Ария: Легенда о динозавре - Дилан Трой

В альбоме «Герой Асфальта» композиторское дарование Ки-пелова, обращенное обычно в сторону мелодичных и печальных баллад, разродилось совершенно нетрадиционной для него вещью под названием «Мертвая Зона». Однако мелодика композиции выше всяких похвал, можно даже сказать, что этой самой мелодики слишком много для жанра хэви-метал. Что касается смыслового содержания «Мертвой Зоны», то существует анонимная версия, что в этой песне Кипелов, с помощью Маргариты Пушкиной, излил свои переживания по поводу детства, проведенного в Капотне, промышленной «мертвой» зоне на юго-востоке Москвы. Однако данная версия оказалась неправильной. Оказывается, отправной точкой для «Мертвой Зоны» послужил одноименный роман Стивена Кинга, а сама символика связана не с банальной Капотней, и даже не с розенкрейцерами. (Как вы сможете убедиться несколько позже, розенкрейцеры и к «Улице Роз» не имели ни малейшего отношения.)

…Маргарита Пушкина говорит, что этой песне не везло с самого начала. Действительно, с самого начала она называлась длинно и очень красиво — «Ты Зажигаешь Холодный Огонь» — и рассказывала о гордой и неприступной девушке по имени Анна. Девушка почему-то увлекалась археологией и копала не где-нибудь, а в самом Египте…

Ты зажигаешь холодный огонь, Долго мне смотришь в глаза, Учишь меня слышать эхо погонь, Отгремевших столетья назад. Комкаешь истины, словно платок, Меченный кровью времен. И вновь оживает Египта злой бог, Ликует холодный огонь. Змеи венчают остатки корон, Сон пирамид стерегут. Ты зажигаешь холодный огонь, В прошлом находишь приют.

Только зачем «арийцам» археологи и Египет в подобном виде? И вообще — нужен ли Египет российским металлистам? Вопрос вполне закономерный. Однако образ «холодного» огня прочно засел в подсознании поэтессы, и расставаться с ним ей явно не хотелось. Пушкина предприняла еще одну попытку обвести музыкантов вокруг пальца. Не получилось. Рассказ о девушке, уничтожающей взглядом глупцов и лжецов, а также отправляющей рыбника, палача и короля на поклон к пеплу сожженных на кострах инквизиции, «арийского» ОТК[!ОТК — Отдел технического контроля.!] не прошел. Вот тогда-то и появилась «Мертвая Зона», навеянная романом американского мастера литературных ужастиков Стивена Кинга, но при ближайшем рассмотрении не имеющая с Кингом ничего общего, кроме самого понятия «мертвой зоны». Да и то она переместилась из мозга кинговского героя в сердце персонажа («ты выходишь из сада живым, но в сердце — мертвая зона!»). Да уж, довольно витиевато в «Мертвой Зоне» излагается протест против технической революции, обезличивающей людей, против власти «железных святош», распевающих леденящие душу песни… Когда песня «Мертвая Зона» была представлена на худсовет фирмы «Мелодия», никто из присутствующих, как и следовало ожидать, ни черта не понял. Лишь только высокоэрудированный музыкальный критик Дмитрий Ухов сделал страшные глаза, наклонился к сидящей рядом Маргарите и тихо-тихо сказал: «О! Я все понял. Это песня про розенкрейцеров. Но я никому не скажу, не бой ся!». Ухов в строках «…вошла в сад ложь, розы подняв на свой щит» усмотрел намек на символ Братства Розенкрейцеров — изображение розы, распятой на кресте. Крест при этом изображался стоящим на постаменте из трех ступенек. Розенкрейцеровская роза, кстати, была нарисована и на Круглом Столе короля Артура.

Ну, бог с ними, с розенкрейцерами. Отправимся дальше. Эпическая «Тысяча Сто», повествующая о подвигах русских летчиков во время второй мировой войны, довольно прозрачно — но только по тексту! — перекликалась с «Aces High». (Хотя думается, что у Маргариты Пушкиной нашлось достаточно личных впечатлений и мотиваций, чтобы написать песню про летчиков, — ее отец во время второй мировой войны командовал дивизией бомбардировщиков и за Сталинградскую битву получил звание Героя Советского Союза!) Небольшой плагиатец во вступлении намекал на существование композиции «Gayana» со второго диска «Manowar» 1984 года. Тем более, что у Холсти-нина есть смягчающее обстоятельство: он обдирал не «Manowar», который он всегда терпеть не мог, а первоисточник в лице Петра Ильича Чайковского… (Страсть к переделке классики не оставила Владимира, но об этом будет отдельно сказано в следующей главе.)

Но все-таки ключевой композицией альбома стала незабвенная «Улица Роз», обязанная своим рождением мелодическому дару Виталия Дубинина. В этой песне было все, что нужно для дважды стопроцентного хита: отличная музыка и душераздирающий текст про ночных королев, измену и лестницу в небо. Металлисты — в массе своей народ весьма сентиментальный — любят, когда все непонятно, но чертовски красиво. В первом варианте текста, принесенным Маргаритой Пушкиной, девушку зва-га Анна. Дубинин возразил — сочетание «слышишь, Ан-на, Анна…» (хорошо еще, что не Ин-на, Ин-на…) казалось ему не эчень мелодичным — и в свою очередь предложил имя Жанна. Решили остановиться на Жанне. Оговоримся сразу: этот персонаж абсолютно абстрактный, не связанный ни с какими житей-ско-бытовыми реалиями музыкантов, и уж тем более не с Жанной д'Арк. (Хотя, как рассказывает Виталий, именно так звали одну его знакомую девочку, которая иногда занималась проституцией.) На сей раз не доверяя вечно придирающимся к ней «арийцам», Пушкина (на все сто процентов уверенная в том, что придуманный текст просто роскошен и посему переделке не подлежит) понесла показывать написанное творение прямиком Виктору Векштейну. Демарш Маргариты Анатольевны не спас первоначальный вариант песни от творческих правок «арийских» музыкантов. Холстинин все-таки «завернул» вариант второго куплета со словами:

Ты отдаешь все, что есть, Тем, кто приходит в твой дом, Но ты одинока, как перст, Даже когда мы вдвоем…

Народ гадал, кто же эта самая «Жанна из тех королев»? Высказывались разные предположения, одно оригинальнее другого. Самой распространенной была версия о том, что Жанна — это очень крутая манекенщица (в другом варианте — дорогая валютная проститутка, поскольку сия профессия, несмотря ни на что, казалась тогда явно модной и престижной), к коей соответственно воспылали страстью сразу все музыканты «Арии», но не смогли ее поделить, и по этой причине зарезали. Эта легенда, столь похожая на сюжеты передачи «Дорожный Патруль», была особенно популярна среди экзальтированных фанаток, которые никогда не упускали случая подчеркнуть свою близость к группе и которых — именно по этой причине — не подпускали к гримерке на пушечный выстрел.

Другая гипотеза сводилась к тому, что увлекающийся литературой Холстиниц пожелал отобразить в Жанне главную героиню романа Эльзы Триоле «Розы в кредит». Эту девушку в конце книги правда загрызли крысы… Но самую неожиданную версию высказал на худсовете «Мелодии» незабвенный поэт Игорь Шаферан, который, естественно, был членом партии и хорошо знал марксистско-ленинскую историю: «Что?! Какая еще «Улица Роз»? Вы с ума сошли! Вы что, не знаете — на улице Роз в Берне жил Владимир Ильич Ленин! Вы хотите сказать, что эта песня про Ленина?!». Название песни удалось отстоять, сразив маститого поэта железным аргументом: если бы «Улица Роз» была про Ленина, там бы фигурировала не Жанна, а Надежда Константиновна. Хотя кто знает, что выделывал великий вождь, проживая в Берне по указанному адресу…