Твоя измена. Право на отцовство (СИ) - Лакс Айрин

– Бред. Не может не дать. Может затянуть, это факт. Но вас в итоге разведут. Могу посоветовать хорошего адвоката, он займется твоим делом сразу же, – предлагает Тимофей.

– Спасибо, я подумаю. Ой, мы уже приехали. Как незаметно пролетела дорога. Вон тот дом, пожалуйста. Угловой. Да, спасибо большое.

Забираю сумку из рук Тимофея, ставлю на брусчатку возле калитки.

– Спасибо, дальше я справлюсь сама.

Тимофей кивает, но не спешит уходить.

– Я буду здесь целую неделю. Сегодня ты явно захочешь отдохнуть с дороги и провести вечер в кругу семьи. Но может быть, ты найдешь свободные час-два, чтобы встретиться со мной завтра? – предлагает мужчина.

Глава 26

– А как же твои потенциальные объекты инвестиций?

– Все успеется. Давай встретимся?

Тимофей внезапно оказывается ближе и наклоняется, быстро коснувшись моих губ своими. Я дрожу, надо бы отступить, но я этого не делаю, напротив, распахиваю губы, и он углубляет поцелуй, трогает меня языком, не встретив сопротивления, целует меня глубже и настойчивее, обхватив за затылок по-мужски.

Ох, какой поцелуй…

Тягучий, уверенный, страстный. Но в каждом прикосновении чувствуется, что он может сделать этот поцелуй еще более откровенным.

Голова кружится. Сердце стрекочет. Ноги словно теряют опору. Я начинаю задыхаться и первой разрываю поцелуй.

– Наконец-то, – выдыхает Тимофей, еще раз быстро коснувшись моих губ своими. – Я все гадал, какие твои губы на вкус.

– Теперь узнал?

– Теперь я хочу узнать тебя еще ближе. Ты мне сразу понравилась… Я был в отношениях, пусть даже брак трещал по швам, но не в моих правилах гулять налево. Однако я не мог перестать думать о тебе.

За моей спиной слышно, как начинает тявкать собака родителей. Значит, они скоро выйдут.

– Знаешь, у моих родителей куча вопросов. Давай не будем осложнять все сейчас?

Делаю шаг назад, Тимофей ловит мою левую руку за запястье, удерживая его сильными пальцами.

– А позднее? Я могу позвонить тебе позднее? Давай увидимся завтра? – предлагает напористо.

Его глаза горят, вид воодушевленный, решительный.

У меня чуть-чуть екает сердце. Из-за этого поцелуя я чувствую себя обманщицей, предательницей.

Впервые допускаю мысль о другом мужчине, кроме Славы.

Впервые поцеловалась с другим.

Это и пугает, и будоражит. С Тимофеем вообще все – другое.

– Да, только прежде, чем звонить, напиши мне смс. Я не сохранила твой номер. Перезвоню сама, как освобожусь.

– И на завтра? Все в силе?

Ох, какой… Была бы его воля, он бы меня и сейчас не отпустил, зацеловал, присвоил!

– Давай поговорим об этом вечером?

Лязгает калитка.

– Спасибо, что подвез. Хорошего дня.

***

За калиткой оказывается папа. Он немного нахмурен и настороженно смотрит в спину уходящему Тимофею, но потом расслабляется.

– Здравствуй, папа.

– Привет, доча.

– Чего ты такой хмурый?

– Услышал мужской голос и подумал, что за тобой Славик примчался, герой этот… – папа сплюнул в сторону. – Сразу настроение испортилось.

– Нет, это не Славик.

– А кто?

– Просто мой знакомый. Встретила в аэропорту, оказалось, что мы летели одним рейсом, только в разных классах. У меня отвалилась ручка на сумке, он предложил подвезти меня.

– Ясно, проходи в дом, а я возьму твои сумки. Мать уже заждалась, вся обревелась, – фыркает папа. – Жалко ей твой развалившийся брак. Уже все лекарства выпила, но до сих пор слезы.

– Мне тоже жалко, я так любила Славу, но теперь все кончено. Дороги назад нет. Ребенок от чужой женщины, к тому же он с ней спал, свекровь плетет интриги, а Слава иногда… Иногда просто как телок ведется на это, надоело! – выдохнула я. – Надеюсь, вы не станете уговаривать меня сохранить брак и пойти на мировую с лжецом и изменником?

Отец чуть-чуть закашливается и сообщает мне приглушенным голосом:

– Милана, ты же знаешь, мне твой муженек изначально не понравился, – заявляет он. – Смазливый слишком, приторный… Имечко, как у маменькиного сынка – Славик. Но ты же настояла на отношениях с ним, вдвоем с мамой на меня как насели… Так что скрепя сердце я дал согласие на ваш брак. Вот как все обернулось… – вздыхает. – Так что насчет меня не переживай. Я точно не буду ратовать за воссоединение с этим козлом, гуляющим налево! Да что ему вообще не хватало?! – возмущается шумно. – Такую умницу-красавицу, как ты, еще поискать надо!

– Спасибо, папа! – обнимаю своего родителя. – Главное, чтобы и мама была такого же мнения, а то знаешь, как она реагировала, когда узнала о размолвке…

– Правильно, – снова поддакивает папа. – Наша мать всегда за сохранение семьи, сохранение ее от всякой ерунды, типа ссор по мелочам. Но тут дело идет о серьезном. Ребенок на стороне! Шутка, что ли?!

Мы уже входим в дом, мама хлопочет, судя по звукам, на кухне, но выходит меня встретить. Видно, что она плакала, глаза покрасневшие, припухшие…

Мое сердце сжимается, мне не хотелось бы, чтобы мама с папой за меня до слез переживали, но увы… Так вышло, мама! Так вышло… Больше терпеть и молчать я была не в силах.

– Вот ты и приехала, красавица моя! – обнимает крепко-крепко.

– Мать… – негромко просит папа. – Ты бы завязывала со слезами! Ну, сколько можно?

– Все-все, Миша! – вытирает мама полотенцем уголки глаз. – Я так и не планировала сырость разводить. Но позвонил этот… И я не сдержалась.

– Кто позвонил, мама? – спрашиваю я и на сердце холодеет.

– Славик твой! Кто же еще… Наговорил мне, ох…

Мама сильно бледнеет, хватается за сердце и медленно оседает на стул.

– Мама!

Первые сутки прошли в страхе и беготне по больнице вместе с помрачневшим отцом.

– Не первый раз у матери сердце шалит, – скупо сказал он.

– Почему вы молчали? – удивилась я. – Ничего не говорили!

– Проблемами грузить не хотели, сами бы справились потихоньку. Галя и насчет операции узнавала. Хотела планово, на очередь встать.

– Какая очередь, какая плановая операция? – от отчаяния я заломила руки.

Поговорив с врачом, мы пришли к выводу, что операцию стоит провести и, чем быстрее, тем лучше. Поэтому я, недолго думая, сняла все свои сбережения и накопления на черный день, отдав за операцию для мамы. Все, что угодно, лишь бы спасти родного человека.

В суете дней о Тимофее я совсем забыла, честно говоря, было не до него. У меня и на саму себя времени не было…

Только когда операцию провели успешно, и маму перевели в общую палату, я выдохнула спокойнее, расплакалась от облегчения. Нас пустили к ней повидаться немного. Я обняла маму, а она больше ахала и охала.

– Миша, ты совсем нашу девочку загонял! Уставшая такая… Вы хоть кушаете? – забеспокоилась она. – Милана, тебе надо кушать. За двоих. Все, прекращай бегать. Добегалась уже, одни глаза на лице! Хватит в больнице ошиваться, возвращайтесь домой, отдохните. Миша… – снова произнесла с укором.

– А что я? Милана сама упрямая. Если что-то придумала, с намеченного пути не сворачивает.

– Простите, – всхлипнула мама. – Не стоило мне так близко к сердцу принимать слова Славки этого…

– А что он тебе такого наговорил, мама? Только спокойно, без нервов, пожалуйста, – попросила я.

– Чего он мне только не наговорил, – вздохнула она и вытерла слезинки уголком салфетки. – Слава говорит, будто видел тебя с мужчиной, и ему предоставили доказательства твоей измены. Еще наплел что-то про вред и заявление в полицию…

– Какое еще заявление?!

– Якобы ты навредила кому-то, и если не вернешься с извинениями, он примет меры и заставит тебя раскаяться за содеянное. Милана, о чем он таком говорил, а?

– Я натворила только то, что когда он принес ребенка, нагулянного на стороне, попробовала сохранить семью! Потом, узнав об измене, подала на развод. Точка. Все остальное – козни свекрови.

На лице мамы написано сомнение. Это злит. Я не должна на нее злиться, она всегда желала мне счастья, а Слава ей сильно нравился.