Инверсии - Иэн Бэнкс

А: Ну, если мне докажут, что дело не терпит отлагательств, тогда весьма вероятно.

В: Хорошо. Так-то лучше. Наконец-то. Слава Провидению, вы…

А: Но я должен быть уверен, что в противном случае жизнь монарха окажется под угрозой. Доктор Восилл назначена самим королем. Действия против нее могут рассматриваться как действия против нашего возлюбленного Квиенса. Его здоровье находится в ее руках, возможно, не меньше, чем в моих. Я в меру своих скромных сил делаю все возможное, чтобы не подпустить к королю убийц и всех прочих, кто может желать королю зла, тогда как она борется с болезнями, возникающими внутри него.

В: Да-да, я знаю. Она близка к королю. Он зависит от нее. Но когда ее влияние на короля достигнет своего пика, действовать будет поздно. Тогда мы сможем только действовать с целью ускорить ее падение. Но не исключено, что будет уже поздно.

А: Вы думаете, она собирается убить короля? Или хочет влиять на него? Или она просто шпионит и передает секретные сведения другой державе?

В: В ее задачу может входить и то, и другое, и третье, в зависимости от ситуации.

А: Или ничего.

В: Кажется, вас это беспокоит меньше, чем я думал, Адлейн. Она прибыла сюда с другого конца света, объявилась в городе всего два года назад, лечила одного купца и одного благородного – обоих очень недолго, – и вот она уже приближена к королю как никто другой! Клянусь Провидением, жена и то проводила бы с ним меньше времени!

А: Да. Возникает вопрос: исполняет ли она постельные обязанности жены?

В: Гм-м, думаю, что нет. Спать с собственным врачом как-то не принято, но это вытекает только из неестественности самой ситуации, когда женщина – прежде всего врач. Но я не заметил никаких признаков того, о чем вы говорите. А вам что-нибудь известно?

А: Я просто хотел узнать, неизвестно ли чего вам.

В: Гм-м.

А: Конечно, впечатление таково, что доктор она неплохой. По меньшей мере она не принесла королю никакого вреда, а это, по-моему, гораздо больше того, что ждут от придворного врача. Может быть, лучше оставить ее в покое, пока у нас нет ничего более определенного, чем ваши подозрения, пусть даже в прошлом они нередко оправдывались.

В: Ну что ж, подождем. Вы сможете установить за ней наблюдение?

А: Более пристальное, чем сейчас, – нет.

В: Гм-м. Кроме того, я потратился на сбор данных, которые могут пролить свет на ее истинный облик.

А: Да? И что же?

В: Не буду утомлять вас подробностями, но у меня есть сомнения касательно некоторых ее заявлений, и я надеюсь в ближайшем времени предъявить королю человека, который сможет разоблачить ее, доказав, что она представила королю ложные сведения о себе. Это долгосрочные траты, но я надеюсь, что они оправдаются во время нашего пребывания в Летнем дворце, а если нет, то вскоре после возвращения.

А: Понимаю. Что ж, будем надеяться, что вы не выбросили деньги впустую. Вы можете сказать, что это были за траты?

В: Ну, это связано с человеком. А еще с землей и языком. Но свой язык я должен попридержать. Больше я ничего не скажу.

А: Пожалуй, я выпью еще вина. Составите мне компанию?

В: Нет, спасибо. У меня дела.

А: Позвольте мне…

В: Спасибо. Ох, мои старые кости… Что ж, по крайней мере, я еще могу ехать в седле, хотя на следующий год, видимо, придется пересесть в карету. Хвала Провидению за то, что обратный путь легче. И за то, что мы уже у самого Лепа.

А: Я уверен, герцог, что на охоте вы еще дадите сто очков вперед людям, которые вдвое моложе вас.

В: Да куда уж мне. Но ваши слова лестны для меня. Всего доброго.

А: Всего доброго, герцог… Эплин!

Все это я скопировал (сделав некоторые изъятия, чтобы разговор выглядел чуточку живее) из той части докторского журнала, которая написана по-имперски. Я никогда не показывал этого моему хозяину.

Могла ли она подслушать разговор? Это кажется невероятным. У Адлейна собственный врач, и я уверен, он никогда не прибегал к услугам доктора. Но что она тогда делала у герцогского шатра?

Может быть, они были любовниками и доктор все это время пряталась где-нибудь в постели за занавесками? Это представляется ничуть не более правдоподобным. Я нахожусь при ней почти все время, каждый день. И потом, она ведет со мной доверительные, искренние разговоры. Я в этом убежден. Просто она испытывала неприязнь к Адлейну. И даже чувствовала угрозу с его стороны. И как же она могла ни с того ни с сего оказаться в постели человека, которого опасалась, если до этого никак не проявила своих намерений, а после ничем не выдала своего поступка? Я знаю, что тайные любовники бывают крайне изобретательны, внезапно обнаруживают в себе запасы хитрости и способность к действию, о которых прежде и не подозревали. Но представить себе, что доктор и начальник стражи состоят в таком вот плотском заговоре, значит допустить большую натяжку.

Может быть, источником был Эплин? Может быть, она имела на него влияние? Не знаю. Они ведь, кажется, были почти незнакомы, но кто скажет наверняка? Возможно, они были любовниками, но вероятность этого так же невелика, как и предположение о союзе доктора с Адлейном.

Представить себе не могу, кто еще мог подслушать этот разговор. Я даже допускал, что это она сама все выдумала, записала самые темные свои подозрения относительно того, что могут на ее счет замышлять другие придворные. Но потом решил, что и эта мысль далека от истины. В конечном счете я пришел к выводу, что такой разговор все же состоялся, так и не поняв, как о нем узнала доктор.

Но тут уж ничего не поделаешь. Кое-что навсегда остается неразгаданным. Хотя какое-то объяснение должно существовать, и, возможно, оно немного похоже на Теорию Идеального Партнера. Мы должны удовольствоваться тем, что предназначенная нам женщина где-то существует, и стараться не слишком переживать из-за того, что, вероятно, никогда не встретим ее.

Мы добрались до города Леп-Скатачейс без происшествий.

На следующее после прибытия утро мы с доктором еще до начала всех дневных дел явились в королевские покои. Как и обычно, обязанности короля (как, впрочем, и большинства придворных) состояли в выслушивании судебных дел, которые представлялись городским властям и маршалу слишком сложными или слишком важными. По опыту Циркуляции за три прошлых года я знал, что подобные судебные заседания королю не очень-то по душе.

Королевские покои располагались в углу дворца городского маршала; внизу, под окнами, террасы с бассейнами спускались к протекавшей вдалеке реке. Стрижи и ящерицы играли на теплом воздухе, носились и ползали за холодными камнями балконных перил. Суетливый, как всегда, камердинер Вистер впустил нас.