии стал господин Николай Сванидзе – «известный критик и телеведущий». Победитель получит 700 тысяч рублей. На фотографиях кроме Сванидзе еще Евгений Миронов и Михаил Швыдкой. Первым лауреатом этой премии никогда не станет писатель гоголевской реалистической школы.

В институте меня ждал еще и автореферат на соискание звание кандидата филологических наук. У нас, конечно, бывали случаи, когда аспиранткой становилась студентка, мать которой заведовала той кафедрой, куда аспирантка и была прикреплена; но здесь первый случай комплексного и полного династического сращивания семьи и науки. Алексей Юрьевич Минералов выполнил работу на кафедре, которой заведует его отец Юрий Иванович Минералов. Руководителем нового ученого становится доктор наук, работающий в качестве почасовика на кафедре у отца. По совместительству руководитель является также проректором по науке. Защищаться этот аспирант будет в Ученом совете, членами которого будут и научный руководитель, и отец, и мать.

Выходя из ректората, встретил М. О. Чудакову, обрадовался, завел на кафедру, немножко поговорили. Вот уж к кому, несмотря на наши политические разногласия, я испытываю, как говорят, сердечную склонность. Какой острый и быстрый ум и какая самоотверженная любовь к литературе и жизни. Подарил ей две свои последние книги.

24 марта, вторник. С утра позанимался с дневником, посмотрел старые газеты, не выспался, встал рано, много времени прошло даром, поехал на машине в институт. Здесь все расписано как по нотам, сходил к Василию Гыдову в Книжную лавку, заплатил 3200 за двадцать пять книг, которые отошлю Марку, включил компьютер и написал ему письмо, потом в половине первого, в перерыве между семинарами, началась кафедра.

Довольно удачно прошел семинар. Осинкину и Максимова обсуждали вместе и одновременно. Здесь, так сказать, и выявился основной мейнстрим: кто по литературным ходам, а кто по-настоящему и глубоко пашет. Но ребята, как всегда, разделились. Любители иностранной литературы не принимают социального и глубокого письма. Все это я еще снабжал собственными размышлениями и до и после. Поговорили о «Матёре», я объяснял, почему я отправлял всех в театр, и что бы я хотел, чтобы они на спектакле увидели. Разбирал их работы по чтению и прочел несколько цитат с моих карточек. В частности, одну из цитат из книги В. И. Гусева «Искусство прозы». Здесь тайным адресатом был Марк, который очень уж гладко принялся эксплуатировать свой наработанный томасманновский стиль – «о прошлом».

«Всякий, кто работал в газете, в журнале, знает, что редакции завалены рукописями под названиями «Моя жизнь», «Жизнь моего современника», «История одной жизни» и подобными.

Есть странная потребность почти в любой душе человеческой – рассказать о себе. Одни для этого шли на исповедь к священнику, другие искали друга. Одни исповедуются, оправдываются и каются устно, другие предпочитают писание. Эти последние и заполняют редакции».

Но и Саше Осинкиной я послал предупреждение. Впрочем, это скорее той ребятне, которая так любит то, что мы называем маргинальной прозой. Это уже Дмитрий Галковский.

«Если Достоевский написал «Преступление и наказание», то это не значит, что у него был опыт убийства старухи-процентщицы. Андерграунд не обладает развитой индивидуальностью, следовательно, не может до конца сыгратъ (создать) роль. Ему нужна подпитка. Венедикт Ерофеев был алкоголиком, ему удалось талантливо воспроизвести пьяное марево распадающегося советского мира. Виктор Ерофеев – «из хорошей советской семьи», и все его филологические опусы пахнут канцелярским запахом «домашних заданий».

Из семинара уходит Вася Б. Кажется, он уходит во ВГИК. Мне очень жалко, крепкий и хорошо пишущий парень. Но в Васе всегда была крестьянская осторожность и прагматизм жизни.

25 марта, среда. Все-таки что-то успел утром сделать, хотя следующая глава романа так и не тронулась, и побежал в институт. Перед этим довольно долго одевался: сегодня, кроме защиты дипломных работ, еще и вручение премий имени Горького. Этой церемонии почему-то все придают особое значение, – с одной стороны, имя Горького, чуть ли не ставшего в перестройку персоной нон грата, с другой – все это будет проходить в Центре русского языка, которым руководит Л. А. Путина. Священный трепет перед властью.

Еще до защиты побегал по институту, собрал посылку из 25-ти экземпляров «Межконтинентальных разговоров» для Марка, договорился, что посылка пойдет малой скоростью в Филадельфию, отправят ее из Книжной лавки Васи Гыдова. До конца защиты не досидел, потому что сговорился с ректором на его машине ехать на вручение премии. Вся тройка «моих» – Катя и Александр и студентка Самида Агаева Нино Сичанина, у которой я был оппонентом, прошла довольно удачно. А. М. Турков отметил полное благополучие, в смысле письма, у моих студентов. Любопытно, что с Алексеем Антоновым, с которым мы были оппонентами, мы почти полностью совпали и в общей оценке, и в деталях. Потом он мне даже сказал: «Ах, Сергей Николаевич, вы у меня весь хлеб отняли».

Алексей любит повитийствовать и порассуждать для млеющей от его обстоятельности публики. Катя и Александр в своих «последних» словах меня благодарили – от подобной вежливости студентов я отвык. Ребята уходят в молодую сверкающую жизнь, а я остаюсь в разваливающемся здании института и жизни.

На Воздвиженку, где должно было проходить вручение, ехали в машине вместе с БНТ и болгарином Анчевым. БНТ как-то тесно и нерасторжимо сжился с болгарами. На вручении присутствовал Бисер Киров, как всегда, в своей знаменитой кожаной шляпе. Потом, уже во время вручения, он пел «Алешу» на слова К. Ваншенкина, который получил премию по разделу поэзии.

В дороге раздался перезвон мобильника – звонил из Америки Марк. С присущей ему щепетильностью и волнуясь, как бы я не слишком потратился, он посылает мне деньги: на книги, надо будет добрать еще одну такую же посылку, на отсылку нескольких экземпляров самолетом, на дополнительный гонорар автору предисловия, на работу с прессой. Для меня все это непривычно, расходы пополам: обычно я все это делаю сам и моего гонорара, естественно, на все просто не хватает. Вот так и живу: работаю заведующим кафедрой, чтобы печатать и распространять свои книги.

То, что в Центре русского языка на каждом шагу стояло по молодому человеку с гвардейской выправкой – это понятно. Людмила Александровна Путина принадлежит к категории лиц, охраняемых государством. В силу особого статуса помещение было соответствующее: мрамор, дорогие лифты, миноискатели и индикаторы на металл, потом – замечательный фуршет. Людмила Путина – обаятельная женщина. Это мягкий, самостоятельный, как бы растворяющийся в собеседнике женский тип. Меня с ней познакомили, сразу установился легкий тон, вспомнили про Барбару Кархофф. Я также вспомнил, что писал о Л. А. в своем романе «Марбург». Роман у меня был в сумке, когда вместе с Л. А. мы вручали премию критику Курбатову, я его ей и подарил. Первый раз в жизни занялся беззастенчивым пиаром. Но очень уж был большой соблазн. В небольшом зале сидел Миша Попов, тоже член жюри. Мне передали, что недавно на городской комиссии Миша сказал что-то не очень доброе о «Твербуле». Сидел и автор «Хурамобада», с которым я недавно был в Ашхабаде.

Теперь полный список лауреатов: В. Орлов за «Камергерский переулок», К. Ваншенкин – поэзия, В. Курбатов – фундаментальная критика, все получили премию по 60 тысяч рублей. Получила премию также и Алиса Ганиева – текущая критика. На мгновенье залетевший Н. С. Михалков, который был «почетным председателем жюри», его подпись на дипломах, сказал: «по нынешним временам деньги не большие, но и не малые».

Мне как председателю жюри пришлось говорить сразу после Михалкова. Я оперся на его общие рассуждения о читающей стране, о молодой литературе и подобное, чего вспомнить не могу. После своей краткой речи Н. С. нагнулся к Л. А. Путиной, поцеловал ее, и я расслышал, как он сказал: «передай привет». Сидящие во втором ряду лауреаты, расслышали эту реплику более подробно: «привет Володе».

Я говорил, что жюри с удовольствием премировало бы более молодой состав, но что поделаешь, здесь своеобразный конкурс, и качество письма старшего поколения в основных номинациях оказалось выше. Говорил о мире иллюзий, который для нас порою ценнее, чем жизнь. Сказал также, что так уж повелось, что меня никогда не зовут поруководить конкурсом, чтобы дать мне какое-нибудь задание от группы или тусовки. Моя задача всегда одна: провести конкурс по законам и критериям искусства.