Афёры с фальшивыми деньгами. Из истории подделки денежных знаков - Гюнтер Вермуш

Конечно, Бетлен не мог не поставить немедленно в известность и самого «наместника», его согласие было сформулировано так: «Я ничего не слышал».

В апреле 1923 года в Будапешт прибыли машины и типографские пластины в сопровождении Артура Шульуце и двух экспертов.

К началу 1925 года готовы первые тысячефранковые банкноты. Юлиус фон Мешарош, человек, уже однажды обжёгшийся на чешских банкнотах, приступил к выполнению задания: проверить фальшивые деньги за рубежом. Епископ Задравец выражает готовность предоставить свою виллу для хранения «готовой продукции». Сбыт денег контролирует президент почтовой сберегательной кассы Барош. Он контактирует с директором Национального банка Хорватом, с тем чтобы проверить качество банкнот. Результат уничтожающий: деньги из-за плохого качества использованной бумаги легко отличить от подлинных, сбыт их во Франции невозможен. Необходима сеть агентов по сбыту фальшивых денег за пределами Франции.

За выполнение этой задачи берётся полковник генерального штаба Аристид Янкович фон Есцениц, личный друг «наместника». Он должен был под защитой дипломатического паспорта доставить фальшивые деньги за рубеж и там организовать их сбыт. В конце декабря 1925 года полковник отправляется в Гаагу. Багаж Янковича, состоящий из нескольких больших чемоданов, был опечатан в министерстве иностранных дел. Когда ставящий печати чиновник спросил Янковича, что же такое таинственное он вывозит из страны, тот не без юмора ответил: «Наверное, фальшивые деньги».

Янкович должен был сдать декларированные как «курьерская почта» фальшивые деньги в венгерское посольство в Гааге. Что заставило его отклониться от намеченного маршрута, осталось неизвестным. Во всяком случае полковник генерального штаба едет вместе с опасной «курьерской почтой» не в Гаагу, а в Роттердам. Там он встречается с двумя подчинёнными ему агентами и в их присутствии в номере гостиницы вскрывает чемоданы. При этом он незаметно перекладывает в свой карман 4 тыс. франков. Жизнь за границей дорога, и для того, чтобы и здесь жить достойно, требуются деньги.

Скандал

На следующий день после своего прибытия в Роттердам полковник Янкович явился в банк и протянул кассиру тысячефранковую банкноту с просьбой обменять франки на гульдены. Кассир взял деньги, мельком взглянул на купюру, извинился, сказав, что у него кончились наличные, и попросил минутку терпения. Но он так и не вернулся. Внезапно рядом с полковником выросли два неброско одетых господина, которые вежливо, но настойчиво рекомендовали ему не навлекать на себя лишних неприятностей и следовать с ними до полицейского участка. Янкович, побледнев, предъявляет свой дипломатический паспорт. Однако это не произвело на собеседников никакого впечатления: все выяснится в участке.

В полиции с господином полковником обошлись уже вовсе невежливо: после того, как в его бумажнике обнаруживаются ещё несколько сомнительных купюр, ему приказывают раздеться. Напрасно Янкович протестует, угрожает политическими осложнениями, апеллирует к дипломатической неприкосновенности, «не отменённой и в Нидерландах», заявляет, что фальшивые деньги он с чистой совестью купил у голландца. Ничего не помогает. Это самые мучительные минуты в жизни Аристида Янковича фон Есценица. Он снимает свои офицерские брюки, остаётся в шёлковых дамских чулках с темно-синими подвязками, под которыми спрятано ещё несколько купюр.

Тут же выписывается ордер на обыск гостиничного номера Янковича, вскрывается «курьерская почта», и в руки голландской полиции попадает 10 млн. фальшивых франков.

Венгерское посольство узнало об инциденте в Роттердаме ещё до официального обращения нидерландской полиции, по-видимому, от одного из агентов Янковича, которым последний продемонстрировал содержимое чемоданов. Уже через несколько часов известие доходит до Будапешта. Виндишгрец негодует: «Непростительная глупость менять деньги именно в банке!» За несколько дней до этого в Гамбурге оказался под арестом другой агент, сделавший ту же глупость в Копенгагене. Сейчас надо было спасать то, что ещё можно было спасти. В Военно-географическом институте и на вилле епископа Задравца деньги были сожжены.

В последние дни декабря сотрудники французской уголовной полиции прибыли в Будапешт. Вскоре они «берут след». Безуспешными остаются попытки замешанного в афёре министра внутренних дел Венгрии графа Иштвана Раковского убедить прессу, что деньги изготовлены в большевистском подполье и в деле, несомненно, участвуют русские. Французское посольство в Будапеште оказывается более информированным.

В первый день нового, 1926 года арестован секретарь принца фон Виндишгреца Дезидериус Раба. Через три дня по его стопам отправляется и его шеф.

Мировая печать с напряжённым вниманием следила за происходящим в Будапеште. «Форвертс», газета германской социал-демократии, во вторник, 5 января 1926 г., сообщает: «В понедельник в Будапеште в связи с афёрой с фальшивыми деньгами был арестован принц Людвиг фон Виндишгрец, бывший министр продовольствия Венгрии. Аресту предшествовал непростой разговор между „наместником престола“ Хорти и премьер-министром Бетленом, причём Хорти противился аресту Виндишгреца. Французские сотрудники уголовной полиции, которые уже в течение нескольких дней находились в Будапеште, привели, однако, настолько неопровержимые доказательства участия Виндишгреца в афёре вокруг фальсификации банкнот, что Хорти в конце концов дал согласие на его арест.

Эти события приобретают политическое значение, они свидетельствуют о начале открытой борьбы между партией эрцгерцога Альбрехта и премьер-министром Бетленом. Виндишгрец уже давно отошёл от легитимистов и перешёл в лагерь «блюстителей расы», в группу, которая готовила путч эрцгерцога Альбрехта. В самом правительстве к путчистам примыкали министр образования Клебельсберг и министр внутренних дел граф Раковский. То же самое относится и к шефу полиции, который в эти дни был отправлен в отпуск, как и ко всему «двору наместника» и самому Хорти. Между прочим, утверждают, что эрцгерцог Альбрехт уже обещал Хорти за отказ от роли «наместника империи» титул князя и крупное земельное владение».

«Форвертс» была неплохо информирована, хотя она не сообщила о том, что на самом деле все ниточки этой афёры вели в Германию. Может быть, это произошло из-за оглядки на тех влиятельных политиков, чьи позиции смыкались с Национальным клубом. Есть некоторые указания и на то, что министр иностранных дел Густав Штреземанн знал о фабрике по производству фальшивок под Кёльном.

Всего в связи с разразившимся скандалом было арестовано 45 человек. За решёткой в конце концов оказался и шеф полиции Надосси.

Прозрачная повязка на глазах Фемиды

Символ законности и справедливости – дама по имени Фемида – изображается всегда с завязанными глазами и весами справедливости в руках. Однако повязка на её глазах ко времени процесса против Виндишгреца, Надосси и компании, который начался в Будапеште 7 мая 1926 г., оказалась изрядно траченной молью. Во всяком случае в истории цивилизованных государств, к числу которых относила себя и хортистская Венгрия, надо поискать другой подобный судебный процесс, на котором с самого начала так попирались бы общепризнанные нормы. Председателем суда был д-р Геза Тёрёки, место которому – на скамье подсудимых, так как он с первых шагов был осведомлён об афёре с фальшивыми франками. Государственный обвинитель д-р Штрахе был человеком того же круга. Ему было поручено до начала процесса согласовать с подсудимыми показания и выстричь из протоколов предварительного следствия все, что может поставить правительство в неловкое положение.

Неожиданно трудности возникли с Дезидериусом Рабой, секретарём принца, у которого вдруг проявилось чувство справедливости. Он был не согласен отдуваться за то, что в определённой степени происходило с ведома и при активном участии самого правительства. Адвокат Рабы д-р Вильгельм Вашони, человек либерального толка, в начале процесса разворачивает в газетах кампанию против правительства. Боевики одного из подпольных реваншистских союзов организуют на него нападение. Зверски изувеченный, Вашони умирает, так и не приступив к защите своего подопечного.

В узком кругу «своих» людей граф Бетлен говорит: «Я не стану предавать немцев и оказывать Франции шпионские услуги. Центр антифранцузского заговора находится в Мюнхене, подделка франков – это только одна из опор заговора». Однако для официального ответа он находит другие слова. Так, венгерское агентство печати 7 января 1926 г. распространяет его заявление, в котором Бетлен считает подделку франков преступлением и подчёркивает, что всеми силами будет содействовать расследованию афёры. Принимая это решение, он руководствуется исключительно защитой моральной сплочённости своего народа. Он или доведёт расследование до конца, или уйдёт со своего поста.