Никакой магии - Андрей Уланов

– Куда изволите?

– К «Четырем банкам»!

И да помогут мне духи Леса. Если Карда не окажется на месте, мне останется лишь мчаться в Садингем. И ждать утра, потому как ночью в королевском дворце меня и на порог не пустят. Впрочем, с этим рыдваном будет чудом, если мы доберемся туда к завтрашнему закату.

– М-м-м… – кучер замялся, мучительно решая сложнейшую арифметическую задачу: содрать со странной девицы привычно завышенную таксу или поостеречься, – по ночному времени в таннер выйдет.

– Получишь два, – пообещала я, протискиваясь внутрь, – если не растрясешь по дороге.

Мне повезло дважды. Во-первых, дежуривший в банке охранник оказался достаточно разумной особью. С третьей попытки он догадался, что ломящееся в запертый вестибюль безумное чучело – не обычная уличная нищенка, с пьяных глаз спутавшая «Четыре Банка» с ночлежкой. Во-вторых, полковник оказался на месте. На последнее я отчасти надеялась – Кард не выглядел человеком, который после долгого и тяжелого рабочего дня спешит к любящей жене и толпе радостно вопящих детишек. Теперь же, узрев «домашний» костюм: тапки, халат и курительная шапочка, все три предмета без малейших следов ручной вышивки – я окончательно уверилась, что полковник не обзавелся пока спутницей жизни… равно как и «штатской» квартирой.

– Когда я просил вас подумать о перспективах дальнейшей службы, – ворчливо начал он, – то вовсе не имел в виду, что результат этих размышлений вы должны будете сообщать посреди… – в этот момент коридорная лампа, наконец, разгорелась и полковник смог оценить мой вид по достоинству. – Так… что случилось? Вы повстречали хирд гномов-дровосеков?

– Меня пытались убить!

– Как интересно… – Кард посторонился, пропуская меня в кабинет, и махнул рукой в сторону диванчика. – Падайте. Я отправляюсь будить Тайлера, чтобы он сготовил свое фамильное варево. Не пугайтесь, если услышите грохот и канонаду.

– Угу. И заплатите кучеру.

Пускать меня на диван оказалось весьма неосмотрительным поступком – к моменту возвращения полковника я успела согреться под пледом и почти задремала. Впрочем, гномский напиток сделал свое дело. Уже после пары глотков я ощутила прилив бодрости, ясность мыслей, а также острейшее желание уронить на схвативших меня злодеев что-нибудь большое и тяжелое – например, гнев моего нового шефа. Жалости к ним я не испытывала ни малейшей и красок в описании тоже не жалела…

– Почему вы и Марилена не упомянули про этих белых масок в своем докладе?

– Сочли не относящимся к делу, сэр!

Правда, но не вся правда. Во-первых, в той ситуации мы выглядели довольно глупо, а во-вторых, смертельная опасность задвинула все прочие детали на задний план сознания. Теперь же у Карда имелось полное право выдать классическое: «В нашей работе не бывает мелочей» или «здесь я решаю, что важно, а что – нет!».

– Жаль, они не ответили вам взаимностью, – полковник отставил опустевшую кружку. – Лично я бы предпочел ночью спать, а не распутывать дурацкий заговор.

– А уж как я бы этого хотела, сэр!

– Что поделать! – Кард широко зевнул. – Бывает в нашей работе и такое: ставишь капканы на медведя, а попадает в них форель. Обидно… впрочем, иногда удается выменять этих глупых рыб на что-то более нужное… и я даже могу предположить, кто заинтересуется нынешним уловом. Ваша одежда здесь?

– Да, в соседней комнате.

– У вас пять минут. – Хлопнув ящиком, Кард протянул мне связку ключей. – Я буду ждать вас на крыше, у катера.

– При всем уважении к вам, сэр, – решительно заявила я, – мне нужно не меньше получаса и ведро горячей воды.

– При всем уважении к вашей болезненной тяге к чистоте, – усмехнулся полковник, – выйти на улицу с мокрой головой по нынешней мерзкой погодке далеко не самая лучшая идея.

– Сэр, я не могу и дальше оставаться в таком виде! – я понимала, что начинаю вести себя почти как человек, но ничего не могла поделать – ощущение зуда по всей голове буквально сводило с ума. Должно быть, в волосы набилось не меньше пуда грязи…

Кард некоторое время изучающее глядел на меня, а затем фыркнул в кулак.

– Вы же эльфийка, инспектор Грин. Необычная прическа с вплетенными листьями – что может выглядеть естественней? Готов держать пари: если вы появитесь в таком виде на балу, через неделю такое же «птичье гнездо» совьет у себя на головах половина столичных модниц.

– Да чихать мне на ваших модниц и всех остальных! – не выдержала я. – Как вы не понимаете… сэр! Я – эльфийка, верно… и вы заставляете меня то нырнуть в грязную лужу, то в мусорную кучу… и совершенно не представляете, насколько ужасны, противны, непереносимы… омерзительны эти ощущения!

– Вы закончили? – невозмутимо спросил Кард. – Рыдать не будете?

– Не дождетесь… сэр.

– В таком случае, предлагаю компромисс. Вы переодеваетесь за пять минут…

– Пятнадцать.

– …за десять минут, а по возвращении я организую для вас премию в виде ванны, размером, – Кард на миг задумался, – примерно с эту комнату. Вы сможете блаженствовать в ней до утра. Слово офицера.

– Где арестованные?

– Какие арестованные? – неумело изобразил удивление дежурный констебль.

– Из разбитой кареты!

В том, что в участке они уже побывали, сомневаться не приходилось. Посреди камеры на полу лежал давешний вязаный колпак, с неповторимым нафталиновым ароматом.

– Не было никаких арестованных, мисс, – старательно пряча взгляд, забормотал констебль, перелистывая учетную книгу за прошлую неделю. – С вечера троих пьяных приволокли, а больше никого и не…

Дежурный осекся, с нескрываемым ужасом глядя на выложенный поверх бумаг жетон.

– Где они? – вкрадчиво спросил полковник.

Констебль громко сглотнул. По мясистой щеке прочертила дорожку одинокая слеза и скрылась в рыжих зарослях бакенбард.

– Сэр, мне приказано молчать.

– Сгною, – наклоняясь над конторкой, все тем же вкрадчиво-ласковым тоном пообещал Кард, – в каторжную пыль сотру, в плесень. Кто приказал?

Дежурный стал похож на мышку… застрявшую между двух мельничных жерновов. Тут и последний орк сообразил бы, что предыдущий визитер тоже изрядно застращал беднягу всеми мыслимыми карами. Но сейчас он был далеко, а полковник – рядом.

– Его светлость, милорд… – назвать имя констебль все-таки не смог, – забрал арестованных… самолично вырвал из учетной книги лист и приказал строго-настрого забыть обо всем. Сэр, поймите, – взмолился он, – я человек маленький, а тут…

Кард еще несколько мгновений сверлил несчастного дежурного пристальным взглядом, зачем выдернул из чернильницы ручку и принялся писать – крупными печатными буквами, по диагонали листа, щедро рассыпая кляксы поверх других записей. Закончив, он развернул книгу – констебль вгляделся в надпись и принялся истово кивать.

– Вот и замечательно, – разом повеселел полковник. – Пойдемте, инспектор, здесь нам уже делать нечего…

– Сэр, а что делать мне?

– Вам? – Кард оглянулся на дежурного с таким удивленным видом, словно уже успел напрочь позабыть о его существовании. – Ну… продолжайте молчать. У вас неплохо получается.

На улице ветер, заскучавший без приятеля-дождя, сердито гонял по небу клочья туч. За одной из них сейчас укрылась зеленая Айя, а оставшийся Сэльг тут же перекрасил ночной город в зловещие красные тона. Особенно удались лужи – темно-багровые, словно прямиком со страниц бессмертной поэмы Дариэля. «Пять дней и шесть ночей не утихала битва, в огне скрылся великий город. И стали дни темнее безлунной ночи, а ночи светлее ясного дня, выше крыш вознеслись горы мертвых тел, потекли по улицам кровавые реки…»

– Что дальше, сэр?

– Навестим кое-кого. Мы ведь Ночная Гвардия, а это, знаете ли, обязывает. Когда человека выдергивают из теплой и уютной постельки, словно репу с грядки, результаты иной раз получаются весьма забавные.

– Мы полетим к милорду вдвоем? – недоверчиво спросила я.

– Нет-нет-нет, что вы! – быстро возразил Кард. – Его светлости уже не до сна. Мы навестим кое-кого другого… кто наверняка сладко спит, хотя по духу присяги должен был бы не смыкать глаз.

– Кое-кого… из Королевских рейтар?

– Для недавнего выходца из леса вы неплохо разобрались в нашем бюрократическом клубке, – одобрительно кивнул полковник. – Правда, если быть совсем уж дотошным, полк не «королевский», а «Ее королевского величества»… различие не столь уж заметное на слух, но весьма существенное с формальной стороны.

– Если быть совсем уж дотошным, – пробормотала я, – ваши общественные институты больше похожи на змеиное гнездо.

Оставалось лишь надеяться, что моя нынешняя гвардейская гадюка по злобе и ядовитости не уступит своей родственнице из Белой Башни, подвалы в которой имели столь же зловещую репутацию, что и застенки Кирхольма.