Императрица поневоле - Зарина Павлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Для теплоты у вас есть мисс Арсилия. Я же буду Императрицей. В мои обязанности не будет входить приносить вам тепло, — с этими словами я отвернулась от Адама, сжимая кулаки в бессильной ярости.
Как он смеет требовать от меня теплоты? Как он смеет даже думать об этом, если сам… сам всю жизнь был холоден ко мне? Я тянулась к нему, в надежде получить то тепло, которого мне не хватало. Я хотела почувствовать его защит. Хотела, чтобы хоть кто-то в замке был на моей стороне. И теперь он просит меня об этом?!
Никогда. Я никогда его не прощу. А если мою голову захватит та болезненная любовь, мне лучше будет убить себя. Я не позволю этому мужчине снова разрушить меня и мой мир.
Карета остановилась. Я облегченно выдохнула. Адам больше не разговаривал, но его взгляд утомлял. Он словно бы ждал от меня, что я что-то ему скажу.
Двери кареты распахнулись. В нос ударил запах моря из-за того, что храм стоял у самого берега. Шум волн едва доносился сквозь шум толпы, столпившейся около храма. Нет, это не были крестьяне и обычные горожане. Тут были лишь аристократы, которые ожидали нашего прибытия.
В этот раз мне пришлось опереться о руку Адама, чтобы показать видимость хороших с ним отношений. Поле чего я непроизвольно вытерла ладонь о юбку платья, взяла Императора под локоть и улыбнулась.
Летели лепестки роз, которые бросали люди. Так они желали нам любви и благополучия. Я увидела у самого храма хмурое лицо отца. Рядом с ним стояла мама, украдкой вытирающая слезы платком. Кайл, прячущийся позади родителей, усердно бросал лепестки так, чтобы попасть в стоящих по другою сторону дорожки людей. Роберт, заметив это, дал Кайлу подзатыльник.
Вмиг моя улыбка из фальшивой превратилась в настоящую. Мне хотелось отпустить локоть Адама, оттолкнуть его себя и броситься к родным. Обнять маму, сказать, что все хорошо, прижаться к надежному плечу отца, потрепать Кайла по голову и пожаловаться Роберту, что в замке меня все обижали. Но я не могла. Не могла даже просто сделать вид, что я узнала их.
Храм, к которому мы шли по лазурной дорожке, был выполнен из голубого и синего камня. Все по традициям. Его основание было синим, квадратным и внушительным. К верху храм становился уже и светлее. Такое сооружение тоже было обусловлено религией. Сама религия Империи говорила о том, что люди — существа слабые, подверженные плохому влиянию и не умеющие бороться с внутренним злом, которое живет в каждом человеке. Но с каждым годом наша сила растет и человек просветляется. А к концу жизни он сияет чистым, белым цветом, как пенка на волнах. И после своей смерти, уходит туда, откуда прибыл — в воду.
Проще говоря, его кремируют и развивают прах над морем. Или другой жидкостью. Такова традиция.
Ступив под своды храма, я вдохнула илистый запах. В храме было запрещалось разводить огонь. Лишь в спальнях послушников и священников, чтобы они не погибали от простуды. А виной простуды, конечно, было слабое и никчемное человеческое тело.
За нами вслед двинулись аристократы. Они переговаривались шепотом, поэтому услышать и разобрать о чем они говорят я не могла. Да и не особо хотелось. В конце концов, я всех их зала в лицо. И знала, что они из себя представляют. Жалкая кучка никчемных насекомых, присосавшихся к бюджету Императора. А тот и был рад тому, что его окружали пиявки, умеющие льстить. Адам всегда был падок на сесть. Такой омерзительный мужчина. Как он вообще мог мне нравится?
В самом храме стоял алтарь из морского камня. Витражные окна, переливающиеся всеми оттенками синего, сам священник, стоящи у алтаря, в белых одеждах, что означала высшую степень просветления. И множество деревянных покрытых резьбой, напоминающей морские водоросли.
Мы с Адамом дошли до алтаря. Я слышала, как гости рассаживаются по местам. А мы просто смирно стояли и ждали, когда шум окончательно затихнет. Если бы не традиции, то ждать начала церемонии не пришлось бы так долго.
Внезапно я осознала, что уже устала. А впереди еще коронация.
— Солон, Бог Воды, благословляет брак Императора с леди Беннет, — начал говорить священник, как только на храм опустилась тишина. — Вода — это наша жизни. Она проистекает по всему нашему организму. Мы прошли из воды. И наша жизнь похожа на нее. Она может быть быстрой и неугомонной. Может нести разрушение и боль. Но так же вода несет жизнь и процветание. С этого момента две ваши реки жизни объединились в одну.
Я мысленно вздохнула, продолжая смотреть на священника с улыбкой. Эта речь не была официальной. И на каждый свадьбе священник придумывал свою речь. Официальной была только последняя часть.
— И вам, дети мои, придется все невзгоды и радости переносить вместе. Река будет полноводной только если вы будете держаться за руки. А теперь, приступив к церемонии.
Мы с Адамом развернулись к друг другу лицом.
— От имени Бога Воды, клянешься ли ты, Адам Найтлинский, Император Империи Эристел, защищать и оберегать свою жену?
— Клянусь, — тихо сказал Адам, кладя свои ладони на мои щеки и касаясь губами моего лба.
— От имени Бога Воды, клянешься ли ты, Элизабет Беннет, уважать и чтить своего мужа?
— Клянусь, — едва шевеля губами, ответила я, беря ладони Адама в свои и касаясь каждой своими губами.
— От имени Бога Воды, клянетесь ли вы, что будете любить друг друга?
— Клянемся, — хором сказали мы с Адамом.
Наши лица приблизились. Сердце застучало где-то в районе пяток. Нет, я не была взволнованна. Я была в ужасе. Когда губы мужчины коснулись моих, я с трудом сдержала рвотный рефлекс. Стоило мне только представить, что Адам делала этими губами с другими женщинами, мне сразу хотелось кинуться в ванную и остервенело мыть свои губы. А затем залезть в ванную и лежать в ней до тех пор, пока вода не станет ледяной. Или пока я не почувствую себя чистой.
Как только мы отстранились друг от друга, зал взорвался аплодисментами. Мы повернулись к гостям с улыбками, будто между нами не было той стены льда. Будто мы действительно были рады этому. Но, в отличие от Адама, я когда-то радовалась этой церемонии.
К нам начали стекаться аристократы, поздравлять, делать комплементы. Я же испугано шарила
