Восхождение в затерянный мир - Хеймиш Макиннинс

— Глядите, гора расчистилась! — возвестил Майк.

В самом деле, на фоне серого облака четко вырисовывалась озаренная вечерним солнцем голая красная стена Рораймы.

— Здорово, — сказал я, в который раз восхищаясь поразительным творением природы.

Шестьдесят пять квадратных километров с лишним… Я в жизни не видел ничего подобного.

— Да, ничего горочка, — согласился Дон, рассматривая Нос в маленький бинокль, который позволял ему отчетливо видеть укрепленную Майком веревку.

Накануне Мо и Майк дошли до обросшей бромелиями полочки на высоте около пятидесяти метров. Дальше растений было больше и путь выглядел потруднее. Зато они обнаружили отличное место для бивака в нижней части стены, которое позволяло нам сэкономить свыше часа ходьбы от нынешнего лагеря до Носа. И даже не обязательно брать туда палатку: если отодвинуть несколько песчаниковых плит, получится пещера с естественным сводом. Завесим ее брезентом, и будет отличное убежище.

На пути к подножию стены был очень грязный вертикальный пролет. Здесь они укрепили веревку, однако предупредили нас, что все равно придется пользоваться зажимами жумар, потому что веревка из-за грязи скользкая и вообще там слишком круто, чтобы лезть с рюкзаком без зажимов.

В это время в лагерь явился Мо. Курева он так и не раздобыл, зато принес в рюкзаке продукты, кое-какое снаряжение и палатку, которую тут же принялся ставить, чтобы, как он выразился, было больше простора для спины: Мо и Джо уже много лет страдают от болей в спине.

Одновременно, как мы узнали потом, те, что ушли вниз, добрались до лагеря 6. Они здорово устали, и у Алекса болели икроножные мышцы. Хотя Освальд ходил с нами носильщиком до лагеря 7 и с самого утра ничего не ел, Джонатан отказал ему в рисе, так что вечером он лег спать голодный и злой…

Мы же, располагая льготным пайком, поели хорошо и оживленно беседовали, когда пошел дождь. Пока мы продвигались через влажный лес, лиственный полог отчасти гасил напор ливня; здесь этой защиты не было, и дождь хлестал с такой яростью, что мы опасались, как бы наш брезент не лопнул. По полу бежали ручейки, и мы были избавлены от необходимости мыть посуду: выставил под дождь, и через несколько минут она чистехонькая. Стоявшее под углом брезента ведро наполнялось водой, как из пожарного шланга.

— Кажется, новая оборонительная линия выдержит, — заметил Мо, глядя на тент, которым мы накрыли торец.

Я от души надеялся, что так и будет.

Явился передовой отряд черных комаров — здоровенные зверюги с жалом, напоминающим тупой шприц. Я в жизни не видел таких огромных комаров. Здесь в изобилии водились очень крупные бабочки; встречались также колибри — судя по всему, местный вид, известный под названием «рораймского изумруда». Порой над хижиной пролетала, оживленно щебеча, стайка быстрокрылых зеленых попугайчиков; их согласованный полет вполне мог сравниться с отлаженными маневрами эскадрильи истребителей.

Как только дождь поумерился, Мо выскочил из хижины, чтобы соорудить настил для своей палатки. Я не торопился следовать его примеру, так как сомневался, что палатка подходит для здешней погоды. За двадцать минут Мо управился с работой и вернулся в хижину.

Потягивая кипяток со сгущенкой (чай кончился), мы принялись разрабатывать планы на завтра; Дон в это же время решил подравнять свою бороду. Мо сказал, что хотел бы денек передохнуть — как-никак, он отработал первый отрезок на стене и прошелся до лагеря 6 и обратно. Постановили, что на стену пойдут Джо и Майк. Поскольку у меня все еще не было горной обуви, я вызвался почистить вместе с Доном тропу от лагеря 7 до подножия Носа. Сверх того мне не терпелось, если позволит время, попробовать спуститься к нижней части водопада, питающего истоки Паиквы.

До сих пор это никому не удавалось, в том числе Айзеку, который совершил однажды безуспешную попытку; между тем, я был уверен, что там есть смысл поискать алмазы.

— Звучит интересно, — бесстрастно отметил Дон.

Наши гамаки были спасительной гаванью в море грязи. Завесишься кисеей от комаров и чувствуешь себя вполне спокойно (по этому поводу Мо сравнивал нас с попугаями). Обычно после этого беседа замирала. Иногда мы засыпали уже около 18.45, но нередко читали при свете фонариков. Дон не так пристрастен к чтению, поэтому он обычно разбирал снаряжение, сопровождая эту процедуру острыми замечаниями. В тот вечер он внимательно изучал стену и верхний край Великого Носа, пока дождь не лишил его этой возможности.

— Знаешь, чего бы мне хотелось? — произнес он. — Вернуться как-нибудь сюда вместе с Одри и обойти все плато по краю.

— Да, интересная была бы прогулка, — согласился я.

— Правда, чем не экскурсия? — продолжал он. — Подняться из Венесуэлы по туристскому маршруту и провести несколько дней в лагере на вершине.

— Адриан как-то говорил, что из Венесуэлы будут водить на вершину организованные группы туристов, — заметил я.

— Ага, я слышал, но это не для меня.

Морис снова устроился спать под поперечиной; струя с брезента падала в ведро сантиметрах в восьми от его лица, и вода уже десять минут лилась через край.

— Ты еще сухой, Морис? — осведомился Джо.

— Ага, — усмехнулся Морис. — И сыровато же здесь в лагере семь!

 Небось мечтаешь вернуться к своему огороду, — сказал Дон.

Заступила ночная смена: следом за комарами в хижину начали залетать какие-то крупные светящиеся насекомые, и мне представилось, как подкатывают к платформе поезда метро. Некоторые особи были поразительно ярко окрашены. Джо сумел поймать несколько штук, а вообще-то в искусстве ловить бабочек и прочих насекомых не было равных Морису. Он отличался фантастической реакцией и запросто перехватывал в воздухе или снимал с растений даже самых быстрокрылых тварей.

В ту ночь мы все спали крепко — редкое явление в дебрях Гайаны. Обычно вы то и дело просыпаетесь либо от непривычных звуков, либо потому, что возникает необходимость изгнать насекомое, прорвавшееся через защитные бастионы.

Утро выдалось неожиданно ясным. Как будто потоки ночного дождя смыли с неба все облака. Могучая вершина столовой горы выглядела так, словно ее надраили железной щеткой; водопады пятисотметровой высоты могли поспорить белизной со сливками. Было сплошным удовольствием оторвать туалетной бумаги от надетого на обломанный сук рулона, пройти по извилистой Рю-д-Уайлэнз на площадку среди бромелий и без помех (разве что со стороны ползучих тварей) полюбоваться могучей скалой. Другие вершины тоже сверкали первозданной чистотой: Марингма, Веи-Ассину, Кукенаам, Элуварима, Вайкепайпе. Одна столовая гора за другой, будто строй авианосцев. Внизу пышным ковром расстилался влажный лес; лишь извилины Вару мы и Паиквы нарушали поверхность зеленого ворса. Ближайший водопад — тот самый, что манил меня и Дона, — срывался прямо с Рораймы в подобие обширного бассейна, выточенного водой за миллионы лет. Ниже он исчезал в опоясывающей грани горы густой растительности. Но чуть выше точки, где вода величественным каскадом срывалась со второй ступени, тоже просматривалось что-то вроде бассейна. Накануне вечером Дон предложил обследовать скалы вокруг водопада— не найдется ли другой вариант подъема? Но Мо утверждал, что Великий Нос куда интереснее. Когда он и Майк впервые вышли к основанию Носа, они, как до них Джон Стритли и Бев Кларк, траверсировали влево, пытаясь добраться до большого нависающего желоба. В итоге Мо забраковал этот путь, и правильно сделал. Потому что желоб вверху выходил на очень сложный и опасный участок. Взамен он остановился на маршруте, который на три четверти всей высоты строго следовал вверх по воображаемому отвесу, опущенному с высшей точки Носа.