Страна чудес - Эмилио Сальгари

— Гром и молния!.. Сто сорок восемь миллионов!.. Но ведь в таком случае его лучи должны потратить несколько часов времени, чтобы достичь Земли.

— Световые семь минут, а тепловые — сорок восемь.

— Вот так скорость! Это будет намного быстрее, нежели полет пушечных ядер!

— Скажите мне, сеньор доктор, — спросил Кардосо, — значит, жар Солнца должен быть чрезвычайно силен, если оно посылает на такие громадные расстояния столь жгучие лучи?

— По исчислениям некоторых искусных астрономов стало известно, что тепло, выделяемое одним футом солнечной поверхности, равно теплу, выделенному во время тридцатишестичасового горения угольного шара величиной с нашу Землю.

— Клянусь Юпитером, если упадешь на Солнце, то можно отлично изжариться!

— Думаю, что так, Кардосо.

— Теперь я понимаю, почему солнечные лучи так горячи, в особенности в настоящую минуту, — сказал Диего.

— Но не думайте, что только одна наша Земля нагревается солнечными лучами. Она получает лишь две тысячи двести пятидесятимиллионную долю солнечных тепловых лучей, затем некоторая часть их поглощается планетами, входящими в состав солнечной системы, а большая часть теряется в пространстве. Впрочем, некоторые астрономы думают, что это изобилие тепла не пропадает, а возвращается Солнцу в другой какой-нибудь форме.

— А очень велик сеньор Феб?

— Поверхность его в одиннадцать тысяч восемьсот раз больше земной поверхности, объем в один миллион двести семьдесят девять тысяч раз больше объема Земли и в шестьсот раз больше объема всех планет, взятых вместе. Вся его масса превосходит в триста девятнадцать тысяч пятьсот раз массу Земли и немногим более семисот раз — массу всех планет Солнечной системы, взятых вместе, но его средняя плотность составляет лишь двести тридцать три тысячных плотности земного шара, то есть вчетверо меньше плотности Земли.

— Скажите мне, сеньор доктор, не оказывает ли Солнце еще какого-либо влияния на нашу Землю за исключением того, что оно ее греет? — спросил Кардосо.

— Судя по последним наблюдениям, произведенным астрономами, кажется, что сеньор Феб, как его называет наш чудак Диего, сильно влияет на атмосферные явления, происходящие на земном шаре. Доказано, что когда солнечная фотосфера возмущена, то это всегда вызывает разные магнитные явления на Земле, а часто также бури в земной атмосфере.

— Значит, солнечная фотосфера не всегда одинакова?

— Нет, не всегда, Кардосо; масса раскаленных газов, окружающая солнечное ядро, находится в движении. Громадные языки пламени, длиной в целые тысячи миль, поднимаются от Солнца, и время от времени солнечная фотосфера разрывается в нескольких местах, причем образуются неизмеримые пропасти, обыкновенно называемые учеными солнечными пятнами. Чем многочисленнее эти пятна, тем чаще разражаются на земном шаре магнитные и атмосферные бури…

— И эти бури продолжаются постоянно?

— Нет, они разражаются тогда, когда солнечные пятна обращены в сторону Земли; так как Солнце оборачивается вокруг своей оси приблизительно за двадцать семь дней, то в бурях бывает перерыв, когда покрытая пятнами часть его обращена в другую сторону.

— А велики эти пятна?

— Наблюдали несколько пятен величиной, превосходящей в четыре раза величину земной поверхности.

— Вот так история! Но как же они образуются?

— Предполагают, что это громадные кратеры, образовавшиеся в невидимых для нас токах раскаленных газов, и что в бездонной глубине этих кратеров виднеется само солнечное ядро.

— А разве не удалось объяснить причину производимых Солнцем на Земле бурь?

— Нет еще. Замечено только, что по мере того как солнечные пятна увеличиваются, магнитная стрелка ведет себя все беспокойнее и поворачивается по направлению к этим пятнам. Чем больше эти пятна удаляются от земного шара, тем спокойнее становится стрелка, а чем они больше приближаются, тем она становится беспокойнее. Когда же пятна находятся прямо напротив земного шара, тогда она скачет, как безумная. Такому поведению стрелки соответствуют появляющиеся в это время на Земле явления, как то: северное сияние, землетрясения и так далее.

— Значит, по мнению астрономов, магнитное состояние Земли прямо зависит от влияния солнечных пятен?

— Да, Кардосо.

— И они влияют также и на землетрясения?

— Кажется, именно так и есть, так как замечено, что землетрясения происходят именно тогда, когда на Солнце больше всего пятен.

— Вот так загадка!.. Неужели удастся когда-нибудь разгадать ее?

— Будем надеяться, что удастся, Кардосо. Эти солнечные пятна, вызывающие на Земле столько катаклизмов и появление которых странно совпадает с циклонами, засухами, наводнениями и неурожаями, заслуживают самого тщательного изучения.

Разговаривая таким образом, путники продолжали быстро продвигаться к северо-западу, все больше и больше углубляясь в эту необозримую, бесплодную, выжженную солнцем равнину, пересекаемую лишь большими поясами беловатого песка, раздражавшего зрение, и совершенно лишенную всякой растительности. Жара увеличивалась с каждой минутой, и следовало опасаться, что животные подвергнутся солнечному удару.

О дикарях не было ни слуху ни духу. Диего и Кардосо высовывали время от времени головы из драя, чтобы бросить быстрый взгляд на юг, но в этом направлении не появлялось ни одного живого существа. Без сомнения, австралийцы после полученного ими жестокого урока окончательно оставили мысль ограбить драй, защищаемый столь храбрыми людьми и таким могущественным оружием, сразу устилавшим всю землю трупами.

В полдень путники сделали остановку близ реки Финк, так как шли все время по ее течению, держась от нее лишь в нескольких милях, чтобы избежать глубоких изгибов русла.

Диего и Кардосо сошли на дно ручья посмотреть, нельзя ли найти немножко воды в зарослях полуиссохшего тростника, росшего в ее русле. В то время, пока искали воду, они увидели какое-то довольно большое животное, старавшееся убежать к противоположному берегу.

— Ого! — воскликнул старый моряк. — Кажется, здесь водятся и бифштексы!

— Ты видел какое-нибудь животное? — спросил Кардосо.

— Да, дружище, заряди ружье и пойдем вслед за ним.

— Куда же оно убежало?

— Посмотри, вон там шевелится тростник.

— Вперед, старина!

— Идем, идем!

Они бросились в заросли, вслед за дичью, убегавшей к противоположному берегу, причем животное с силой раздвигало тростник, падавший, словно подкошенный, на землю.

Наши матросы перешли русло реки и поднялись на противоположный берег, но, сделав несколько шагов, остановились, вскрикнув от изумления и отвращения.