Третья сила. Сорвать Блицкриг! (сборник) - Федор Вихрев

– Ну, если вы так ставите вопрос, я вас слушаю.

– Ника, сразу хочу предупредить: о политике в наше время говорить не принято, и мое мнение таково – без согласия поднимать эту тему неэтично. Потому спрашиваю: вы согласитесь немного со мной пообщаться?

– А куда я денусь с подводной лодки? – озорно ответила Ника очередным жутковатым афоризмом будущего. – Дмитрий Михайлович, в наше время о политике говорят все, кому не лень, так что для нас это какой-то неэтичной темой не является. Демократия тем и отличается, что каждый может иметь свое мнение о политике, хотя это мнение сугубо субъективное – у нас по этому поводу нет единой линии партии.

Слушая Нику, мне подумалось, что я слышу некоторый штамп, что-то в ритмике сказанного мелькнуло схоластическое, но чтобы не уходить в сторону, я спросил:

– Ника, мне любопытно ваше мнение: что с точки зрения истории произошло с СССР? В ваших ноутбуках я кое-что нашел, но все поверхностно, наличествует лишь некоторая хронология событий, при этом практически полное отсутствие осмысления и анализа произошедшего. И это странно: прошло двадцать лет с начала ваших реформ, и ни одной серьезной работы! Почему? Но я увлекся, что же произошло, на ваш взгляд, с СССР?

– Давайте вопросы по очереди. Что произошло в СССР… много чего. На поверхности лежит явное экономическое отставание от окружающего мира. Причин этого было несколько, тут и изоляция от окружающего мира, и отсутствие у граждан ощущения личной свободы. Нельзя всех уравнять – люди значительно разнятся по своей природе. Одни хотят реализации своих способностей, своих идей, другие хотят просто жить, а когда это все держится в жестких рамках, человек теряет способность мыслить… а когда таких – тысячи, страна теряет интеллектуальный и созидательный потенциал. Что характерно, это явление коснулось всех граждан, в том числе и руководителей страны. Нельзя было просто открещиваться от проблем – если партия сказала, что проблем нет, но всем очевидно обратное, результат предсказуем: проблемы, не решенные вовремя, превращаются в снежный ком, которому без разницы, что сметать. Одного человека или государство. Партийная линия не должна быть шорами на глазах лошади: только вперед, и ничего больше по сторонам не вижу. А цель? Вы думаете – мировая революция? Дмитрий Михайлович, декларируемой целью был коммунизм и процветание советского народа. И более ничего. Противоречие двух систем привело к созданию двух лагерей – «красной» и «демократической» экспансии. Пережив одну войну, Советский Союз радостно окунулся в другую, «холодную», что усугубило экономические проблемы. История рассматривает лишь причинно-следственное развитие событий, хотя для объяснения происходящего частенько привлекаются субъективные, зачастую выгодные для какой-то конкретной группы мотивирования.

– Если я вас правильно понимаю – основная причина связана с торможением развития общества и утратой нравственных ориентиров? – уточнил я.

– Нет, скорее, пресыщение запретами, слишком нравственно – так же плохо, как и безнравственно, – грустно усмехнувшись, ответила Ника.

– А как вы представляете себе наши органы? Вы считаете, что это некий иррациональный репрессивный механизм или способ защиты от угроз как внешних, так и внутренних?

– По этому поводу можно сказать и со стороны человека, который был в этой системе, и с точки зрения обывателя. Нам нужны сильные органы, которые могут реализовывать функции контроля и исполнения решений власти. Но эти органы не должны вызывать испуг у обывателя, а только уважение, которое мы растеряли. Да и в ваше время к этому ой как приложили ручки! Без самой банальной милиции страна превратится в неуправляемую машину. Так что, с одной стороны – очень нужные органы, а с другой – в Союзе явно перегнули палку и сделали палачей и пугал. Найти золотую середину – это очень сложно даже в наше будущее время… А насчет внешних угроз, вы не поверите, только недавно – это по нашему времени недавно – появилась открытая информация об их деятельности. Борьба со шпионами будет продолжаться всегда… Государственная безопасность – ГБ, НКВД, СМЕРШ – это нужные организации. Сейчас, в период войны, – очень нужные, но перегиб никогда никому на пользу не шел. Перегнуть палку очень легко, а вот выправить ошибки – невероятно трудно.

Я для себя решил пока не делать никаких выводов, но слушать и наблюдать за мимикой, поэтому задал следующий вопрос:

– Ника Алексеевна, вы историк и много на эту тему читали в своем мире, но все же – каков ваш личный прогноз реакции руководства СССР на ту информацию, что вы нам принесли?

– Осторожный – это в первую очередь. Осторожный и недоверчивый, но при этом, если наши нововведения реально прошли полевые испытания – что сейчас и делают ребята, – то будут приниматься на ура. Любую информацию надо проверять – и у вас, и у нас в правительстве сидят не дураки, кроме некоторых – не буду тыкать пальцем, он еще не родился, – но сейчас такое время, что вся полезная информация будет использована на сто процентов. Только вот кто будет определять, какая из модернизаций реальна, а какая выдумки, не заслуживающие внимания, – это работа специалистов и наших парней. В данном случае – вы не поверите, но я говорю честно – в этом и будет ваша основная роль. Если вы нас не поддержите и мы не сможем реализовать наши возможности – что бы мы ни рассказывали в Союзе, все будет приниматься долго и со скрипом.

– Ника Алексеевна, а будущее у человечества есть? В том, высоком смысле, или мы – просто волосатые обезьяны и будущее – это вечное ням-ням с бессмысленной и жестокой борьбой с себе подобными?

– Будущее всегда есть, Дмитрий Михайлович. Но вот какое? Будет ли это всемирный коммунизм или это будет мировой кризис и «холодная» война, даже при всех наших знаниях будущего нельзя сразу же взять и изменить психологию всей страны и тем более – ее лидеров. Не будем и пытаться. Глупо было бы – прийти и сразу в лоб: «Вы все дураки, и из-за вас будут страдать миллионы людей!» Все должно развиваться постепенно, в своей исторической эпохе. Монархизм – социализм – демократия. Советский народ сейчас не готов к резкой перемене социального строя. Значит, не надо и давить. Все будет со временем. Все меняется, так или иначе. Если с нашей помощью развитие истории пойдет не так, как у нас, – кто может сказать сейчас, будет ли это хуже или лучше? И для кого?

– Ника Алексеевна, а как вы думаете, с какой целью вас перебросили в наш мир?

– Если бы я знала, Дмитрий Михайлович, то постаралась бы испортить этим умникам всю их малину. Я не буду играть ни по чьим правилам. Скорее всего, для кого-то это просто эксперимент. А мы – подопытные кролики. Поверьте – если бы я знала, кто эти умники, набитой мордой они бы не отделались. У меня дома дочка осталась… Но в целом они предвидели нашу реакцию правильно – мы сделаем все, чтобы помочь Советскому Союзу выиграть эту войну… и вашу реакцию – вы нам это позволите сделать. А вот как? Как свободным индивидуумам или как винтикам во все перемалывающей машине высшей целесообразности… в жестко охраняемых научных лагерях?

В это время в штаб вошел лейтенант Ченцов, что помогло мне остановить нашу беседу, тем более что материала для размышлений хватало.

Вечером я попросил Степана Александровича задержаться в штабе.

Наблюдая за Степаном, я в который про себя раз отметил, как война трансформирует людей. Порою показывая слабую подготовленность профессионального военного и, наоборот, демонстрируя профессионализм бывшего гражданского. Передо мной сидел крепко сбитый военный. Спокойное, несколько мрачное лицо скрывало внутреннюю силу и уверенность. То, как ему подчинялись его товарищи, раскрывало в нем сильную личность и мощные, но контролируемые эмоции. Мне кажется, что более всего мне повезло с Никой и Степаном.

Через Нику, ее эмоциональность, ее порою несдержанную вздорность мне удалось почувствовать некоторые эмоциональную и нравственную составляющие мира наших героев. Искореженные составляющие, но именно это позволило ощутить их мир.

Со Степаном было проще, он мужчина, на внутреннюю силу которого многие опирались и к которому неосознанно тянулись. Из таких война делает настоящих командиров.

– Степан, в чем причина уничтожения моей родины? – Мне показалось, на лице Степана мелькнуло облегчение, как если бы он давно ждал этого вопроса.

– Нашей Родины, Дмитрий Михайлович, она у нас одна. Хороший вопрос… на который я не знаю ответа. Есть множество фактов, мифов, версий. Вы с ними, думаю, знакомы. И ни одна из версий не является в полной мере не то что правильной, но и достоверной. Экономика? Но нагрузка на нее не превышала аналогичную в Соединенных Штатах. Отставание в развитии? Оно было, но не успело стать принципиальным. Да и не во всех областях оно было. Личная свобода? Оной свободы в Союзе было ну никак не меньше, чем у противников. И так до бесконечности.