Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики - Майкл Муркок

Если он не найдет ее на этот раз, мрачно повторял Роффрей, значит, ее все-таки нет в живых. Тогда ему останется только один выход — смерть.

Такой уж он был одержимый.

Приближаясь к Отлученным Мирам, он с интересом рассматривал их. Они изменились. Планеты располагались самым обычным образом, а не на одном расстоянии от звезды, как он предполагал. И, судя по всему, переход системы прекратился.

Тут он вспомнил фрагмент истории, быстро превратившейся просто в еще один миф для беглецов из погибшей галактики. Некая раса, похожая на собак и именующая себя шаарнцами, пыталась остановить прохождение системы сквозь измерения.

Очевидно, им это удалось.

Выяснив по картам координаты Энтропиума, он осторожно направил корабль к Призраку, где, как ему было известно, подстерегали две опасности — тронцы и безумное пространство самого Призрака.

Но когда он уже вышел на орбиту Энтропиума и попытался отыскать единственный построенный на нем город, ему так и не удалось обнаружить ни хаоса, ни врагов.

Ни города.

Правда, он нашел место, где раньше был какой-то город, — груду развалин. Посадив корабль на обширном пустыре посреди перекрученного железа и обломков бетона и сканируя окрестные руины, он заметил какие-то неясные фигуры, шнырявшие в темных воронках между разрушенных строений. Из-за чего произошла катастрофа, было совершенно непонятно.

Наконец с замиранием сердца он влез в бронированный скафандр, пристегнул на бок аитинейтронный пистолет, спустился в воздушный шлюз и ступил на поверхность планеты.

В то же мгновение в одной из воронок что-то сверкнуло, и на силовом поле его скафандра рассеялся импульс энергии. На ходу выхватив из кобуры пистолет, Роффрей рванулся назад и укрылся за посадочной опорой.

Сразу ответный огонь он не открыл; как и любой человек, Роффрей испытывал некоторый страх перед разрушительной силой антинейтронного оружия.

Он увидел фигуру чужака — высохшее тело, больше похожее на скелет, обтянутый ослепительно белой, как оплавленный пластик, кожей, длинные ноги, короткие руки; голову он разглядеть не смог — странная металлическая трубка приподнялась над краем воронки и задергалась в руках чужака, явно целясь в него.

Роффрей выстрелил.

Вопль существа еще отдавался эхом в его шлеме, а тело врага, поглотив смертоносный поток антинейтронов, рухнуло, расплавилось и исчезло.

— Сюда!

Обернувшись, Роффрей увидел какого-то грязного, одетого в немыслимые лохмотья человека — но все же человека — и побежал к нему. В воронке, которую нагроможденные по краям обломки превращали в некое подобие укрепления, Роффрей обнаружил горстку бедолаг, остатки человеческого населения Энтропиума.

У позвавшего его человека голова казалась черепом, обтянутым грязной, усеянной струпьями кожей. Лицо распирали кости. Руки, не находя места, бегали по телу. Не сводя с Роффрея настороженного взгляда, он прохрипел:

— Мы тут голодаем. Есть хоть какие-нибудь припасы?

— Что здесь произошло? — спросил Роффрей.

Его подташнивало от всеобщего запустения. Люди эти — просто стая, сбившаяся для защиты от таких же стай чужаков. Выжить, ясное дело, суждено лишь самым приспособленным.

Оборванец указал на обломки за собой:

— Вы об этом? Не знаем... Бац — и все...

— Почему вы не улетите отсюда?

— Нет кораблей. Почти все были разрушены.

Лицо Роффрея скривила судорога:

— Прикройте меня, пока я доберусь до корабля. Я вернусь.

Чуть спустя он уже брел обратно через развалины с ящиком в руках, скользя и оступаясь на вздыбленном грунте. Стоило Роффрею протянуть пакеты с сухим пайком, и несчастные жадно обступили его.

С этой планетой — а может, и со всей системой — случилось нечто ужасное. Он должен выяснить, что — и почему.

От группы припавших к пище людей отделилась какая-то женщина, за ней следом тащился мужчина с головой-черепом.

Она обратилась к Роффрею:

— Вы, кажется, из родной галактики. Как вы сюда попали? Что, они... разобрались в тайнах Призрака?

— Вы о Ринарке и Аскийоле?

Роффрей всматривался в женщину, но не узнавал ее. Сразу видно, что она была красавицей — да нет, и оставалась ею, если бы не грязь и лохмотья.

— Да, они добились своего. Раскопали больше, чем хотели, но добились. Всей нашей Вселенной больше не существует. А человечество или та его часть, которая унесла ноги, никак не осядет. Может, оно уже уничтожено, не знаю.

Мужчина с головой-черепом обнял женщину. Выглядели они парой оживших мертвецов.

— И тогда ты ему была не нужна, и сейчас не нужна, — сказал он женщине.

Роффрей заметил, что между ними словно кошка пробежала, но не понимал, в чем дело.

— Заткнись, Пол. Ринарк и Аскийоль в безопасности? — спросила женщина.

Роффрей покачал головой:

— Ринарк умер. Аскийоль процветает, он командует флотом. Лорды Галактики полностью передали ему власть на период чрезвычайных обстоятельств. Теперь они ему подчиняются.

— Провинциал идет в гору, — прокомментировал мужчина-скелет.

И тут Роффрей понял, что знает имена этих людей:

— Вы Пол Толфрин?

Скелет кивнул. Движением головы указал на женщину, та потупилась.

— Это Уиллоу Ковач, моя жена. Мы, некоторым образом, женаты... Аскийоль говорил о нас, так ведь? Думаю, он и послал за нами?

— Нет.

Уиллоу Ковач содрогнулась. Непохоже, что Толфрин ей так уж по душе, подумал Роффрей, в глазах у нее какая-то вялая ненависть. Если ей и нужен Толфрин, то только как защитник. А впрочем, какое ему дело.

— Что случилось с остальной частью человеческой колонии? — спросил Роффрей, пытаясь подавить тошнотворное чувство омерзения, возникающее при виде упадка и вырождения. — Все убиты?

— Вы что-нибудь заметили, когда пробирались через руины? — вопросом на вопрос ответил Толфрин. — Маленьких таких, пугливых зверьков?

Роффрей заметил — те показались ему отвратительными, хоть он и не понимал почему.

— Все эти созданьица когда-то были разумными. По какой-то причине Призрак прекратил переход. Долгое время планета вела себя совершенно безумно, потом вроде бы снова угомонилась.

Когда началась катастрофа, тела разумных существ, людей и нелюдей, стали превращаться в то, что вы видели. Кое-кто говорил, что дело в сочетании метаболических изменений и временного сдвига, но мне этого не понять. Я ведь не биолог, а астрогеограф. Да и то, знаете ли, самодеятельный, — он, казалось, впал в какую-то отрешенность, но вдруг поднял глаза. — Город разлетелся на куски. Зрелище было страшное. Куча народа сошла с ума. Да, наверно, Аскийоль рассказывал вам...